Расовая сегрегация в армии США (XIX – первая половина ХХ веков)

Часть 2: Первая мировая война

2 апреля 1917 года президент Вудро Вильсон объявил, что США находятся в состоянии войны с Германией, что 4 апреля было подтверждено Сенатом и 6 апреля – Конгрессом. Этот шаг и намеченная вслед за ним отправка миллионного экспедиционного корпуса в Европу в то время, когда страны Антанты были обессилены бойней, перемоловшей за несколько лет сотни тысяч солдат, обеспечивали США входной билет в клуб вершителей судеб послевоенного мира.

Но на пути этих грандиозных планов неожиданно встало слабое желание американцев участвовать в европейской бойне. Если в XIX веке с началом войны – с Великобританией ли, с Мексикой или Испанией – десятки тысяч добровольцев вступали в армию, то теперь этого не произошло. «Через десять дней после объявления о вступлении США в войну генеральный штаб рассчитывал иметь 700 тысяч добровольцев, а их насчитывалось всего 4355», – отмечает историк Андре Каспим^[1]. Между тем армия США насчитывала в мае 1916 года всего 108.399 солдат и офицеров^[2], что было явно недостаточно для участия в мировой войне. В связи с этим 18 мая 1917 года Конгресс принял закон о всеобщем призыве, хотя оговорив его «селективное» (выборочное) применение – призвать первоначально планировалось до конца войны миллион человек из всех потенциальных призывников (позже это число, разумеется, было заметно превышено).

Это была первая мобилизация в США со времен Гражданской войны 1861 – 1865 годов. Проводился этот «селективный» призыв несколько своеобразно – ввиду нежелания многих белых американцев идти в армию для войны за океаном (многие из них даже брались за оружие) образовался определенный «перекос» в сторону увеличения призыва чернокожих. Составляя 10% населения США, при этом в призыве 1917-1918 годов они составили 13%^[3].

Правда, негры, подвергавшиеся жесткой расовой сегрегации и бессудным расправам, называемых «судом Линча» (в 1916 году в США было зафиксировано 66 таких случаев^[4]), меньше всего хотели воевать за ущемлявшую их в правах страну. Позиция негритянского движения в военном вопросе хорошо иллюстрируется редакторской статьей одного из его лидеров Уильяма Дюбуа, вышедшей в августе 1918 года в его журнале «Кризис». Дюбуа прямо заявлял, что когда это будет «наша страна», вот тогда это и будет «наша война»^[5].

Поэтому лидеры США во время войны озвучивали самые радикальные заявления о том прекрасном будущем, которое ждет чернокожее население страны после победы в войне, в которой их звали принять участие. «В этой войне мы утверждаем новый дух всеобщего равенства и братства, – заявлял, например, военно-морской министр США Джозефус Дениэлс. – Слишком долго Америка была порабощена, слишком долго у власти стояла каста».

«С тысячами ваших сынов, находящихся в [военных] лагерях и во Франции, – обращался к чернокожим президент Вудро Вильсон, – по завершении войны вы должны ожидать не меньшего чем получения полных гражданских прав, – таких же, какими пользуются все прочие граждане [США]»^[6].

В итоге, даже тот же Дюбуа в июле 1918 года выступил в «Кризисе» с редакторской статьей «Сомкнуть ряды», призывая в ней своих братьев напрячь силы в войне с Германией.

«Для нас, цветной расы, исход [этой войны] является немаловажным, – писал Дюбуа. – Представим победу Германии – это означало бы конец устремлениям негров и других темных рас к равенству, свободе и демократии. Не сомневайтесь! После этой войны будут излечены ваши обиды, так что сомкнем наши ряды плечом к плечу с нашими белыми гражданами и единой нацией устремимся в бой за демократию»^[7].

Другие видные лидеры негритянского движения – такие, например, как журнала «Посланник» Чэндлер Оуэн и Филипп Рэндольф, агитировавшие негров против поддержки войны, – в 1918 году были заключены в тюрьму Нью-Йорка по принятому 15 июля 1917 году закону о шпионаже. По этому закону подвергались преследованиям и выступавших с пацифистских позиций социалисты – один из лидеров Социалистической партии Америки и Индустриальных рабочих мира Юджин Дебс в июне 1918 года был осужден за антивоенное выступление на 10 лет тюрьмы.

На 10 лет был отправлен в Ливенуортскую тюрьму в том же году другой видный лидер Индустриальных рабочих мира негр Бен Флетчер. Всего во время войны в США по закону о шпионаже – который трактовался весьма широко – по данным Андреа Каспи, было арестовано 2168 человек, из которых 1055 были осуждены на различные сроки^[8].

Что касается непосредственно военной службы негров на фронтах Первой мировой, то к августу 1918 года, когда Американский экспедиционный корпус вступил в полноценные боевые действия во Франции, из миллиона его солдат около 200 тыс. составляли негры^[9]. Их использование во многом было похоже на то, что было во времена Гражданской войны. Ряд черных полков блестяще проявил себя в бою – бойцы 369-го, 370-го, 371-го и 372-го пехотных полков получили сотни французских «Военных крестов» (Croix de Guerre) и американских «Крестов за выдающиеся заслуги» (Distinguished Service Cross). При этом из 200 тысяч негритянских солдат во Франции только «42 тысячи ...несли строевую службу, а остальные строили и ремонтировали дороги, разгружали суда, рыли окопы, готовили пищу и сжигали тела убитых. Все это негры выполняли под наблюдением специально назначенных белых офицеров, о которых было известно, что они «умеют обращаться» с черными»^[10]. «Лишь один из пяти черных солдат, прибывших во Францию, участвовал в бою, в то время как в целом в Американском экспедиционном корпусе двое из трех солдат приняли участие в бою», – пишет американский историк Дэвид Кеннеди^[11].

Выразительна и статистика потерь негритянских военнослужащих американской армии на европейских фронтах Первой мировой: «К черным солдатам из 92-й и 93-й дивизий [а только эти негритянские части и участвовали в боевых действиях] относятся 773 из 52.947 погибших в бою военнослужащих Американских экспедиционных сил, менее чем 2% [точнее, даже чуть менее 1,5%] от всех потерь... 4408 из 202.628 американских раненых составили негры [около 2%]»^[12]. И это при том, что негры составляли, как уже говорилось выше, до 20% состава Американского экспедиционного корпуса во Франции.

В целом о том, как военное командование США видело возможность задействовать чернокожих призывников, говорят документы, исходившие из Управления оперативного планирования Генерального штаба США. Глава управления полковник Андерсон 16 мая 1918 года издал «Распоряжении о черных призывниках», прямо заявив в нем, что «черные призывники не могут быть использованы против войск противника». Он отмечал, что «в основном негры призваны из южных штатов», и, как правило, не имеют ни образования, ни специальности, занимаясь там неквалифицированным трудом – «каждый южный штат имеет негров в синих комбинезонах, работающих киркой и лопатой»^[13]. В связи с этим он рекомендовал «устроить черных призывников в [военных] лагерях вблизи их домов, организовать в трудовые батальоны и использовать для работы... таким образом, черные призывники, облеченные в синие комбинезоны, продолжат работать киркой и лопатой так же, как делали это до этого»^[14]. Аналогичным было отношение в американской армии во Франции к находившимся там черным солдатам. Как пишет Дэвид Кеннеди, «почти все белые офицеры старших званий презирали находившихся под их командованием... черных солдат часто отвлекали во Франции летом 1918 года от обучения в лагерях и отправляли работать грузчиками или чернорабочими»^[15].

В то же, что черных солдат можно использовать в бою, в Генеральном штабе США верили мало. И дело тут было не только в популярных в то время расовых предрассудках. Полковник Андерсон достаточно развернуто изложил свои доводы в письме генеральному инспектору войск США бригадному генералу Литлу Брауну, занимавшему пост главы отдела дивизионного планирования в Управлении военного планирования Генерального штаба США:

«Огромный процент чернокожих является невежественным и неграмотным, занятым на поденной работе. Эти люди не имеют, в огромном числе случаев, моральной стойкости противостоять трудностям и воздействию среды полевой службы, особенно во Франции с ее влажными холодными зимами. Представители низших социальных слоев негритянского населения из лесной глубинки не имеют моральной стойкости и крепости выстоять на линии фронта против немецких войск, которые укомплектованы людьми с высоким уровнем образования и отлично подготовленными [для войны]. Враг постоянно ищет слабое место в линии [фронта] и он может найти его в той части линии [фронта], которую удерживают войска, собранные из отбросов из числа представителей цветной расы, и он может сконцентрировать все [силы], которые имеет, против них» для прорыва фронта»^[16].

Действительно, если немецкая армия в очень значительной степени состояла из промышленных рабочих, по работе привычных к организованному труду и современной технике, приобретших огромный опыт за время войны, то только что прибывшие и получившие некоторую общую военную подготовку в лагерях негры из южной глубинки этим похвастать не могли и представляли собой «слабое звено» американской армии.

Исключение составлял ряд негритянских частей, сформированных до войны в составе Национальной гвардии и приобретших там определенную выучку. Среди них наиболее известен 369-й пехотный полк (369th Infantry Regiment), известный также как «Гарлемские адские бойцы» (Harlem Hellfighters), созданный в 1913 году в Нью-Йорке как 15-й полк национальной гвардии. Аналогичную предысторию имели и упомянутые выше 370-й, 371-й и 372-й пехотные полки, отличившиеся в ходе военных действий во Франции. Многие из них также носили выразительные прозвища – так, солдат 370-й именовали «Черными дьяволами» (Black Devil). Эти армейские части имели и чернокожих офицеров вплоть до высшего звена. «Необходимо отметить, что 370-м полком, изначально 8-м Иллинойсским полком Национальной гвардии, командовал полковник Франклин А. Дэнисон, негр, и все имевшиеся в полку офицеры были неграми... и в 369-м полку практически все офицеры были неграми»^[17], исключая командира полка, полковника Хейвуда.

Однако в ходе войны пропорция в 92-й пехотной дивизии, в которую входили 369-й, 370-й, 371-й и 372-е полки, изменилась: «В 92-й дивизии в начале войны 82% офицеров составляли чернокожие, к концу войны их было 58%»^[18]. В значительной степени это происходило из-за политики замещения чернокожих офицеров белыми со стороны военного начальства. В частности, 12 июля 1918 года со своего пост был смещен командир 370-го полка полковник Дэнисон, затем еще целый ряд черных офицеров этого же полка был замененбелыми.

В годы войны офицеров для армии массово готовили специальные офицерские школы, ряд из которых специализировался на подготовке чернокожих командиров. Открытие и деятельность этих школ была обязана полковнику Чарльзу Янгу, первому чернокожему в этом звании в армии США, начинавшему в 1890-е годы службу в кавалерийских «частях буффало».

Первая из таких школ начал работать весной 1917 года в Форт Хуачука в Аризоне^[19], с июня 1917 года действовала школа в Форт Де-Мойн в Айове, выпустившая 15 октября 1917 года 639 чернокожих лейтенантов и капитанов (из 1250 поступивших в нее кандидатов)^[20]. Это был единственный выпуск школы в Де-Мойне, впрочем, еще около 700 чернокожих офицеров было подготовлены за время Первой мировой войны в других аналогичных центрах^[21]. Учитывая, что общее число офицеров в армии США к моменту окончания войны 11 ноября 1918 года составляло 203.786 человек, так что негров среди них, как выходцев из Национальной гвардии и «частей буффало», так и произведенных в ходе войны, было чуть более половины процента.

Боевому применению 92-й негритянской дивизии способствовало то, что в апреле 1918 года она перешла под командование французской армии, задействовавшей ее на фронте с туземными частями из французских колоний. Французы, несмотря на свою жесткость в захвате и управлении заокеанскими колониями и изрядный европейский снобизм, тем не менее, видели в своих цветных подданных людей (чем и объясняется то, что в годы Второй мировой едва ли не большую часть формирований «Свободной Франции» первоначально составили колониальные части, боровшиеся за освобождение своей метрополии).

Такого рода отношение французов к чернокожим солдатам, а особенно к офицерам оказалось для белых американцев необычным. Генерал Джон Першинг, командующий Американским экспедиционным корпусом во Франции, 7 августа 1918 года издал специальное секретное руководство для французов о том, как, по мнению американского командования, нужно правильно вести себя с чернокожими, в том числе и имевшимися в этих полках, как уже говорилось выше, чернокожими офицерами. Этот документ, опубликованный в мае 1919 года в негритянском американском журнале «Кризис», стоит ввиду обстоятельности в нем разъяснений привести полностью:

«Французской военной миссии, находящейся в американской армии.

Секретная информация, касающаяся негритянских американских частей.

Эта [директива] важна для французских офицеров, назначенных командовать черными американскими войсками, или живущими в тесном контакте с ними, дабы иметь точное представление о месте, которое занимают негры в Соединенных Штатах. Изложенная в данной директиве информация должна быть доведена до сведения этих офицеров, и в их интересах, чтобы эта информация была изучена и распространена [ими] далее. Она будет передана также французским военным через гражданские власти, дабы информировать по этому вопросу французов, живущих в военных городках, занимаемых американскими чернокожими войсками.

1. Американское отношение к негритянскому вопросу может быть дискуссионным для многих французов. Но мы, французы, полезем со своим уставом в чужой монастырь, если начнем обсуждать то, что кто-то именует «предрассудками». Американское общественное мнение единодушно в негритянском вопросе и не допускает какого-либо [его] обсуждения.

Возрастающее число негров в США (около 15 миллионов) создало бы для белой расы в республике угрозу вырождения, если бы не непроходимая пропасть между ними.

Так как эта опасность отсутствует для французского народа, французская публика привыкла к с дружественному и снисходительному обращению с неграми.

Эти снисходительность и дружественное отношение являются вопросами, которые огорчают американцев. Они считают это оскорблением их национальной политики. Они боятся, что контакт с французами пробудит в черных американцах чаяния, которые для них [белых] являются неприемлемыми. Крайне важно, чтобы действия [французов] не входили в глубокое противоречие с американским общественным мнением.

Несмотря на то, что чернокожий является гражданином Соединенных Штатов, он рассматривается как существо, уступающему белому человеку, с которым возможны лишь отношения по работе. Черные постоянно порицаемы за недостаток у них интеллекта и их хитрость, и за их склонность к неуместному сближению отношений [с белыми].

Пороки негров являются постоянной угрозой для [белых] американцев, которые должны строго их подавлять. Так, нахождение черных американских войск во Франции породило уже столько же жалоб на попытки изнасилования, как и на все остальные армии. И это несмотря на то, что черные солдаты, направленные нами [во Францию], были отборными по физическим и нравственным параметрам, а в целом число отбракованных [черных] при мобилизации было непропорционально большим.

Заключение:

1. Мы должны предотвращать увеличение любой близости между французскими офицерами и чернокожими [американскими] офицерами. Мы можем быть вежливыми и любезными с последними, но мы не должны общаться с ними так же, как с белыми американскими офицерами, так как это глубоко ранит последних. Мы не должны есть вместе с ними [с чернокожими], не должны пожимать им руки, стремиться говорить с ними или встречаться вне обязанностей по военной службе.

 2. Мы не должны оценивать чернокожих солдат слишком хорошо, особенно в присутствии белых американцев. Является верным признавать их хорошие качества и исполнение ими своих обязанностей, но только в умеренных выражения и строго в соответствии с истиной.

3. Считайте обязательным для себя предотвратить местное население от «порчи» негров. [Белые] американцы приходят в ярость от любого публичного выражения близости между белой женщиной и черной мужчиной. Недавно у них вызвал публичные протесты шедший в кинотеатре Vie Parisienne фильм «Дети пустыни», в котором показана [белая] женщина в «приватном кабинете» с негром. Дружеские отношения белых женщин с темнокожими мужчинами также являются причиной глубоких переживаний для наших [французских] опытных колониальных служащих, которые видят в этом грядущую угрозу престижу белой расы во [французских колониях].

Военная власть не может прямо вмешиваться в этот вопрос, но она может через органы гражданской осуществлять определенное влияние на население»^[22].

Стоит отметить, что Джон Першинг в 1890-е годы служил в 10-м кавалерийском полку, одной из немногочисленных кадровых негритянских частей американской армии, в числе так называемых «частей буффало», отличившихся во время военных действий против индейцев и испанцев, приобретя за это в Вест-Пойнте прозвище «Черный Джек». Так что опыт командования чернокожими солдатами он имел и в какой-то степени опирался на него во время Первой мировой, когда даже присвоил одной из двух негритянских дивизий во Франции ту же символику черного буйвола, что и у «солдат буффало» на индейском пограничье. (Собственно «части буффало» в Первой мировой войне не участвовали – они несли службу на территории США.)

Да, нельзя не отметить, что негры не только служили в отдельных полках, но и то, что эти полки во Франции были объединены в отдельные негритянские дивизии (92-ю и 93-ю пехотные), явно для того, чтобы минимизировать контакты с белыми солдатами. В ходе Гражданской войны негритянские полки, кстати, также сводились в отдельные дивизии – например, в 1864 году при осаде Петерсберга в Виргинии.

Американское командование, вероятно, задумывалось и о последствиях скорого окончания войны, когда сотни тысяч негритянских солдат вернутся обратно в Штаты. У многих в памяти были радикальные заявления президента Вильсона о том, что после окончания войны негры получат те же права, что и белые. Кроме того, убивая на фронтах в Европе белых же солдат, чернокожие американцы могли утерять ощущение покорности господству белых и веру в его незыблемость. Кстати, после возвращения черных солдат в Штаты там действительно начали возникать военизированная негритянская самооборона – например, в июле 1919 года такие отряды отбили нападения белых солдат и матросов на черные кварталы в Вашингтоне и даже взяли под контроль федеральную столицу!

1919 год заслужил в истории Штатов название «кровавого». C июня по декабрь по 25 городам прокатились расовые беспорядки, жертвами которых стали 120 чернокожих^[23]. При этом примечательно, что крупнейшие из них происходили не на Юге, где еще была сконцентрирована основная масса негров, а на Западе и Севере. Отчасти это объяснялось переселением сюда в годы войны полумиллиона чернокожих из южных штатов, занявших места ушедших на войну белых рабочих. Крупнейшими из расовых беспорядков 1919 года был чикагские, продолжавшиеся с 27 июля по 3 августа, в которых погибло 25 негров (около 20% от всех их жертв от погромов в том году) и 10 белых. Этот промышленный центр США пережил перед этим наибольший наплыв негров с Юга – в 1910 – 1920 годах белое население города выросло лишь на 21%, а черное – в 2,5 раза.

Реакцией на необходимость «указать неграм их место» в двадцатые годы стал резкий рост численности Ку-Клукс-Клана, возрожденного в 1915 году. В 1923 – 1924 годы новый Клан объединил в своих рядах около 2 млн. американцев^[24]. 8 августа 1925 года в центре Вашингтона, прямо перед Капитолием, прошел самый грандиозный парад «клансменов» в их пугающей униформе, собравший, по разным оценкам, от 50 до 200 тыс. человек. При этом, что немаловажно, если первый Клан действовал в 1860-1870-е в южных штатах, то второй базировался на Среднем Западе и был популярен и на Севере, в него вступали преимущественно жители крупных городов. Так, в одном только Чикаго в 1920-е годы в Клане состояло 50 тысяч человек – столько же, сколько во всем штате Луизиана, одной из цитаделей Глубокого Юга. В Нью-Йорке тогда имелось 16 тысяч «клансменов», 36 тысяч – в Филадельфии, тогда как в одной из столиц Юга, Атланте, – 20 тысяч.

К ужесточению сегрегационной политики перешли и власти – не только на Юге, но и на Западе. «Когда черные начали массово переселяться в города Индианы в 1920-е годы, белое население отреагировало политикой ограничений [т.е. сегрегации]... К 1929 году школы [столицы штата] Индианаполиса были полностью сегрегированы. Не все северные города проводили политику, аналогичную индианаполисской. Некоторые города, подобно Чикаго, официально избегали сегрегации, но... школы были де-факто сегрегированы»^[25]. На Юге сегрегация усиливалась благодаря принятию «расовых законов», таких, например, как принятый 10 марта 1924 года Генеральной ассамблеей Виргинии «Закон о расовой целостности» (Virginia's Racial Integrity Act of 1924), вводившей во все документы штата обязательную запись о расовом происхождении человека. Также закон устанавливал, что «все смешанные браки белых и цветных относятся к запрещенным этим законом», причем «по этому закону, термин «белый человек» применяется только к человеку, не имеющему ни капли какой-либо крови, кроме европеоидной; белыми людьми должны считаться и люди, имеющие 1/16 или менее крови американских индейцев и не имеющие примеси другой, неевропеоидной крови»^[26].

Можно сказать, что в какой-то степени США вернулись в расовой политике к уровню середины XIX века.