Увядание «коллективного Запада»

100 дней президентства Байдена было встречено в демократических СМИ Соединенных Штатов со сдержанным оптимизмом по поводу уровня поддержки президента и относительно высоких цифр его рейтинга доверия. По разным подсчетам, Байдену продолжали доверять 52 или 54 процента всех опрошенных.

В принципе, у американских президентов в первый год их правления бывало и побольше, но другие президенты не жили в столь расколотой стране, не переживали двухлетнюю «пандемию», не приходили к власти на волне расовых беспорядков. Тем более что у недавнего соперника Байдена и ныне его основного оппонента Дональда Трампа в те же первые сто дней рейтинг доверия был еще ниже – 42 процента, что не помешало ему выдержать импичмент и быть в двух шагах от второго срока.

Администрацию Трампа с самого начала сотрясали аппаратные скандалы, президент в первые же дни был вынужден уволить своего первого советника по национальной безопасности, его не переставала травить либеральная пресса.

Антитрамповские протесты. Фото: REUTERS/Brandon Bell

У Байдена в этом смысле пока все относительно спокойно. Никто не покинул рядов его администрации, никто не выступил с каким-то жестким заявлением, никто не стал объектом судебного разбирательства. Можно упомянуть, пожалуй, только один, но показательный скандал, случившийся в последнее время. Ведущая свой эфир из Лондона телекомпания Iran International обнародовала аудиозапись с голосом иранского министра иностранных дел Мохаммеда Джавада Зарифа, в которой тот, ссылаясь на сведения, полученные от советника Байдена по вопросам экологии, бывшего госсекретаря Джона Керри, говорил, что Израиль тайно предпринимал более 200 «тайных» акций против позиций Ирана в Сирии. Разумеется, правая пресса немедленно повела атаку против Керри как против врага Израиля и главного архитектора разрушенной Трампом «иранской сделки». Сенатор от Аляски Дэн Салливан, один из лоббистов нефтяной отрасли, потребовал отставки экологического советника... Тем не менее потенциал этого скандала явно незначителен для того, чтобы поколебать позиции Керри в рамках команды Байдена и тем более рейтинг последнего.

Удары от республиканцев, конечно, еще последуют, ближе к промежуточным выборам, на которых Демократической партии придется, безусловно, туго. И главной проблемой для партии осла окажется относительная слабость политической философии, с которой она пришла в Белый дом. Эту политическую философию придется менять. А вот на что?

И в чем, собственно говоря, эта слабость?

Байден и все члены его внешнеполитической команды в начале года произнесли много слов о том, что они намерены вдохнуть новые силы в разрушенные Трампом «трансатлантические отношения»; более того, они хотят укрепить союз западных государств, скрепленный общими демократическими ценностями. Госсекретарь Энтони Блинкен говорил, что международная ситуация сегодня определяется соперничеством между «технодемократиями и техноавтократиями». Ему вторил советник по национальной безопасности Джейк Салливан, утверждавший, что не существует для США более важной задачи, чем сохранение «трансатлантического альянса» в противовес Китаю. Еще до победы Байдена в ноябре 2020 года либеральные эксперты, признавая даже заслугу Трампа в его антикитайском курсе, упрекали 45-го президента за необоснованное ослабление союзнических отношений США с Европой, необходимых для «сдерживания Китая».

Госсекретарь Блинкен крепит трансатлантические связи. Фото: REUTERS/POOL New

О том, что США в отношении КНР следует выбрать старую добрую политику «сдерживания», пишут сегодня очень многие. Проблема только в том, что это как раз та самая политика, которую не принимают основные европейские державы. В частности, Франция и Германия. Европейский союз, где заправляют эти две державы, заключил в декабре 2020 года всеобъемлющее торговое и инвестиционное соглашение с Пекином, открывающее двери китайским вложениям в экономику континента, которые достигают 120 млрд. евро. Соглашение войдет в силу только в 2022 году, его еще придется ратифицировать Европарламенту, преодолевая сопротивление зеленых, но в любом случае сейчас разговор о «трансатлантическом единстве» и «коллективном Западе» выглядит мечтательным, ничем не оправданным.

В 2017 году блестящий американский политический аналитик Майкл Линд выступил со знаменательной статьей «Блокополитика», в которой предрекал разделение мира на три-четыре сферы влияния. Речь шла об американском блоке, блоке китайском и возможных блоках российском и индийском. В отличие от Хантингтона с его «Столкновением цивилизаций», Линд не увязывал границы блоков с ареалами традиционных конфессий, справедливо указывая, что идентичность того или иного блока может определяться не столько историческими корнями входящих в него народов, сколько образом будущего. Трудно назвать сегодняшнюю Евро-Атлантику протестантско-католической, да и в целом христианской, что не означает отсутствие у нее определенной идентичности (об этом ниже). Однако и сегодняшний Китай с большим сомнением может быть назван цивилизацией конфуцианской.

Улица в Китае. Фото: REUTERS Carlos/Garcia Rawlins

Линд предполагал, что, лишь разделившись по блокам, великие державы смогут договориться о границах своей геополитической экспансии, не создавая взрывоопасные ситуации, подобные украинской. В то же время блокам придется подавлять сепаратизм со стороны национальных государств, которые не захотят отдавать на наднациональный уровень свои полномочия, жертвовать своими интересами во имя каких-то сверхнациональных целей. Откровенно говоря, прочитав «Блокополитику» в 2017 году, я стал ее ревностным сторонником, увидев в теории Линда модель разрешения конфликтов между Россией и Евро-Атлантикой. Вроде как у вас блок, у нас блок, давайте жить мирно, но порознь.

Возможно, Байден исходил из чего-то подобного, но, как мы знаем ещё из работ военного стратега Лиддел-Гарта (1895-1970), путь к цели не обязательно должен сопровождаться публичным объявлением этой цели. Проще говоря, если Байден хотел сколотить блок против Китая, ему нужно было говорить совсем иным образом. Ему нужно было не искать дружбы с Европой, чуть-чуть заискивая перед ней, а действовать по-трамповски: шантажировать Европу, пугать Европу, угрожать Европе. Стегать ее кнутом, обещая в будущем сладкий пряник. Пока же все речи Байдена удивительно похожи на риторику Горбачева о социалистическом выборе и обновленном Союзе, то есть на риторику заведомой слабости.

Байден вернулся в Парижское соглашение по климату и сделал экологическую проблематику своеобразной сердцевиной своей дипломатии. Здесь уж, конечно, ему пришлось выйти из рамок собственно Запада и пригласить к участию в саммите представителей тех держав, с кем он собирался вступить в блоковую войну, то есть Китая и России. Он попытался поддержать Зеленского в попытках силой вернуть хотя бы часть территории мятежного Донбасса. Россия, развернув военные учения у своих западных границ, дала понять, что любой акт насилия со стороны Украины приведет к жесткому ответу с ее стороны. Байден сдал назад и предложил российскому президенту встречу на двоих. Стремление о чем-то договориться с Китаем в Анкоридже обернулось дипломатическим фиаско.

Владимир Путин принял участие в организованном Байденом климатическом саммите. Фото: kremlin.ru

В общем и целом, «коллективный Запад» выглядит сегодня еще менее прочным, чем во времена якобы разрушившего его Трампа. Разговоры о каком-то «саммите демократий», с которого Байден начал свое президентство, сегодня звучат странно – о продвижении демократии как цели в Америке, похоже, забыли.

«Коллективный Запад» пребывает в явном кризисе. Как говорится, что-то пошло не так. Евро-Атлантика не собирается воедино, и речь идет не о каких-то мешающих ей жить национал-популистах, о которых уже почти позабыли, а о твёрдых глобалистах Макроне и Меркель, которые не хотят играть в холодную войну с китайцами и отказываться от китайских денег во имя «трансатлантической дружбы».

Попробуем представить теперь, какими могут быть шаги Байдена и всего того сегмента англо-американского правящего класса, для которого «сдерживание» Китая – вопрос жизни и смерти, и отступить они не смогут.

Вариантов два. Они в известной мере противоположны, но и взаимодополнительны. Первый вариант предполагает необходимость договариваться с другими странами, в том числе незападными и по западным меркам недемократическими. Когда-то США одолели СССР, вступив в союз с Китаем. Сегодня США все чаще говорят о партнерстве с недавним противником Вьетнамом против Китая. Между прочим, американцам придется отрывать от Китая и Иран, этого крупного поставщика нефти и газа в Поднебесную. Ну и, само собой, Россия – держатель арктических активов и единственная сухопутная держава, способная, если мыслить по-американски, «сдерживать» Пекин на севере Евразии. Способная, но не имеющая ни малейших мотивов это делать. Чтобы соблазнить Россию на вступление в проект «Сдерживание Китая», американцам нужно либо сменить в России власть, что невозможно, либо вступить с ней в партнерские отношения, наплевав на Украину, Навального и прочее. Трамп уже попытался двинуться в этом направлении; все знают, чем это для него закончилось.

Новые идентичности за океаном набирают силу. Фото: REUTERS/Tom Brenner

Второй путь – совсем иной. Запад может попытаться сплотиться вновь. Но для этого нужна иная идеология, которая позволит вновь скрепить трансатлантическое единство, подчеркнуть культурное отличие Евро-Атлантики от иных цивилизаций, как бы возвысить ее над традиционалистской периферией. Здесь, конечно, на первый план выходит экология. Поэтому уже сейчас можно предсказать новый взлет зеленых партий по всей Европе в качестве политической клиентелы демократической Америки. Сюда же я бы добавил весь тот комплекс идей и умонастроений, который получил название «новая этика». Речь идет об очень жестком выведении общественно значимых фигур из публичного поля за те или иные высказывания или действия, которые не вписываются в определенный нравственный или идеологический канон. В принципе, эта «новая этика» всегда действовала в рамках академических институций, в передовых колледжах и университетах Запада. Она и называлась ранее политкорректностью. Затем эти нормы политкорректности из внутрикорпоративных стали общенациональными, чтобы в пределе стать общецивилизационными. Тут переплетаются много аспектов, но мы выделим аспект цивилизационной идентичности. Новая этика – это не идентичность сама по себе, это генерация идеологической жесткости, необходимой для будущего.

Америке Байдена придется идти сразу несколькими путями. Придется вступать в прагматические союзы с идеологически «сомнительными» странами и одновременно укреплять ценностное единство своего блока. Именно так вела себя Америка в годы холодной войны с СССР; вероятно, так же она будет вести себя в ситуации конфликта с Китаем. Столкновение этих линий будет создавать напряжение, условно говоря, между новыми реалистами и новыми этическими фундаменталистами, но может сложиться и консенсус.

Последнее потребует времени, которое, вероятно, будет заполнено выдвижением глобальных инициатив. На сегодня риторика «трансатлантического единства» кажется исчерпанной и, откровенно говоря, нефункциональной. Республиканцы наверняка будут лоббировать старую идею «англосферы», намекая на особые партнерские отношения между США, Великобританией, Канадой и Австралией, но, чтобы принять этот взгляд, Байдену пришлось бы стать немного Трампом. Трудно сказать, насколько это у него может получиться. На сегодня мы имеем дело с «большой паузой». С некоторым цивилизационным патом, выход из которого, возможно, будет искать новое поколение.