Россия сдюжит любой климат. Погода как фактор международной политики

Совсем ещё недавно всех нас пугали надвигающимся глобальным потеплением. И вот внезапно акцент «страшилок» поменялся. Всё чаще стали говорить об «остановке Гольфстрима» и об угрозе похолодания в Западной Европе. Все эти разговоры имеют один странный эффект – их экономические последствия напрямую касаются России.

Недавно в «Аргументах недели» появилась статья доктора геолого-минералогических наук, академика РАЕН В.П. Полеванова (в 1994-1996 гг. был первым вице-премьером РФ в должности председателя Госкомимуществ) «Вашингтон и Брюссель ищут замену Гольфстриму» с характерным подзаголовком: «Кремлю отведена роль чернорабочего». Автор утверждает, что минувшая аномально холодная и снежная зима в Западной Европе – следствие изменения направления Гольфстрима. В результате разлива нефти в Мексиканском заливе Гольфстрим отклонился к югу, и к атлантическим берегам Европы прорвалось холодное Лабрадорское течение.

Академик подчёркивает, что данная информация не разглашается открыто официальными лицами, но так или иначе просачивается в СМИ. Это сквозит во многих действиях западных политиков. Самое же главное, говорит экс-вице-премьер, Западная Европа стремится решить проблему своего «обогрева» за счёт России, настойчиво побуждая наше государство продавать втридёшева всё больше и больше природного газа. Эти мотивы, скрытые от непосвящённых, просматриваются за всеми последними шагами Запада по решению, как там принято говорить, «проблемы энергетической безопасности».

Актуальность этой задачи для Западной Европы, отмечает далее автор статьи, определяется сильной зависимостью экономики региона от «атлантической печки» – Гольфстрима. При этом Запад и работающие на него здесь лица спекулируют на слабой осведомлённости российской общественности о климатических изменениях и их возможных последствиях. Страхом перед «остановкой Гольфстрима» нас рассчитывают запугать также, как и европейцев. Вывод, который напрашивается из статьи академика: Россия не должна позволить себе стать объектом «климатического» международного шантажа и средством решения проблем других стран.

Очевидно, история с «глобальным потеплением» повторяется, но уже под другим названием. Напомню, что США, чей вклад в загрязнение атмосферы Земли углекислым газом составляет 40-50% от всей мировой промышленности, не ратифицировали Киотский протокол, предусматривающий сокращение выбросов для подписавших его стран.

В современном виде Киотский протокол служит не более, чем средством сдерживания экономического развития потенциальных конкурентов США.

«Недопущение глобального потепления» – надуманный предлог всей этой затеи, спекуляция на страхе перед неведомым. Ведь сам факт такого потепления не является доказанным.

Вообще, такой стране, как Россия, две трети территории которой лежит в зоне вечной мерзлоты, как-то абсурдно пугаться глобального потепления климата! Видимо, осознав этот простой факт, сознавая также, что и россияне, разобравшись, мало-помалу тоже до этого додумаются, международные «сценаристы» решили сменить сюжет. При этом в отношении Западной Европы и части Северной Америки они, похоже, правы. Там отклонение Гольфстрима может действительно вызвать серьёзные проблемы. Но стоит ли пугаться нам из-за этого? Автор упомянутой статьи убедительно показывает, что климатические последствия отклонения направления Гольфстрима для нашей страны будут не столь чувствительны, как для Европы, а, может быть, даже и благоприятны.

Прежде чем поддаваться массовым фобиям, происходящим от незнания, и становиться объектом манипулирования, необходимо точно определить, чем могут грозить России любые изменения климата – как в сторону потепления, так и в сторону похолодания. Эти расчёты нужно делать независимо от того, доказан или нет какой-либо глобальный температурный тренд. Просто потому, что этого требует безопасность страны и её народа. Однако вместо таких рекомендаций мы нередко слышим со стороны учёных, формально на это уполномоченных, заявления, только подогревающие страхи неосведомлённых обывателей. Заметка В.П. Полеванова выбивается из этого ряда своим трезвым научным анализом ситуации. Именно поэтому следует ожидать, что она в лучшем случае пройдёт мало замеченной, в худшем – её автор подвергнется обструкции со стороны своих коллег. Что же, значит, необходимо подкрепить содержащиеся в ней положения.

Для начала отметим, что само определение температурного тренда на планете остаётся на уровне гипотез, а не твёрдо установленных фактов.

Да, средняя температура воздуха за последние сто лет в большинстве пунктов умеренных широт Северного полушария Земли поднялась где-то на градус-полтора. Но при этом в самих этих пунктах регулярные инструментальные климатические наблюдения начались только немногим больше ста лет назад. И у нас явно недостаточно исходных данных, чтобы делать выводы глобального характера.

Далее, совершенно неясным для науки остаётся конкретный механизм работы системы «углекислый газ – океан – парниковый эффект – климат», его количественные закономерности. Понятно, что повышение концентрации углекислоты в атмосфере ведёт к усилению парникового эффекта и к повышению средней температуры воздуха. Но неизвестно численное соотношение между увеличением такой концентрации и ростом температуры. Ещё более важно то, что увеличение промышленных выбросов СО2 не оборачивается столь же пропорциональным ростом концентрации этого газа в атмосфере. Значительная его часть растворяется в Мировом океане. Какая именно, сколько его ещё способно там раствориться и с какой скоростью – доподлинно неизвестно.

Недоказанной остаётся связь между ростом антропогенных выбросов СО2 и ростом температуры в последние десятилетия. Мы отмечаем лишь факт совпадения этих явлений, на основании чего делаем вывод о высокой вероятности причинно-следственной связи между ними, не более того. Первые признаки потепления стали отмечаться в приполярных областях ещё в начале прошлого столетия. Они выражались в отступлении к северу южной границы вечной мерзлоты на севере Европы и Канады, в улучшении ледовой обстановки в полярных морях. Казалось бы, этот факт можно связать с началом бурного роста промышленных выбросов с конца XIX века. Но в середине ХХ века потепление в приполярных широтах сменилось похолоданием, продолжавшимся до 80-х годов прошлого века, между тем как количество выбросов углекислого газа в атмосферу за это время продолжало непрерывно увеличиваться.

Мы также не можем утверждать, свидетельствуют ли крупные аномалии погоды об изменении климатических условий на планете. Здесь действует статистический фактор: чем больше срок наблюдений, тем выше вероятность, что их объектами станут экстремальные явления природы, закономерно совершающиеся тем реже, чем крупнее выражающаяся в них аномалия. Напомню, что эра научных наблюдений нашей планеты насчитывает немногим больше ста лет, а по-настоящему глобальными они стали только с запуском искусственных спутников Земли. Чем старше человечество, тем больше аномальных природных явлений оно отмечает в своих летописях – это естественный ход вещей.

Наконец, все наблюдаемые климатические изменения не выходят за рамки того, что известно нам из письменной истории.

Многоснежные суровые зимы в Западной Европе, точно также, как и летние засухи, «гари» в Центральной России неоднократно повторялись в течение последних веков. Русские летописи, особенно XIV – XVII вв., не раз отмечали такую сушь, что от лесных пожаров «мгла застила небо» и птицы изжаривались на лету. Характерно, что такие явления (а равно и летние снегопады и морозы) частенько отмечались именно в указанный период, который уже давно, на основании изучения исторических источников, получил название «малый ледниковый период». Климат в Европе тогда был, по сравнению с нынешним, более континентальным. Западной Европе были свойственны настоящие зимы. Именно в те времена в Голландии возникла национальная забава – бег на коньках. А на льду Темзы в Лондоне почти ежегодно устраивались рождественские зимние ярмарки! Мощные арктические антициклоны в европейской части России могли приносить резкие заморозки в августе, губившие урожай (как в 1601 году, когда 15 августа замёрзла Москва-река!). Но они же, в результате длительного «хозяйничания» на одной территории, не раз приводили к такому лету, какое мы в прошлом году сами пережили в Москве.

Метод исторических и палеоклиматических аналогий служит пока единственным инструментом прогнозирования той обстановки, которая может установиться на Земле вследствие климатических изменений непонятных пока природы и интенсивности. Но такие реконструкции не дают оснований для пессимизма. Особенно нам, жителям России.

Возьмём сценарий глобального потепления. Самый близкий аналог мы наблюдаем в Раннем Средневековье. Совершенно очевидно, что современный климат весьма далёк от условий той эпохи, отделённой от нас всего лишь одной тысячей лет. В те времена виноград вызревал на юге Англии и в Древней Руси под Киевом! Норманны свободно плавали через Северную Атлантику, где ныне зона айсбергов. Открытый ими огромный ледяной (ныне) остров они назвали «Зелёной страной» – Гренландией.

Следующий аналог глобального потепления – климатический оптимум голоцена, имевший место около 7,5 – 5,5 тысяч лет назад, ещё до строительства египетских пирамид. Кстати, выдвинуты гипотезы, согласно которым создатели древнеегипетской цивилизации пришли около 5 тысяч лет назад в долину Нила из Сахары в связи с усыханием этой территории. В период оптимума во всей Сахаре существовал более прохладный, чем теперь, а главное – влажный климат. В это же время на территории европейской части России далеко на север распространялись теплолюбивые виды растений (например, граб, росший в районе нынешнего Котласа, тогда как сейчас он не встречается восточнее Днепра). Количество осадков на юге Русской равнины было, как считают специалисты, ниже современного на 5-10 см, но на севере было теплее и влажнее, чем сейчас. Так что условия для сельского хозяйства были вполне благоприятными. Именно на эту эпоху приходится возникновение и расцвет первых земледельческих культур Европы.

В то же время на Великих равнинах Северной Америки количество осадков, по теоретическим оценкам, было на 20-30 см ниже, чем теперь. Там был весьма засушливый климат.

Так что у США действительно есть основания опасаться катастрофических последствий глобального потепления для своего сельского хозяйства! Этими своими страхами они и пытаются заразить остальные страны, чтобы за их счёт решать свои проблемы.

Боязнь глобального потепления часто подкрепляют таким доводом: оно совершается слишком быстро, значительно быстрее, чем прежние потепления, вызывавшиеся естественными причинами. Поэтому экосистемы не успевают перестроиться, вследствие чего планете грозит экологическая катастрофа. Но именно поэтому необходимо прогнозировать такие неблагоприятные изменения и вырабатывать рекомендации по приспособлению к ним (мелиорация почв, создание резерватов и т.д.). А ограничивать рост промышленности под предлогом недопущения глобального потепления, при том, что самая «грязная» страна мира – США – этого делать вовсе не собирается, значит, только действовать во вред себе, нисколько не предотвращая при этом главной угрозы.

Ещё один довод – таяние полярных льдов. Это явление таит в себе опасность для таких стран, как Нидерланды или Бангладеш. В России может пострадать Петербург. Но в целом повышение уровня Мирового океана лишь слабо затронет Россию. Все известные морские трансгрессии в последний миллион лет ограничивались поднятием вод, по данным геологии, максимум на 5 метров по сравнению с современным уровнем. Чтобы уровень Мирового океана поднялся на десятки метров, необходимо исчезновение ледяного панциря Антарктиды, чего не происходило за последние 30 млн. лет. Кроме того, таяние полярных «шапок» – процесс не столь быстрый, как повышение температуры, он тянется тысячелетиями.

Отклонение Гольфстрима может стать, как предполагают, спусковым механизмом локального оледенения в Северной Европе, которое, начавшись, приведёт к глобальному похолоданию.

Нужно ли нам бояться нового ледникового периода? Чтобы ответить на этот вопрос, снова прибегнем к известным палеоклиматическим реконструкциям. Геологи считают, что в эпохи максимального оледенения за последние 1 млн. лет ледяные покровы могли занимать до трети Русской равнины. Каких-нибудь 20 тысяч лет назад край ледяного щита располагался на месте Валдайской возвышенности (созданной, собственно, в результате выноса мелкозёма талыми ледниковыми водами). Сплошной ледник покрывал всю территорию Канады, Скандинавских стран, почти всю Британию, север Германии и Польши.

В то же время на большей части территории России господствовали природные условия, позволявшие жить первобытному человеку и его крупной добыче. Даже по равнинам Якутии бродили мамонты. Очевидно, они были в изобилии обеспечены пищей (а мамонту для прокорма нужно явно больше, чем северному оленю). Это означает, что климат на большей части российской территории даже в максимумы ледниковой эпохи существенно не отличался в худшую сторону от современного! Степень глобального похолодания сильно различалась от региона к региону. Опять же, формирование ледникового покрова, как и его таяние, существенно отстаёт от изменения температуры и растягивается на тысячи лет.

Необходимо отметить ещё и тот факт, что в результате оледенения крупные массы воды остаются на суше, что приводит к понижению уровня Мирового океана. 20 тысяч лет назад он был ниже современного на 110-120 метров. Обнажались и становились пригодными для обитания человека крупные участки морского (ныне) дна. Таким образом, оледенение не обязательно приведёт к уменьшению жизненного пространства цивилизации. В особенном выигрыше окажутся страны, к побережью которых ныне примыкают большие площади морского шельфа. Среди таких стран – и Россия. Правда, осушение Азовского моря, Берингова пролива, пролива Лаперуза вызовет необходимость установления новых сухопутных границ с Украиной, США, Японией...

Вообще, последствия любых глобальных климатических изменений будут сказываться на стране тем слабее, чем больше эта страна и чем выше разнообразие её природных условий.

Отсюда очевидно, что Россия, простершаяся от полюса до субтропиков, будет затронута любыми изменениями климата на планете в наименьшей степени сравнительно с большинством других государств. Огромное многообразие местообитаний на её территории обеспечивает высокую вероятность сохранения относительно благоприятных условий на какой-то её части после какого бы то ни было природного катаклизма. Чем больше и разнообразнее территория – тем больше возможности устроить на ней сеть надёжных убежищ! Но именно данный фактор и сделает (уже делает) территорию и ресурсы России в XXI веке объектом более настойчивых, чем за всю предшествующую историю, враждебных притязаний. Эти притязания идут нередко под флагом «интернационального долга» помощи западному человечеству, страдающему не то от «глобального потепления», не то от «энергетического кризиса», а всего больше желающего пользоваться на дармовщинку богатствами России.