До спада мировой экономики осталось меньше 2 лет

Мы уже много раз объясняли, что главным механизмом кризиса является падение совокупного спроса в США, который падает в т. ч. из-за резкого ужесточения условий выдачи новых кредитов. Однако мне постоянно тычут в нос разные цифры, которые регулярно появляются в США и показывают вроде бы рост кредитования. Я честно пытаюсь объяснить, что нельзя отрывать потребительский кредит от ипотечного (и потому, что и то, и другое – расходы домохозяйств, и потому, что последние годы перед кризисом рост потребительских расходов происходил во многом за счет перекредитования недвижимости), что рост отдельных секторов (который активно пропагандируется) не компенсирует падения всего объема кредитов (который как раз не очень афишируется), что американская статистика сильно врет в цифрах (в частности, из-за занижения потребительской инфляции) – и т. д., и т. п. Но вот тут вышла новая статистика по объемам потребительского кредитования в сентябре, которая как раз показала рост. А поскольку в Интернете ее более или менее внятно прокомментировали различные эксперты, то имеет смысл эти цифры напомнить, а общую ситуацию – проанализировать.

Итак, в сентябре в США зафиксирован рост потребительского кредитования на $2,1 млрд (с учетом сезонных правок). Это – первый раз за 8 месяцев, до того объемы кредитования падали. При этом и тут могут таиться сложности, поскольку данные за август пересмотрели в сторону понижения: с $3,3 млрд кредит сократился на $4,9 млрд. Эти $1,6 млрд, конечно, меньше, чем $2,1 млрд роста, но кто знает – не нужно ли в реальности уменьшить данные и июля, и июня, и мая… Но и этот результат на самом деле вовсе не такой оптимистичный, как казалось бы.

Дело в том, что в США кредиты выдаются не только банками (т. е. частными структурами), но и различными государственными агентствами. И рост кредитования со стороны последних составил $26,9 млрд, дойдя до рекордных $280,3 млрд. Соответственно, банки сократили в сентябре объем выданных потребительских кредитов на $20,5 млрд. В итоге общее сокращение объема выданных потребительских кредитов за последний год составило 2,9%, но сокращение объема кредитов, выданных частным сектором, составило 8,3% – рекорд с мая 1944 года. При этом за год государство нарастило объемы кредитования на 77,6%, или на $122,4 млрд.

Отметим, что Федеральная резервная система США, выкупая казначейские облигации на рынках, поддерживает бюджетные расходы, так что рост и этого кредита вызван эмиссией. Но для банков ситуация является практически беспроигрышной: они получают от ФРС деньги под нулевую ставку, а потребительские кредиты выдают под низкую, но все-таки положительную. Иными словами, они сегодня фактически играют роль посредника между потребителем и ФРС, получая от этого маржу, достаточную для того, чтобы окупать собственные расходы.

Есть только одна проблема. Дело в том, что кредит-то в общем падает! И часть его идет не на расходы, а на выплаты накопившихся долгов. А с учетом падения ипотеки расходы граждан падают еще сильнее. А это значит, что падает и спрос, т. е. доходы реального сектора, тех компаний, которые продают гражданам реальные товары и услуги. И что дальше? Деньги можно печатать бесконечно, но чем меньше реальный оборот товаров и услуг, тем меньше «база», на которой и стоит финансовая надстройка, а это значит, что каждый следующий напечатанный доллар увеличивает инфляцию чуть-чуть сильнее, чем предыдущий. Если бы руководство ФРС остановило эмиссию, то слом произошел бы очень быстро (как в начале 30-х годов прошлого века), а сейчас все будет происходить «медленно и печально», но факт-то от этого никуда не денется.

При этом банки продолжают политику последних 30 лет – отказываются анализировать реальные доходы заемщиков, а просто требуют залоги. Все бы хорошо, но залоги падают в качестве: из-за продолжающегося кризиса стоимость недвижимости существенно снижается, и будет снижаться и впредь. Это значит, что база под потребительское и ипотечное кредитование тоже снижается, и бороться с этим ни частые банки, ни ФРС (которая, впрочем, тоже частная) не собираются.

Мы уже неоднократно отмечали, что на начало кризиса спрос превышал реальные возможности домохозяйств по отдаче своих доходов где-то на $3 трлн в год (из них $1,5 трлн набиралось за счет постоянного роста кредитования, и еще столько же – за счет заниженных сбережений). Сегодня постепенно эти $3 трлн «сходят на нет» – и кредит падает, и сбережения растут (что в условиях кризиса – норма). Соответственно, падают и доходы граждан: предприятия, которые недополучают доходы, сокращают зарплаты и увольняют работников. Компенсировать это падение новыми кредитами банки не хотят и не могут, а государство может – но только за счет роста эмиссии, поскольку его доходы тоже падают.

Тут, кстати, можно вспомнить кризис начала 30-х гг., который привел к Великой депрессии. Дело в том, что тогда «острая» стадия кризиса длилась чуть меньше трех лет (с весны 1930 до конца 1932 гг.) и состояла как раз в том, что падал частный спрос, а государство было не силах его компенсировать. Только когда частный спрос достиг равновесного (с доходами) состояния, с начала 1933 года меры государства начали давать минимальный результат. Но тогда не было эмиссии (и потому, что действовал «золотой стандарт», и потому, что это не соответствовало экономическим теориям тех лет), а сегодня она есть. И именно за счет эмиссии (темпы которой последние два года примерно соответствовали темпам спада начала 30-х годов – 1% ВВП в месяц) спад пока удается притормозить.

Но толку от этого мало, поскольку растет инфляция издержек (эмиссионные деньги попадают на финансовые рынки, в т. ч. на рынки сырьевых фьючерсов), цены там растут, а значит, растут издержки реального сектора. Последние дни показывают многомесячные рекорды цены и на нефть, и на металлы, и на продовольствие. А это значит, что «оттягивание конца» продлится, конечно, подольше, чем в начале 30-х гг., но все-таки не сильно дольше. Я не думаю, что до начала существенного спада мировой экономики пройдет больше двух лет – хотя, конечно, возможны варианты. Но, в любом случае, даже сильно искаженные эмиссией и недостоверной статистикой данные показывают, что наша теория кризиса работает и достаточно четко предсказывает развитие событий.