Угрозы войны с Венесуэлой, Северной Кореей, Сирией и Ираном теперь повторяются ежедневно. Экономические меры, включая тарифы или обязанности во многом сравнимые с объявлением войны, сегодня привычны, будь они направлены против друзей или союзников. На Иран и Сирию наложены санкции, а Пхеньяну даже препятствуют пришвартовать один из кораблей в порту, таким образом он оказывается де-факто под американским эмбарго, как было и с угрозами в отношении Венесуэлы.
Китай и Россия неизменно стремятся получить поддержку многополярного мира с помощью дипломатических, экономических и иногда военных мер, предлагая врагам Вашингтона некий щит, с которым можно противостоять возмутительным неистовым ударам администрации Трампа. Пекин и Москва держат сопротивление, не забывая о долгосрочных целях, учитывая, что краткосрочные действия неизбежно повлекут за собой непримиримую враждебность Вашингтона и его лакеев.
Судьба нового многополярного мирового порядка по сути зависит от того, насколько хорошо Китай и Россия смогут выдержать вашингтонскую грозу. В интересах остального человечества вполне естественно, что хаос однополярности Вашингтона будет завершён наименее хаотичным и деструктивным образом.
Европейские союзники Вашингтона находятся под санкциями из-за нефтяного иранского импорта и неспособны принимать участие в восстановлении Сирии, от них требуют отказаться от совместных с Россией проектов («Северный Поток 2»), сократить технологический импорт из Китая, требуют не принимать участие к крупнейшем проекте, которые когда-либо знал мир, известной Инициативе «Пояса и Пути» — все эти требования звучат в то время, когда Дональд Трамп продолжает подрывать международный глобалистский порядок, на который союзники США вынуждены полагаться, чтобы сохранить статус-кво. Союзники США обязаны выполнять требования Вашингтона, пусть даже это наносит ущерб их деловым интересам и приведёт к мрачным последствиям в среднесрочном плане. Фактически такова мотивация, стоящая за стремлением европейских стран диверсифицировать свою международную торговлю и обмен с помощью не контролируемой Вашингтоном валюты, таким образом эффективно де-долларизируя свои экономики. Пройдёт некоторое время прежде, чем эта мысль будет осознана, что продемонстрировал провал усилий импортировать иранскую нефть в обход американского эмбарго с помощью такого механизма, как Instex.
В недавние недели мы стали свидетелями разворотов международного положения от одного тревожного сценария к другому, от провального саммита Трампа и Кима по поддержки попытки переворота Гуайдо в Венесуэле, а кульминацией стали продолжающиеся угрозы в отношении Ирана после признания КСИР террористической организацией.
Не поддаётся объяснению то, что администрация разделилась на несколько фракций, и мы наблюдаем постоянные метания в стратегии и подходах, что лишь ослабляет международное положение Вашингтона.
Военные планировщики в Пентагоне опасаются открытого конфликта с Ираном или Венесуэлой, но только по чисто пропагандистским причинам. Выдающаяся огневая мощь Вашингтона, вероятно, способна превзойти любую оборону Тегерана или Каракаса, но какой ценой? Вид самолётов последнего поколения Вашингтона, падающих с неба под ударами систем противовоздушной обороны советского периода произвел бы опустошительный эффект на образ военно-промышленного комплекса Америки, который он так любит создавать.
Это уничтожило бы престиж американских систем вооружений, которые стоят значительно дороже российских аналогов. (Американский Ф-22 «Раптор», например, стоит около $150 миллионов, а российский Су-35 всего лишь $55 миллионов).
Столь неудобная реальность в некоторой степени выявилась в Сирии, где противовоздушная оборона Дамаска вкупе с российскими возможностями сорвали десятки израильских, американских и саудовских атак. До настоящего времени уважаемые крылатые ракеты США вынуждали преклонять колена до прибытия легендарных систем С-300/С-400, которые сегодня стали (как оборонительное, а не наступательное оружие) символом мира.
Оборонительными средствами Москвы, размещенными в Сирии и Венесуэде), брошен вызов мифу о непобедимости американского оружия. Те же самые средства вполне доступны и Тегерану в случае, если Вашингтон решит напасть на персидскую страну. Но вероятность такой войны с каждым прошедшим днем становится всё меньше и меньше, причём военные планировщики Пентагона опасаются намного худшего сценария для США, чем иракский. Иран в три раза больше Ирака и потребуется около 1,2 миллиона американских солдат, чтобы на постоянной основе оккупировать страну.
Более того, Иран входит в число 15 мировых держав, и Вашингтону впервые противостоял бы противник с большими возможностями, чего американцы старались избегать десятки лет, опасаясь раскрыть уязвимость своих систем вооружений, ставшую результатом коррупции и ошибочных стратегических решений. Фильмы Голливуда служат тому, чтобы встроить в умы общественности миф об американском военном мастерстве, это крайняя форма пропаганды с целью сокрытия реальности военной неэффективности.
Планировщики Пентагона не собираются раскрывать свою военную уязвимость в войне против Ирана. Утрата военного престижа США показала бы странам, до сих пор находящимся под давлением Вашингтона, что эта собака больше лает, чем кусает, что в будущем ещё больше осложнит для США запугивание стран угрозой военной силы.
По-видимому, что Трампу трудно понять, так это то, что его внешняя политика медленно подрывает статус сверхдержавы США. Свобода рук, данная Трампом неоконам и про-израильскому и про-саудовскому лобби, послужила лишь тому, что привела США на грань новой войны, с Венесуэлой, КНДР, Ираном или Сирией. При том, что сам Трамп на самом деле не склонен ни к какой войне, это приведёт лишь к унизительной сдаче позиций.
По-видимому, приверженность идее «больше никаких войн» это последнее предвыборное обещание, которое Трамп намерен выполнить.
Постоянные угрозы, за которыми не следует никаких действий, это очень недолговечная тактика, учитывая, что она не даёт никаких стратегических результатов. КНДР не избавилась от своих ядерных ракет, в Венесуэле президентом всё ещё Мадуро, да и Иран никогда не сядет обсуждать с США ядерное соглашение.
На международной арене позиции США слабеют, даже среди союзников, которые подвергаются абсурдному навязыванию ограничений на импортируемые товары и карательным мерам из-за промышленного сотрудничества с Россией, Китаем и Ираном (три основных противника триады израильтяне-неоконы-саудовцы). Угрозы в адрес Германии из-за российского трубопровода «Северный Поток 2» не так уж отличаются от угроз в адрес Турции из-за стремления приобрести С-400 или в адрес Италии из-за стремления приобрести технологии 5G компании Хуайвей или в адрес Индии из-за импорта иранской нефти.
У противников Вашингтона много общего и они всё больше координируют свои усилия — экономические, политические и военные — стремясь ограничить хаос и ущерб, наносимый буйством администрации Трампа на глобальной сцене.
Доктрина «Америка превыше всего» вкупе с необходимостью дать свободу рук израильско-саудовским неоконам стала бедствием, особенно для США. Остальной мир с растущим изумлением наблюдает за происходящим и поражается, как Вашингтон, Эр-Рияд и Тель-Авив решительно загоняют себя в угол просто для того, чтобы удовлетворить интересы отдельных лоббистов, влиятельных фракций и милитаристов вроде Болтона, Нетаньяху, Мохамеда бин Салмана и Помпео.
Трамп способен обмануть своих избирателей благодаря отсутствию у них интереса к международным делам, провалу партии Демократов и хитрой пропаганде «Фокс Ньюс». Но в международном масштабе роль Вашингтона становится всё менее и менее значимой, причём фигура Трампа позволяет объединить и друзей, и врагов США в равной мере в некий временный союз, пока они пережидают президентство Трампа. Как только Трамп уйдёт, можно будет обратиться к вопросам фундаментальной значимости (Инициатива «Пояса и Пути») и стабильности в таких ключевых сферах, как обстановка на Ближнем Востоке и в Северной Африке даже при том, что противники США полностью осознают, что внешнюю политику США определяет не президент США, а скорее «вашингтонский консенсус», подталкиваемый «исключительностью США».