Официально Соединённые Штаты Америки — это республика, фундаментальным принципом которой является верховенство закона. Иными словами, порядки функционирования данной системы определяются и регулируются не большинством избирателей (демократией), а конституцией и законами. Во всяком случае, так говорит теория, вот только практика ее не подтверждает.

В прикладных же рамках США — это корпорация, причем с той же структурой и методами управления, что и у частного бизнеса. До прихода Дональда Трампа и первой за долгие годы смены руководящих элит («совета директоров» Америки) президент исполнял роль временного генерального директора. Именно поэтому руководители Белого дома менялись в рамках регулярной ротации, а курс политики США, определяемый несменяемыми элитами, стоящими за кулисами реальной политики, монументально оставался прежним.

Ширма пропаганды и пиара призвана была убеждать американцев в том, что никакой закулисной политики Вашингтон не проводит, а характерной особенностью политической культуры США является конституционализм, то есть строгое соотнесение с конституцией практически любого шага или решения власти. Более того, именно для исполнения воли людей, конституция якобы и разделила американскую власть на три самостоятельные и независимые ветви — законодательную, исполнительную и судебную. 

То, насколько эти структуры «независимы», мир наблюдает с 1991 года и до сих пор, видя, как законы в США одобряют политики, купленные корпорациями еще на этапе предвыборных компаний (через неограниченное частное финансирование кандидатов, разрешенное Конгрессом в 2016 году). Замечая, что посредники из числа конгрессменов и сенаторов, отстаивают интересы конкретных фирм весь срок своего политического правления, а посты и кабинеты, разделяются в Капитолии, Белом доме и Верховном суде так, как того пожелают будущие работодатели вашингтонских политиков — транснациональные корпорации, банки и прочие финансовые структуры.

Даже конституционно источником власти в США является не народ, поскольку американская политическая система не предполагает власть и правление большинства. Система принятия решений сконструирована таким образом, что, будучи формально определяемой людьми через избрание кандидатов, она в итоге включает механизмы, требующие формирования политического консенсуса.

Но, во-первых, как и говорилось ранее, предвыборные кампании финансируют не люди, а корпорации, следовательно, именно они определяют условия, по которым обязан будет работать будущий функционер, а во-вторых, консенсус при голосовании определяют не сами «народные избранники» (исходя из мнения электората), а бизнес, тратя миллиарды на лоббизм и легализованный подкуп голосов.

Для примера достаточно привести результаты исследования Принстонского университета, проанализировавшего данные за последние 20 лет и ответившего на вопрос, отстаивают ли приятные Конгрессом США федеральные законы интересы простых людей. То есть насколько, когда и в каких случаях голосование чиновников и одобренные ими вопросы, оказывались социально значимыми, а когда выгораживали интересы бизнеса во вред стране.

Результатом работы ученых стал простой график, на горизонтальной оси которого по итогам опросов отмечалось отношение американцев к той или иной законодательной инициативе, а по вертикальной оси то, как конгрессмены голосовали по данным темам за последние 20 лет.

Формально идеальной «кривой» настоящей демократии должна была стать прямая линия, идущая под углом в 45 градусов, ведь именно в этом случае, при поддержке инициативы половиной страны, вероятность принятия решения правительством составляла бы 50%. Если же идею не поддерживал ни один американец, вероятность должна была оказаться равной нулю, а если все граждане США выступали «за», то и Конгресс обязан был гарантированно одобрить предложенную инициативу. Как несложно догадаться, реальность исследования этого не подтвердила.

Выяснилось, что даже те идеи, которые не поддерживал ни один из опрошенных жителей США за последние 20 лет, становилась одобренными американским Конгрессом в 30% случаев. А инициативы, которые поддерживали абсолютно все, также принимались правительством в 30% случаях. То есть от мнения людей, согласно исследованию Принстона не зависело абсолютно ничего, все определял лоббизм и внутренние политические интересы.

Как правило, социальные инициативы вредят бизнесу больше всего, поэтому имея инструменты лоббизма финансовые круги США влияли на отрицательный результат голосования. Когда же идеи были непопулярны у народа, но приносили выгоду бизнес-кругам, закон или поправки, напротив, продвигались.

Иными словами, количество американцев, как и мнение рядовых сотрудников в обычной корпорации, не оказывают в США практически никакого влияния на «совет директоров» — руководящие элиты Америки, а сам Вашингтон, вопреки пропаганде о демократии, в высших эшелонах власти функционируют таким же образом.

Что же касается живучести мифа о «сбалансированной» и «прозрачной» политической системе Америки, продолжающем существовать до сих пор, то здесь достаточно сказать, что отчет Принстонского университета и его анализ федеральных законов лежит в открытом доступе с 2014 года, но пропаганда Соединенных Шатов работает настолько хорошо, что в состоянии игнорировать даже такие факты. Людей на Западе приучили не рассуждать критически, а верить СМИ, поэтому если в них чего-то не сообщается, этого будто бы и не существует.

США — это корпорация, а все остальное, от «борьбы» партий, «плюрализма» мнений и голосования «народного большинства» — просто ширма, прикрывающая верховенство элит в вопросе принятия ключевых решений.