Подводные лодки типа «Щука». Вряд ли найдется хотя бы один человек, интересующийся отечественным военно-морским флотом, который не слышал бы об этих кораблях. «Щуки» были самым многочисленным типом подводных лодок довоенного ВМФ СССР, а всего их было построено 86 единиц. Поскольку значительное их количество с началом войны находилось на Тихом океане, а ряд подводных лодок вошел в строй после войны, в боях Великой Отечественной смогли принять участие только 44 лодки этого типа. По последним данным, в период 1941-1945 гг. подводники, воевавшие на «Щуках», записали на свой счет 27 транспортов и танкеров общим водоизмещением 79 855 брутто-регистровых тонн (сюда не включены пароходы «Вильпас» и «Рейнбек», уничтоженные лодками типа «Щ» во время советско-финской войны), а также 20 транспортов и шхун нейтральных государств, имевших общее водоизмещение порядка 6500 брт.

Но из 44 подводных лодок типа «Щ», вступивших в битву с врагом, мы потеряли 31.

Как ни грустно констатировать это, но в последние годы среди множества любителей истории военно-морского флота укоренился некий "взгляд свысока" на действия советских подводников в годы Второй мировой войны. Мол, тоннажа отправили на дно всего ничего, что особенно заметно на фоне головокружительных успехов германских "U-ботов" в битве за Атлантику, а потери при этом понесли чудовищные. Попробуем разобраться, почему так получилось, на примере балтийских "щук".


История создания лодок этого типа берет свое начало в 1928 году, когда под руководством Б.М. Малинина специалисты НК и Балтийского завода приступили к эскизному проектированию подводной лодки «для несения позиционной службы на закрытых театрах». В те годы некогда могучий российский флот сократился едва ли не до номинальных величин, даже наши способности защитить Севастополь или Финский залив на Балтике оказались под большим вопросом. Стране нужны были новые корабли, но средств практически не было, отчего приоритет вынужденно отдавался легким силам.

В годы Первой мировой войны подводные лодки продемонстрировали свою боевую мощь. Никакая, сколь угодно мощная эскадра не могла чувствовать себя в безопасности в районе, где оперировали подводные лодки, и в то же время последние оставались сравнительно недорогим средством морской войны. Поэтому неудивительно, что ВМС РККА обратили на подводный флот самое пристальное внимание. И нужно понимать, что «Щуки», в общем-то, создавались не кораблями борьбы на коммуникациях противника, а средством обороны собственных берегов – предполагалось, что лодки этого типа смогут проявить себя как подводный компонент минно-артиллерийских позиций. А это повлекло за собой, к примеру, то, что большая дальность хода для кораблей этого типа не считалась ключевой характеристикой.

Своеобразная концепция применения дополнялась желанием создать максимально простую и дешевую субмарину. Это было понятно – возможности советской промышленности и финансирование военно-морских сил СССР в конце 20-х годов оставляли желать много лучшего. Положение осложняло и то, что отечественная школа подводного кораблестроения царских времен, увы, оказалась весьма далекой от мирового уровня. Наиболее многочисленные подводные лодки типа «Барс» (однокорпусные, безотсечные) оказались весьма неудачными кораблями. На фоне достижений воевавших на Балтике британских подводных лодок типа «Е», успехи отечественных подводников в годы Первой мировой войны выглядели чрезвычайно скромно. Во многом это вина низких боевых и эксплуатационных качеств отечественных лодок.

Однако же в годы Гражданской войны Королевский флот потерял в наших водах одну из новейших своих субмарин – L-55. Лодки этого типа строились как развитие предыдущего, чрезвычайно удачного типа Е (так хорошо зарекомендовавшего себя в борьбе с кайзерлихмарине), причем значительная их часть вошла в строй уже после Первой мировой войны. Впоследствии L-55 была поднята и даже введена в состав ВМС РККА – разумеется, было бы глупо не воспользоваться возможностью воплотить передовой иностранный опыт на новейшей лодке СССР.




В результате «Щука», как и L-55, стала полуторакорпусной лодкой, имевшей булевые цистерны балласта, но, конечно же, отечественные лодки не были «кальками» с английского подводного корабля. Однако большой перерыв в проектировании и создании военных кораблей (и подводных лодок в частности) вместе со стремлением максимально удешевить корабль не могло позитивно сказаться на боевых качествах первых советских средних субмарин.

Первые четыре «Щуки» (III серия) оказались перегруженными, их скорость была ниже проектной из-за неверно подобранных винтов и не слишком удачной формы корпуса, на глубине 40-50 м горизонтальные рули заклинивало, время осушения цистерн составляло совершенно неприемлемые 20 минут. Для того чтобы переключиться с экономического на полный подводный ход требовалось 10 минут. Подводные лодки данного типа отличала стесненность внутреннего расположения (даже по меркам подплава), механизмы оказались чрезмерно шумными. Обслуживание механизмов было чрезвычайно затруднено – так, для того чтобы осмотреть некоторые из них, нужно было потратить несколько часов на разборку других механизмов, препятствующих осмотру. Дизели оказались капризными и не выдавали полной мощности. Но даже если бы и выдали, полного хода все равно развивать было нельзя из-за того, что при мощности, близкой к максимальной, возникали опасные колебания валов – этот недостаток, увы, не удалось искоренить и на более поздних сериях «Щук». Несоответствие мощностей электромоторов и аккумуляторной батареи приводило к тому, что на полном ходу последняя нагревалась до 50 град. Недостаток пресной воды для доливки аккумуляторов ограничивал автономность «Щук» 8 сутками против положенных по проекту двадцати, а опреснителей не имелось.

Серии V и V-бис (построено 12 и 13 подводных лодок соответственно) стали «работой над ошибками», но было ясно, что флоту нужен другой, более совершенный тип средней подводной лодки. Надо сказать, что еще в 1932 г (причем не исключено, что еще до испытаний головной «Щуки» III-ей серии) была начата разработка проекта «Щуки Б», которая должна была обладать значительно более высокими ТТХ, нежели предполагались при проектировании типа "Щ".

Так, скорость полного хода «Щуки Б» должна была составить 17 или даже 18 уз (надводный) и 10-11 уз (подводный) против 14 и 8,5 уз «Щуки» соответственно. Вместо двух 45-мм полуавтоматов 21-К «Щука Б» должна была получить две 76,2-мм пушки (позднее остановились на 100-мм и 45-мм), при этом количество запасных торпед увеличивалось с 4 до 6, возрастала также и дальность хода. Автономность следовало довести до 30 суток. При этом между «Щукой Б» и старой «Щукой» сохранялась большая преемственность, так как новая лодка должна была получить главные механизмы и часть систем «Щуки» в неизменном виде. Так, например, двигатели оставались теми же, но для достижения большей мощности новая лодка делалась трехвальной.

Оперативно-тактическое задание на новую лодку было утверждено Начальником морских сил еще 6 января 1932 г., а чуть более, чем через год (25 января 1933 г) ее проект, дошедший до стадии рабочих чертежей, утвердил Реввоенсовет. Но все же, в конечном итоге, решено было пойти другим путем – продолжать совершенствовать освоенную промышленностью «Щуку» и одновременно получить проект новой средней лодки за границей (в итоге именно так появилась подводная лодка типа «С»)

Многие недостатки лодок типа «Щ» удалось устранить в серии V-бис-2 (14 лодок), которые можно считать первыми полноценными боевыми кораблями серии. В то же время выявленные проблемы (там, где это было возможно) устранялись и на лодках ранних серий, что улучшило их боевые качества. Вслед за V-бис-2 было построено 32 подводных лодки серии Х и 11 – серии Х-бис, но они не имели каких-либо принципиальных отличий от кораблей проекта V-бис-2. Разве что лодки серии Х отличались особой, легко узнаваемой и, как ее тогда называли, «лимузинной» формой надстройки – предполагалось, что она снизит сопротивление корабля при движении под водой.



Но эти расчеты не оправдались, а надстройка вышла не слишком удобной в эксплуатации, поэтому в серии Х-бис кораблестроители вернулись к более традиционным формам.

В целом же можно констатировать следующее: подводные лодки типа «Щ» никак нельзя назвать большим успехом отечественного кораблестроения. Они не в полной мере соответствовали проектным ТТХ, а ведь даже и «бумажные» характеристики уже в 1932 г не считались достаточными. К началу Второй мировой войны лодки типа «Щ» очевидно устарели. Но в то же время ни в каком случае нельзя недооценивать той роли, которую сыграли подводные лодки этого типа в становлении отечественного подводного флота. В день закладки первых трех «Щук» III серии присутствовавший при этом событии, наморси Р.А. Муклевич сказал:



И это, вне всякого сомнения, было абсолютно справедливо, а кроме того, большая серия первых отечественных средних подводных лодок стала настоящей «кузницей кадров» - школой для многих и многих подводников.

Таким образом, к Великой Отечественной войне мы располагали, пускай далеко не самыми лучшими в мире и уже устаревшими, но все еще боеспособными и достаточно грозными кораблями, которые, в теории, могли пустить врагу большую кровь. Тем не менее, этого не произошло – тоннаж потопленных «щуками» вражеских судов относительно невелик, а соотношение успехов и потерь вгоняет в тоску – в сущности, за одно уничтоженное «щуками» вражеское судно мы платили одной подводной лодкой этого типа. Почему же так вышло?

Поскольку сегодня мы пишем именно о балтийских подводниках, рассмотрим причины относительного неуспеха «щук» применительно к данному театру, хотя часть из нижеизложенных причин, разумеется, относится и к подводным силам других наших флотов. Итак, первая из них, это взрывной рост ВМС РККА в середине-конце 30-х годов, когда на небольшие до того военно-морские силы буквально обрушился поток из десятков боевых кораблей, во многом принципиально отличающихся от техники времен Первой мировой войны, которой, по большей части, был вооружен наш флот. Никакого запаса высококвалифицированных морских офицеров в стране не существовало, быстро подготовить их, конечно же, было невозможно, так что приходилось повышать тех, кто еще не успел освоиться в предыдущей должности. Иными словами, ВМС РККА переживали ту же болезнь роста, что и сама РККА, только флот страдал от нее еще сильнее, потому что боевой корабль – это даже не танк, а куда более сложная и специфичная техника, эффективная эксплуатация которой требует скоординированных усилий множества высококвалифицированных офицеров и матросов.

Вторая причина заключается в том, что Балтийский флот оказался в ситуации, которую нельзя было прогнозировать, и на которую никто не рассчитывал до войны. Его основной задачей считалась оборона Финского залива, по образцу и подобию того, как это делал Российский Императорский флот в Первую мировую войну. Но кто мог предположить, что уже в самом начале войны оба берега Финского окажутся захвачены вражескими войсками? Разумеется, немцы и финны немедленно закупорили выход из Финского залива минами, авиацией и легкими силами. По некоторым данным, вражеские минные заграждения уже в 1942 г насчитывали свыше 20 тыс. мин и минных защитников, это колоссальнейшая величина. В результате вместо того, чтобы в соответствии с довоенными планами и учениями защищать сильнейшую минно-артиллерийскую позицию (а в Финский залив на протяжении всей Первой мировой не рисковал соваться даже хохзеефлотте, являвшийся на тот момент вторым флотом мира), Балтийский флот должен был прорывать ее, чтобы выйти на оперативный простор.

Третья причина – это, увы, сокращение интенсивной боевой подготовки вскоре после начала Великой Отечественной войны. Но если в том же Порт-Артуре за отсутствие регулярных учений в море мы можем «благодарить» наместника Алексеева и контр-адмирала Витгефта, то возлагать вину за отсутствие должного обучения в период Великой Отечественной войны на командование Балтфлота было бы неправомерно – интересно, где было бы взять необходимые на нее ресурсы в блокадном Ленинграде? А ведь, к примеру, первые балтийские «Щуки» последней и самой совершенной серии Х-бис входили в строй начиная с 7 июня 1941 года….



И, наконец, четвертая причина: в сложившейся ситуации ни у флота, ни у армии, ни у ВВС не было средств, достаточных для обеспечения деятельности подводных лодок. Немцы и финны выстроили эшелонированную противолодочную оборону Балтики, а у запертого в Кронштадте флота с минимумом ресурсов не было никакой возможности ее взломать.

Оценивая действия того или иного рода или вида войск, мы, увы, частенько забываем, что никакие танки, артиллерия, самолеты или боевые корабли не действуют в вакууме. Война – это всегда комплексное взаимодействие разнородных сил, и потому, например, не имеет никакого смысла сравнение успехов советских и германских подводников «в лоб». Вне всякого сомнения, германские моряки получали лучшую подготовку, чем советские, а подводные лодки, которыми воевала Германия, имели куда лучшие ТТХ, чем «Щуки» (собственно говоря, они и проектировались куда позже). Но нужно понимать, что если бы бравые парни из кригсмарин оказались в условиях, в которых пришлось воевать советским подводникам-балтийцам, то феерические миллионы тонн потопленного в Атлантике тоннажа им бы только снились, причем недолго. Потому что условия подводной войны на Балтике к сколько-то продолжительной жизни не располагали.

Первое, и, возможно, самое важное, чего, увы, не имел Балтийский флот – это авиации достаточной силы, способной устанавливать хотя бы временное воздушное господство в водных районах. Речь, разумеется, идет не об авианосцах, но без достаточного количества авиации, способной «работать» над водами Финского залива, вывод тральщиков и кораблей прикрытия для прорыва минных заграждений становился чрезмерно рискованным. Имеющаяся у нас авиация не могла задавить легкие силы финнов и немцев, вольготно действовавшие в Финском. Одновременно с этим, флот не имел возможности вести регулярную воздушную разведку акватории Балтийского моря, и, соответственно, имел самое смутное представление как о транспортных немецких маршрутах, так и о минных заграждениях, их прикрывающих. В сущности, наши подводники вынуждены были идти вслепую на всю мощь германской противолодочной обороны. И к чему это приводило?

Лодка Щ-304 получила приказ патрулировать горло Финского залива, а затем – перейти на позицию в районе Мемель-Виндава. В ночь на 5 ноября 1941 г. командир Щ-304 доложил о прибытии на позицию и больше лодка на связь не выходила. Уже много позже выяснилось, что позиция Щ-304 была назначена на северном участке немецкого минного заграждения «Апольда». И это, увы, не единичный случай.

Вообще, именно мины стали самым страшным врагом наших балтийцев-подводников. И немцы, и финны минировали все, что можно, а что нельзя - в два слоя. Финский залив и выходы из него, возможные маршруты наших подводных лодок вдоль острова Готланд, но не только там - минными полями прикрывались также подходы к своим транспортным маршрутам. И вот результат – из 22 подводных лодок типа «Щ», которыми располагал Балтийский флот (учитываются в том числе и вступившие в строй после начала войны), в ходе боевых действий погибло 16, из них 13 или даже 14 «забрали» мины. Четыре погибших на минах «Щуки» попросту не успели выйти на боевые позиции, то есть ни разу не атаковали врага.

Немецкие подводники, рейдерствуя в океане, неплохо представляли себе маршруты трансатлантических конвоев. Им почти не угрожали мины (кроме, разве что, некоторых участков маршрутов, если таковые проходили около британского побережья), а бывшие авиалайнеры, ставшие самолетами дальней морской разведки «Фокке-Вульф 200», обнаруживали конвои и наводили на них «волчьи стаи».



Немецкие лодки преследовали конвои в надводном положении, пользуясь тем, что скорость транспортов относительно невысока, а когда темнело – сближались и атаковали. Все это было рискованно, и, конечно, немецкие подводники несли потери, но при этом наносили страшные удары судоходству противника. Затем радары и эскортные авианосцы поставили крест на надводных атаках (теперь движущаяся за караваном «волчья стая» могла быть обнаружена задолго до того, как сможет сблизиться с конвоем), а соединенные усилия базовой и палубной авиации поставили крест на рейдах германских тяжелых самолетов в Атлантику. Тогда немцы вынуждены были перейти к действиям «вслепую» - одними подводными лодками против всей системы ПЛО трансатлантических конвоев. Последствия? Феерические успехи ушли в прошлое, и немцы стали платить одной подводной лодкой за каждый потопленный транспорт. Конечно, можно говорить о том, что защита конвоев союзников стала в разы мощнее, чем та охрана балтийского судоходства, которую развернули немцы и финны на Балтике, но следует учитывать, что и немецкие подводники воевали отнюдь не на «Щуках», а на куда более совершенных кораблях. Кроме того, в Атлантическом океане не было множества мелей, мелководных районов и мин.

Да, «Щуки» не были лучшими в мире подводными лодками, а их экипажам не хватало подготовки. Но при всем этом лодки данного типа поступали на вооружение начиная с 1933 года, так что флотом был накоплен немалый опыт их эксплуатации. Трудно утверждать наверняка, но возможно, что при всех вышеназванных проблемах и недостатках из всех наших подводных лодок на начало войны именно «Щуки» были наиболее боеспособны. И люди, служившие на них, готовы были драться с врагом до конца.

Обычно, в канун 9 мая мы вспоминаем героев, чьи действия нанесли врагу тяжелый ущерб, тем или иным способом сорвали его планы, или же обеспечили успешные действия наших войск, или спасли кого-то. Но в этой статье мы рискнем отойти от шаблона. Мы вспомним о первом боевом походе подводной лодки Щ-408. Который, увы, стал для нашей «щуки» последним.

В час ночи 19 мая 1943 г. Щ-408 в сопровождении пяти сторожевых катеров и семи катерных тральщиков вышла в район погружения (Восточный гогландский плес, 180 км к западу от Ленинграда). Дальше лодке предстояло действовать самостоятельно – она должна была форсировать вражеские районы ПЛО и идти на позицию в Норчепингской бухте – это район побережья Швеции, южней Стокгольма.

Что произошло дальше? Увы, мы можем лишь догадываться с той или иной степенью достоверности. Обычно в публикациях указывается, что лодка была атакована самолетом, повредившем ее, а затем по масляному следу на Щ-408 «навелись» легкие силы немцев. Но вероятнее всего (и с учетом немецких и финских данных) события развивались так: спустя два дня, 21 мая, в 13.24 Щ-408 была атакована германским гидросамолетом, обнаружившим ее по масляному следу и сбросившим на Щ-408 две глубинные бомбы. Откуда у Щ-408 взялся масляный след? Возможно, что лодка получила какую-то неисправность, или произошла какая-то поломка, хотя нельзя исключать и того, что немецкий самолет атаковал нечто, совершенно не имевшее отношения к Щ-408. С другой стороны, уже спустя 2 часа с четвертью (15.35) наш лодка была атакована финским самолетом, который также сбросил на нее глубинные бомбы, причем в качестве демаскирующего признака опять же указывается масляный след. Это позволяет предположить наличие какой-то поломки на Щ-408.

Возможно, дело было так. Щ-408 фатально не везло с самого начала боевой службы. Спустя четыре дня после окончания испытаний, 26 сентября 1941 г, лодка столкнулась с сетевым заградителем «Онега», получив при этом повреждения, требующие заводского ремонта. Корабль починили, но 22 июня 1942 г., когда Щ-408 находилась в ковше Адмиралтейского завода, в нее попало два германских снаряда, снова причинивших кораблю тяжелые повреждения. Один отсек оказался затоплен, и Щ-408 уперлась кормой в грунт, имея крен в 21 град. Ее починили вновь, и к октябрю 1943 г. корабль готов был выйти в море, но тут опять тяжелый снаряд разорвался рядом с Щ-408 и осколки пробили прочный корпус… Лодка опять встала в ремонт.




Каково было качество этого ремонта? Вспомним, что дело происходило в блокадном Ленинграде. Конечно, в 1943 году самое страшное – блокадная зима 1941-1942 гг. уже была позади. Смертность резко пошла на спад: если в марте 1942 г в городе умерло 100 000 человек, то в мае – уже 50 000 человек, а в июле, когда Щ-408 ремонтировалась в очередной раз – «всего» 25 000 человек.

Вы только на секунду представьте себе, что стоит за этими «оптимистичными» цифрами…

Но вернемся к Щ-408. Измученные, обессилевшие, умирающие от голода рабочие вполне могли допустить какую-то ошибку, а послеремонтные испытания, если они и были, явно проводились на скорую руку и вряд ли по полной программе. Так что вполне вероятно, что при длительном подводном переходе что-то вышло из строя и появилась течь масла, которая и стала причиной обнаружения Щ-408.

Впрочем, это только догадки. Как бы то ни было, но менее чем через час после атаки финского самолета, в 16.20, к месту нахождения лодки подошли три германских быстроходных германских баржи – БДБ-188;189 и 191. Они сбросили на Щ-408 еще 16 глубинных бомб. Повреждений наша «Щука» не получила, но… Дело в том, что после двухдневного перехода аккумуляторные батареи были разряжены, их следовало подзарядить. Сделать это в присутствии неприятельских кораблей и самолетов, естественно, не представлялось возможным, но с пустыми аккумуляторными батареями лодка не могла оторваться от преследовавших ее сил.




Таким образом, экипаж корабля оказался в патовой ситуации. Щ-408 попыталась скрыться от преследования, но – безуспешно, немцы продолжали поиски лодки и в 21.30 сбросили на нее еще 5 глубинных бомб. Стало ясно, что немцы из района нахождения Щ-408 не уйдут.

Тогда командир Щ-408, Павел Семенович Кузьмин, принял решение: всплыть, и дать артиллерийский бой. Это было смело, но в то же время и разумно – находясь в надводном положении лодка получала возможность использовать радиостанцию и вызвать помощь. В то же время, ночью было больше шансов оторваться от преследующих лодку сил. Поэтому, около двух часов утра ориентировочно (возможно – позже, но не позднее 02.40-02.50) Щ-408 всплыла и вступила в бой с германскими БДБ, а также, по всей видимости, шведским сторожевым катером “VMV-17”.

Силы были далеко не равны. Каждая БДБ вооружалась весьма мощным 75-мм орудием, а также одним-тремя 20-мм автоматами «Эрликон», шведский сторожевой катер – одним «Эрликоном». В то же время Щ-408 имела лишь два 45-мм полуавтомата 21-К. Впрочем, слово «полуавтомат» не должно вводить в заблуждение, вся полуавтоматика 21-К заключалась в том, что затвор после выстрела открывался автоматически.

Дальнейшие описания боя сильно расходятся. По общепринятой версии, «Щука» в артиллерийском бою уничтожила два сторожевика противника и погибла со всем экипажем, не спустив флаг. Однако после войны в финских и германских документах не найдено подтверждения гибели хотя бы одного корабля, да и, прямо скажем, сомнительно, чтобы Щ-408 удалось добиться такого успеха. К сожалению, боевые качества 45-мм снарядов «полуавтоматов» 21-К были откровенно невелики. Так, фугасный ОФ-85 содержал всего 74 грамма взрывчатого вещества. Соответственно, для того, чтобы уничтожить даже небольшой корабль, требовалось обеспечить огромное число попаданий. Например, в ходе советско-финской войны для потопления эстонского судна «Кассари» (379 брт) Щ-323 пришлось израсходовать 152 снаряда – точное количество попаданий неизвестно, но, вероятно, попало подавляющее большинство, так как кораблик расстреливали едва ли не в полигонных условиях. Кстати сказать, фугасный снаряд германской 7,5 см Pak. 40, которой были вооружены БДБ, содержал 680 грамм взрывчатого вещества.

По другим данным, артиллеристы Щ-408 не потопили, а повредили 2 корабля неприятеля, но здесь, возможно, произошла путаница. Дело в том, что уже после боя германские БДБ, не разобравшись, обстреляли идущий к ним на поддержку финский сторожевой катер “VMV-6”, при этом осколком одного снаряда катер был поврежден – возможно, впоследствии, эти повреждения были отнесены на счет Щ-408.

Вероятнее всего, дело обстояло так – Щ-408 всплыла и вступила в бой с кораблями противника. Известно, что в 02.55 и 02.58 в штабе Балтфлота были получены радиограммы:



Вайндло – это совсем маленький, едва заметный на карте остров, расположенный примерно в 26 милях от Гогланда, а расстояние от Ленинграда (по прямой) составляет около 215 километров.

В завязавшемся артиллерийском бою немцы (по их мнению) добились четырех попаданий 75-мм снарядов и большого количества - 20-мм. Лодка ответила несколькими попаданиями в БДБ-188, одно из них поразило немецкий корабль в рубку. Во всяком случае достоверно известно, что бой германских кораблей с Щ-408 не был игрой в одни ворота – артиллеристы-подводники все же сумели причинить ущерб неприятелю.

А вот затем…

К счастью, среди нас есть неравнодушные люди, готовые тратить время и силы на разгадывание загадок не столь уж далекого прошлого. Существует проект «Поклон кораблям Великой Победы», в рамках которого группа дайверов осуществляет поиск погибших кораблей и осуществляет погружения к ним. И вот, 22 апреля 2016 г. подводно-поисковая экспедиция, в которой, помимо наших соотечественников, принимала участие группа финских дайверов SubZone, обнаружила останки подводной лодки Щ-408, а затем выполнила спуски к ней. Эта экспедиция позволила пролить свет на обстоятельства последнего боя и гибели нашей «Щуки». О том, что увидели дайверы, рассказал один из участников проекта, Иван Боровиков:









На вопрос о том, затонула ли лодка в результате артиллерийского огня противника, или же оставшиеся в живых совершили погружение, Иван Боровиков ответил:



Мы уже никогда не узнаем, что в действительности произошло 23 мая 1943 г. Но скорее всего, случилось вот что: после ожесточенного боя экипаж Щ-408 понес жестокие потери. Вероятнее всего, командир лодки, Павел Семенович Кузьмин погиб в бою – ППШ, который он был обязан брать с собой, выходя на мостик, и сегодня лежит на нем, а рядом с местом, где должен находиться командир – пробоина от 75-мм снаряда. Увы, оторваться от неприятеля не получалось, а помощи все не было.

Тем, кто оставался жив, предстоял нелегкий выбор. Можно было сражаться до последнего, до тех пор, пока корабль еще сохраняет плавучесть. Да, в этом случае многие погибли бы, но смерть от вражеского снаряда или осколка в бою – это быстрая смерть, и к тому же части экипажа наверняка удалось бы выжить. В этом случае Щ-408 гарантированно погибала, спасшихся с нее ждал плен, но при этом те, кто пережил бой, остались бы в живых. Им совершенно не в чем было бы себя упрекнуть, потому что они сражались до последней крайности. Их героическим поступком восхищались бы потомки.

Но был и второй вариант – погрузиться. В этом случае существовал некоторый шанс на то, что командование Балтфлота, получив радиограмму-призыв о помощи, предпримет соответствующие меры и отгонит вражеские корабли. И если удастся дождаться помощи, если лодка окажется (несмотря на многочисленные попадания) способной к всплытию, то Щ-408 удастся спасти. При этом в ходе боя никак невозможно было оценить повреждения Щ-408, нельзя было понять, сможет ли всплыть подводная лодка после погружения, или нет. Ясно было лишь одно - если помощь не придет, или даже придет, но всплыть не удастся, то каждого из тех, кто выжил в артиллерийском бою ждет кошмарная, мучительная смерть от удушья.

Третьего варианта – спустить флаг и сдаться противнику, для этих людей попросту не существовало.

Мы никогда не узнаем, кто из офицеров-подводников командовал в тот момент, когда нужно было принимать страшное решение, но оно было принято. Щ-408 ушла под воду. Навсегда.

Немцы и финны боялись упустить добычу. БДБ, сторожевые катера, подошедший финский минный заградитель продолжали патрулировать район погружения «Щуки», периодически сбрасывая глубинные бомбы. А в это время ее экипаж напрягал последние силы в попытках починить поврежденную лодку. Уже ближе к вечеру 23 мая вражеские гидроакустики зафиксировали звуки, которые расценили как попытку продувки цистерн, и, вероятно, так оно и было на самом деле. Известно, что лодка погрузилась с дифферентом на корму, но при этом участники экспедиции 2016 года обнаружили, что корма «Щуки» (по ватерлинию ушедшей в грунт) приподнята. Это свидетельствует о попытке продуть кормовые балластные цистерны – увы, повреждения Щ-408 оказались слишком велики, чтобы лодка могла всплыть.

Примерно с 17.00 24 мая шумы с Щ-408 больше не прослушивались. Все было кончено. «Щука» навечно упокоилась на глубине 72 метра, став братской могилой для 41-го члена ее экипажа. Но финские и германские корабли оставались на месте и даже сбросили еще несколько глубинных бомб. Только на следующий день, 25 мая, окончательно убедившись в том, что советская подводная лодка не всплывет, они покинули район ее гибели.

А что же командование Балтфлота? По получении радиограммы Щ-408 к Вайндло с Лавенсари вылетело восемь самолетов И-16 и И-153, но они были перехвачены противником и, потеряв две машины, вернулись обратно, не выполнив боевой задачи. Следующая попытка была предпринята только спустя 8 часов – на этот раз на помощь погибающей «Щуке» поднялись в воздух Ла-5, но и они, потеряв две машины, пробиться к месту трагедии не сумели.

Щ-408 погибла в первом же боевом походе. Лодка ни разу не вышла в торпедную атаку, не смогла уничтожить ни одного корабля врага. Но означает ли это, что мы, восхищаясь достижениями германских подводников, должны стыдливо забыть о том, как сражался и погибал ее экипаж? Как погибали экипажи других наших подводных кораблей?




P.S. Из выводов экспедиции «Поклон 2016»: