Александр Дугин: Человек в кремле

Владимир Путин: критика сверху

Прошло 12 лет с тех пор, как на политическом небосклоне России взошла звезда Владимира Путина. Его явление было энигматичным. Никто не мог понять, кто же он на самом деле. Русский патриот и верный сын спецслужб, прячущийся за маской либерала и лишь изредка открывающий свое истинное лицо (точнее, железный лик)? Или, напротив, либерал и западник, загримированный под силовика и державника, но в критический момент всегда сбрасывающий напряжение в отношениях с Западом и подающий им сигнал: «Я свой!» Это было непонятно в начале его правления. Не внесли ясности и последующие двенадцать лет.

Показательно, что первые тексты, написанные мною о Путине 12 лет назад, сегодня выглядят свежо и актуально. Мы анализировали и гадали тогда, предупреждали и опасались. Мы анализируем и гадаем теперь, предупреждаем и опасаемся. Как будто все это время ничего не происходило. Двенадцать лет спустя Путин по-прежнему непонятен, уклончив, противоречив, загадочен. Вот это выдержка!

Патриотизм + либерализм

Придя к власти, он сделал резкий рывок, который стал отличительной чертой эпохи Путина от эпохи Горбачева и Ельцина. Курс он изменил решительно, остро и ровно на 90 градусов. Наполовину он сохранил то, что было, а наполовину все поменял. Оставил капитализм, либерализм, ориентацию на Запад (а также все прелести 90-х: олигархат, коррупцию, цинизм компрадорской элиты, уничтожающие нравственность и народный дух, чудовищные СМИ и пр.). Но при этом: твердой рукой остановил распад России, внутриолигархические войны с использованием партий и национальных телеканалов, фронду провинций и губернаторов, чеченскую войну (которую выиграл), суверенистские амбиции национальных республик. После такого начала, казалось, что вот-вот должен последовать поворот на оставшиеся 90 градусов и что Путин столь же быстро войдет в полный резонанс с тем, чего от него ожидали патриоты и консерваторы: начнет строить империю, интегрировать постсоветское пространство, возьмет на вооружение евразийскую идеологию, восстановит позиции религии и традиции, примется за возрождение культуры, образования, духа, ценностей и нравов… Но не тут-то было.

Заложив крутой вираж под прямым углом к 90-м, Путин столь же резко остановился. Он отклонился от прежнего курса на 90 градусов, но ни градусом дальше. Впрочем, как и ни градусом назад. Формула найдена — «либерализм + патриотизм», и пусть разорвутся от нетерпения те, кто хотел бы отклонить эту стрелку путинизма в ту или иную сторону. Вам ничего не светит, жестко было сказано тем, кто хотел бы вернуться в 90-е. Если и сделаем вид, что собираемся уступить в этом направлении, то в следующий момент станет понятно, что это игра и стрелка курса указывает туда же, куда и указывала. Даже в эпоху Медведева, которая стремительно уходит в прошлое, уступки либерализму (и связанные с ними надежды ИНСОРа и иже с ними) были чистой видимостью, позволили поговорить, не более того. После возвращения Путина, юргенсам и гонтмахерам осталось только раствориться.

Но не лучше обстояло дело и у патриотических кругов. Им тоже было велено разговаривать с самими собой или лучше с зеркалом. Наивно мы ждали, что Путин продолжит в том же темпе двигаться в сторону законченной евразийско-патриотической позиции. Ни шагу не было сделано в этом направлении за все 12 лет. Слова были, жесты были. Реальности не было.

Путин так и не совершил за 12 лет того седьмого подвига, который довел бы первые шесть подвигов до логического конца, до точки необратимости. Он умудрился немыслимо долго балансировать между двумя взаимоисключающими позициями — патриотизмом и либерализмом, вопреки стенаниям, ворчанию и даже воплям как патриотов, так и либералов. Он сделал это и заставил общество принять и признать именно такого Путина как цельное явление. В этом качестве он и возвращается. Неразгаданный сфинкс.

Крайние либералы видят в нем «диктатора». Это не так. Путин предпочитает действовать мягко, он не любит насилия и, видимо, не осознает своего права прибегать к нему, если не считать крайних обстоятельств, напрямую затрагивающих интересы Государства.

Радикальные патриоты видят в нем «агента влияния Запада», «ставленника олигархии» и «мировой закулисы». Они тоже ошибаются. Путина Запад ненавидит, так как он представляет собой реальную угрозу глобальной доминации американской империи. Запад дорого бы заплатил (и платит), чтобы Путина не было. Но он есть. И с этим приходится считаться.

Итак, Путина можно критиковать и с либеральной, и с патриотической стороны, как справа, так и слева. Можно еще недовольно бурчать, что все не так, — это будет критика снизу. Совершенно очевидно, что на Путина все это брюзжание не действует. Он просто его не слышит. И вот он возвращается.

Можно принять его таким, какой он есть, и согласиться на тот компромисс, который он воплощает (в конце концов, это не самое худшее и от самого худшего он всякий раз последовательно уклоняется). К этому, видимо, склоняется определенный и более или менее значительный процент населения. Путин — органическая, почти природная черта нашей жизни, как смена сезонов. Он уходит и возвращается так же неизбежно, как осень. Иногда он тянет время и запутывает следы, но так же, как неумолимое снова и снова заставляет облетать с деревьев листву и превращает загородные тропинки в расплавленную липкую грязь, так неотменен и Путин. И все-таки что-то не так. Что-то в нем начинает нас всех не на шутку раздражать. Все бы ничего, да вот чего-то не хватает…

Иногда они возвращаются…

Думаю, все согласятся: возвращение Путина большого энтузиазма не вызывает. Вроде все встает на свои места, но радоваться нечему. Интересно, почему? Во-первых, и это лежит на поверхности, российское общество совершенно не оценило карточные пассы с Медведевым. Понятно, что это был тактический ход. Наверное, технически он удался, а вот осадок остался неприятный. Как будто ребенка обманул взрослый дядька. Возможно, что-то в этом роде было необходимо, то уж слишком безобразно было исполнено… Не по-людски.

Ясно, что этот четырехлетний спектакль в последнюю очередь был адресован российскому народу. Спектакль разыгрывался для западных зрителей. Но это тоже можно оправдать: если массы позволяют делать с ними что угодно, то власть постепенно перестает обращать на них внимание. С Западом этот номер не пройдет, он не массы. Вот ему-то весь маскарад и предназначался. Понять это можно. Даже оправдать можно. Но на душе противно. Тандем вышел каким-то неудачным. И таким остается. От него у возвращающегося Путина на пиджаке образовалось несмываемое пятно Роршаха.

К этому стоит добавить социальную, культурную атмосферу и стихию информационного пространства. Вот тут Путин явно все поручил кому-то еще, недосмотрел, и все пошло вразнос. Он и его окружение телевизор не смотрят, в театр не ходят, не до этого. Если бы они включили «ящик», то, наверное, не поверили бы своим глазам. Общество красочно и принародно, бесстыдно гниет. А те, кто стоят во главе социокультурных процессов, не только не противостоят гниению, но получают от него видимое наслаждение и пришпоривают. Нормативным типом стали перверты, ворье, аферисты и проститутки всех полов, профессий и родов войск. Нравы пали. Искусства нет. Наука рухнула. Образование в руинах. Социальная сфера сползает в ад. Путину, конечно, не до того. Но неужели вокруг нет никого, кому до этого?

Однако все эти реальные провалы немедленно испаряются, как только их берет на щит либеральная прозападная оппозиция, сторонники возвращения в 90-е. Если Путина в чем-то упрекают люди типа Каспарова, Касьянова или Немцова, это автоматически перестает иметь значение, так как Запад, действующий через своих марионеток, ставит посредством их задачу, не совместимую с жизнью страны. И если им что-то не нравится, значит, это «прекрасно». Чудовищная логика! Стремясь не допустить внешнего управления страной и цветных революций, мы вынуждены оправдывать целый веер непристойных, отвратительных явлений, накрепко приклеенных к правлению Путина. Я намеренно не упоминаю слова «коррупция», потому что его постоянно используют либералы. Но все остальное-то возмущает ничуть не меньше… Но вот стоит нам возмутиться не на шутку, как раздается вежливый звонок из американского посольства: «Мы понимаем ваше справедливое негодование, my dear professor...» И мы снова встаем горой за Ксению Собчак, Романа Абрамовича, Тину Канделаки и циничных кремлевских политтехнологов. При полной организационной беспомощности и умственном вырождении патриотической оппозиции любой антипутинский протест будет автоматически капитализирован именно либералами-западниками. Так что антипутинизм справа — тупик.

Но если все же мы не можем справиться с нарастающим гневом, с удушающим разочарованием, с обманутыми надежами, с тревогой за судьбу страны, которая нам дорога… Если мы остро чувствуем, что теряем Путина, а вместе с этим теряем время, теряем ритм, годы жизни, силы и надежды в этом нездоровом и коснеющем в своем нездоровье безрадостном современном российском обществе — без цели, стратегии, пути, плана, ценностей, идеи, без горизонта и истории… Если нам более невыносима эта идиотская формула «патриотизм+либерализм», к которой Путин пристал как теленок к материнскому вымени и считает, что она его будет выручать снова и снова… Что же нам в таком случае делать?

Остается одно: критика сверху. Ни справа, ни слева, ни снизу.

С точки зрения идеи

Что это такое? Почему сверху? Что может быть выше Путина, который является и формально, и неформально вершиной властной пирамиды? Само понятие суверенности означает, что над носителем суверенитета нет никакой более высокой инстанции. В этом смысл. Так что же может стоять выше Путина, если все (в России) стоит под ним либо справа или слева от него?

Сверху стоит Идея. Сам Путин, скорее всего, в Идею не верит, а верит в вещи и в технологии. Это его дело. Не верят в Идею даже некоторые философы, что уж говорить о правителях. Но идеи есть, и именно они движут миром, историей, обществом, человечеством. Если кто-то отказывается от встречи с Идеей, от интенсивной и опасной стихии мышления, за него будут думать другие, которые от идей не отмахиваются. Даже американские неоконсерваторы признают: «Идеи имеют значение». Они в данном случае правы. Так вот: критика Путина сверху есть критика его действий и его стратегий с точки зрения Идеи.

Сразу требуется определить: какой Идеи? Идеи бывают разные. Есть либеральная, глобалистская, западная идея, есть марксистская, социалистическая. Для нас Идея-правительница — это Русская Идея, Идея Великой России, исторически уходящая в глубь веков и стремящаяся к полному и ясному воплощению в будущем. У Идеи множество аспектов — культурный, геополитический, ценностный, социальный, политический, религиозный, психологический, этический, антропологический, этнологический… Но при всем многообразии и неисчерпаемом изобилии смыслов и аспектов, Русская Идея представляет собой нечто целое и единое, нечто органичное. И это целое, пусть очень приблизительно, интуитивно, отдаленно, смутно, но ощущает и воспринимает каждый русский человек. Быть русским — это значит быть сопричастным к Русской Идее. Любым образом — подчас самым неожиданным, парадоксальным, диалектическим, непрямым.

Итак, как Путин соотносится с Русской Идеей? Нет никаких сомнений, что одной стороной он с ней сопряжен, ее так или иначе учитывает. Путину небезразлична Россия как государство. Это очевидно. Интуитивно, а может быть, сознательно, Государство видится Путину как ценность. Свобода, независимость и суверенитет Государства составляют его мировоззренческий фундамент. Следовательно, за этими вопросами Путин следит и на них обращает внимание. Казалось бы, это должно быть естественной характеристикой каждого русского человека, а тем более человека государственного. Однако на практике все не так. В 80-е и 90-е мы видели таких «государственных мужей», которые не задумываясь урезали русскую державу почти вдовое, более того, радовались упадку нашего мирового могущества и ничего не имели против дальнейшего сокращения наших территорий и, к примеру, отделения Кавказа. Если бы мы соотнесли Горбачева и Ельцина с Русской Идеей, они немедленно сгорели бы заживо. Путин не таков. Первичную проверку он выдерживает. И это интуитивно считывает все российское общество. А если бы даже и не считывало, действия Путина в первый период его президентства недвусмысленно показывают: он не сомневался ни минуты в том, нужен ли Кавказ России, он выиграл второю чеченскую войну, он остановил фронду регионов, он отменил, в конце концов, выборность глав субъектов Федерации и, соответственно, национальных республик, убрал из конституций этих субъектов любые упоминания о суверенитете и многое в том же духе. В этом не просто заслуга Путина, тут он проходит испытание Русской Идеей и недвусмысленно оказывается на ее стороне. В этом и только в этом причина того, что он был и остается единственным политическим деятелем в современной России, наделенным существенным процентом доверия. В этом смысле он русский человек в Кремле (и, кстати, никакой не немец, каким его назвал Александр Рар).

Главный конструктор

Государство имеет форму и содержание. Независимость, свобода, целостность и суверенитет — это свойства формы. Здесь у Путина все в порядке и критика сверху отклонена. Теперь перейдем к содержанию. Здесь начинаются проблемы. Либеральное отношение к Государству, свойственное Новому времени, вообще отказывает ему в самой возможности обладать каким бы то ни было содержанием. Это просто «ночной сторож», «меньшее из зол», продукт «социального договора», служащий для того, чтобы «люди не поубивали бы друг друга» (Т. Гоббс и его Левиафан). Иными словами, эпоха Модерна ограничивается формальной стороной и отказывается говорить о смысле и цели Государства, о его миссии. Соответствует ли это Русской Идее? Категорически нет. Русские всегда понимали Государство как сакральную ценность, как вместилище духовного смысла. В течение многих веков идеалом было православное царство, а в XX веке — всемирная коммунистическая идея. Но всегда при всех обстоятельствах Россия мыслилась как Государство, наделенное высшим значением и призванием. Оно имело особое русское содержание, отличавшее его от всех иных окружающих Государств.

Что мы видим в случае Путина? Есть ли признаки резонанса с этой сакральной стороной русской державности? Нет. Даже в отдаленном приближении. Концепт государственности у Путина европейский и полностью соответствует принципу государства-нации (EtatNation). Совершенно очевидно, что для Путина имеют значение только формальные стороны Государства; всего остального он либо не знает вообще, либо не придает этому значения. Государство для него технический конструкт. Главным формальным признаком Государства является суверенность. Очень хорошо, Путин готов ее отстаивать. Но то, что у России должна быть какая-то миссия, какая-то цель, отличная от чисто технической эффективности, адекватного менеджмента и ловкого лавирования среди опасных сил в стихии международных отношений и геополитических вызовов, ему явно неблизко. Об этом свидетельствуют его публичные выступления, подбор кадров в сфере политики и идеологии (технологи, прагматики, практики), а также характер международной деятельности. Он действует совсем не по-русски, а скорее по-европейски.

Можно было бы справедливости ради заметить, что и этот прагматический подход в духе реалистской теории международных отношений у Путина не только не имеет системной основы, но и просто остается не сформулированным. Никаких рациональных моделей для вычисления национальных интересов, никакого стройного и взаимосвязанного понимания функционирования геополитических сил в мире у путинской политической управленческой элиты нет и в помине. Отстаивая государственные интересы, каждый руководствуется своими индивидуальными представлениями или вышестоящими указами, в которых подчас логика полностью отсутствует. Реализм предполагает расчет. Вместо него Путин полагается на смекалку и изобретательность — свою собственную или ближайшего окружения. То есть нет не только представления о миссии, но и системной рационализации в определении национальных интересов. Вот этот интуитивизм и адаптивная ловкость — вполне русские черты, они помогают компенсировать отсутствие системного подхода. Но только до поры до времени. И к Идее никакого отношения не имеют.

Осознает ли Путин изъян своего правления? Снова нет. Ни в коем случае. Вся его кадровая политика строится на убежденности, что высшие государственные посты и так занимают наиболее адекватные для этого люди, и Путин готов на этом настаивать, причем жестко. В чем же их адекватность? Ведь они отчуждены от русского смысла, от какой бы то ни было миссии, да еще и с рациональным исчислением национальных интересов большие проблемы (сплошь и рядом их путают с личными — кстати, признак полной дисквалификации для любого политика реалистской школы). Они не вдохновлены никаким идеалом, и с рациональностью и чистотой нравов у них проблемы. Путин может терпеть все это только по одной причине. По причине того, что сам от них недалеко ушел и потому не видит в этом катастрофы. Лояльность искупает все.

Тревожная черта. Может, и русская, но снова весьма удаленная от Идеи.

Народ смотрит

Когда мы переходим к обществу, то и здесь наблюдаются проблемы. Путин видит в народе лишь покорную массу. Если бы он видел в нем что-то другое, он вел бы с ним хотя бы какой-то диалог. Он же упорствует в монологе. Народ, со своей стороны, безмолвствует и мычит. Элиты расшифровывают это молчание как согласие. Отчасти так поступать естественно: при желании мычание можно принять за «да», но можно и за что-то другое — у кого на что хватит фантазии. Если признать народ как нечто качественное, то к его молчанию/мычанию стоило бы чутко прислушаться. Если же лишь как инертную массу, то это излишне, с массой поступают по-другому. Как? Посмотрите вокруг… вот как. К массе Путин подходит как менеджер, механически. Кое-что исправляется, кое-что подавляется, кое-что удовлетворяется. Без обид, но и без какого бы то ни было внутреннего внимания. Можно ли чего-то еще хотеть от власти? Да нет, наверное, нет. Бывает хуже… Но постепенно эта прохлада в отношении масс начинает переживаться как обида. Сами массы, даже если они на самом деле только массы и больше ничего, хотели бы считаться народом. Может, им наплевать на Идею, и они погружены в быт с головой и глубже, но лучи Идеи они хотели бы созерцать — пусть преломленными толщами мутной воды повседневности. Путин в этом им отказывает, либо сквозь зубы бросает что-то, во что сам не верит и что пишут на коленке циничные спичрайтеры на бюджете.

Культура, информационная политика, наука, образование, социальная сфера… Что думает Путин о русском обществе? Как оценивает его состояние? Это легко понять из телевизионных программ, где пул бесстыжих первертов зловеще и глупо смеется телезрителям в лицо, сталкивая все ниже и ниже в зловонную яму вырождения, идиотии, индивидуализма, демонической зацикленности на мелочах. Телевидение — это мобилизованная армия борьбы с Идеей. Любое осмысленное высказывание немедленно подвергается осмеянию, часто цензуре, заливается потоками ахинеи. В таком телевидении во всех смыслах нет ничего русского — это агония того, что некогда было культурой. Здесь всем помогут спуститься на несколько ступеней, а желание подняться вверх неминуемо встретится хохотом или неприкрытой агрессией. И это длится год, другой, третий, десятый, двенадцатый… Путина это не трогает. Массы смотрят, объясняют ему руководители СМИ. Путин кивает, пусть смотрят.

И о политике…

Вот чего-чего, а политику Путин не любит совершенно. Ему представляется, что эти орущие и трясущиеся мужики в пиджаках все время хотят от него чего-то получить, а делать ничего не желают и не умеют. Это вызывает брезгливость и досаду. Но отменить этот кошмар невозможно, Запад будет против, а Запад — это серьезно (для Путина, пожалуй, единственное, что по- настоящему имеет значение). Значит, надо политику оставить, но содержания лишить. Самые легкие мишени — либералы. За годы путинского правления их превратили в чучело, которое постоянно перетряхивают и набивают новой подгнившей ватой. «Правое дело», «Яблоко» и пр. Провал за провалом. Патриоты радуются. Но на самом деле зря. С ними самими те же путинские мастера технологий производят строго то же самое. Соберут-распустят, соберутраспустят, потом вообще отменят, потом приподнимут плиту: живы? И снова опустят на голову… Фланги измотаны, центр торжествует. Какой? Формальный. Такой, чтобы в нем и духа никакой политики не было. Чуть кто заикнется о консерватизме, его тут же заткнут модернизацией. Кто за модернизацию, того одергивают: про консерватизм забыл! Наши люди и так думать не любят, а тут их еще коанами атакуют: «встретишь Будду — убей Будду», «модернизация — это консерватизм», а «консерватизм — модернизация». Короткое замыкание, и человек в пиджаке мягко опускается на скамью. «Вместе победим!» Но с кем вместе и кого победим, не пояснено. И так по всем направлениям, во всех секторах жизни, на всех этажах общества. Катастрофа? Нет, не катастрофа. Но нечто отталкивающее.

Тропой ложных солнц

Каков же результат нашего анализа власти с позиций Русской Идеи? Потеряли мы Путина, в которого верили? С которым надеялись вернуть Россию в историю, интегрировать большое евразийское пространство, заложить основы будущего исторического становления? Что же случилось с человеком судьбы, который в критический для страны момент спас Россию, остановив ее на отвесном краю обрыва? Чтобы сделать такое, надо было быть героем. И никем больше. Может быть, его просто подменили и это уже совсем другой человек?

Ясно одно: в Путине есть резонанс с Русской Идеей, он относится к сфере государственной формы. На фоне предыдущих правителей это реальная, настоящая, недвусмысленная ценность. В критической ситуации именно это стало решающим и придало Путину реальную легитимность. После этого включились технологии. И это вошло с Русской Идеей в диссонанс. Неважно, эффективны ли эти технологии или нет, это предмет отдельного рассмотрения. Важно, что это курс против Русской Идеи, против русской истории, против русского смысла, против русского общества, против народа как органической духовной и культурной цельности. И это очень серьезно.

Через год-другой после прихода Путина к власти в начале 2000-х еще можно было надеяться, что у него просто связаны руки, что он все еще в плену определенных обязательств, что он не свободен. 12 лет суверенного правления — достаточный срок, чтобы с этой надеждой расстаться. Нет ни одного знака, что он возвращается с какой-то новой тайной повесткой дня, настоящей и решающей, которая бы на сей раз соответствовала Русской Идее полностью. Надо со всей ответственностью признать: так не бывает.

Время ушло. Теперь мы будем пожинать плоды уже того, что нам известно. Граничные условия понятны: Путин не выйдет за пределы той формулы, в которую вцепился намертво. Никто не дождется ни либерализма без патриотизма, ни патриотизма без либерализма. Будет ли Путин отстаивать и в дальнейшем национальные интересы, суверенитет, державность в таком случае? Убежден, что да. Это часть его сущности. И, кстати, это не мало. Сделает ли он хотя бы один решительный шаг к реальному оздоровлению общества, политики, экономики, культуры? Вернет ли народ в историю? Убежден, что нет. Он на это не нацелен и, скорее всего, и не способен. Уступит ли он в таком случае все пространство либералам и западникам? И снова нет. Их надежды будут так же обмануты, как надежды патриотов. Вот с чем мы будем иметь дело в ближайшие годы. Увы, или к счастью, акценты расставьте сами.

То, что я пишу, это не апология Путина и не его денонсация. Ницше сказал однажды, после того как Лу Саломе отказала ему в любви: «Если бы я был богом, я бы создал Лу Саломе другой». Если бы я был президентом России, я бы все сделал по-другому. Иначе, чем Путин. Что-то я признаю верным. Что-то — категорически ошибочным. И, увы, баланс не изменен — ровно наполовину он прав, а наполовину нет. Путин так стоек в защите, даже навязывании своей половинной правоты (равно как и половинной неправоты). Ни шагу в сторону. Он не изменится. Я все-таки уверен, что ему это дорого станет. 12 лет — большой срок. И это почти приговор. Не мой. Это приговор Русской Идеи. Говорю наполовину со злорадством, наполовину с сожалением и искренней скорбью. Но никакого будущего для страны я с этим человеком не вижу. Не вижу и прошлого. Он воплощает в себе пустое технологическое настоящее, выносить которое становится все труднее.

И снова: стоит только сравнить Путина с президентами других стран (Запада, конечно), и нас отбросит в другую крайность — равных ему нет, he is simply the best. И это сущая правда.

Я задумывал опубликовать эти заметки раньше. Материалов хватало. Но всякий раз не мог увидеть финала. Осцилляция вокруг противоестественного компромисса патриотизм/либерализм всякий раз создавала впечатление, что вот-вот все прояснится. Но есть уравнения, которые не имеют решения, ряды, которые не поддаются интеграции. Путин есть неопределенность, он есть да/нет, ускользающее мерцание — свет/несвет. Нет, все-таки свет… О, черт, кажется, погасло. Нет, вроде светит… И так 12 лет нашей с вами жизни — тянет, но не рвет. Какая тоска…

фото: NEMAN200.RU