Как ни крути, а в мире вырисовываются всего две основных противоборствующих линии развития, на пересечении которых и происходят главные завихрения, иногда достигающие штормовых уровней.

Сразу скажу: придавать совсем уж фундаментальный характер означенному противоборству не стоит, ибо все линии развития мечутся внутри одной парадигмы, именуемой рыночно-технократической. То есть, кто бы не победил, характер движения цивилизации останется прежним, основанным на спросе и предложении, конкуренции, технологических укладах и прочей атрибутики, в которой человечество кувыркается не одну сотню лет. В этом смысле, лишь советский проект, в силу его масштаба, был реально достойной альтернативой, и завершился лишь потому, что значительно опередил свое время, до сих пор поражая достижениями, многие из которых пока ещё даже не востребованы.

Коротко поясню: капитализм и социализм — однозначно альтернативные парадигмы, имеющие разные внутренние цели и, одновременно, свои сильные и слабые стороны, но в силу разного исторического опыта (до русской революции капитализм уже развивался почти 400 лет), Союз был вынужден играть по навязанным ему, веками отработанным и гибким правилам, потому и проиграл. Тем не менее, 75-летний опыт, при всех мифах и интерпретациях, достаточно хорошо изучен, усвоен и, на мой взгляд, в недалёком будущем готовится взять реванш.

Однако из будущего вернёмся к текущему моменту противоборства внутри одной парадигмы. Основных игроков на единой поляне — два: глобалисты и протекционисты. Опять же коротко, как это выглядит в теории, в том числе и негласной.

1. Глобалисты (глобализаторы).

Цель: единое политико-экономическое мировое пространство с беспрепятственным движением товаров в любом направлении и постепенным стиранием культурно-исторических различий. В своей максиме — единое мировое правительство.

Средства: единая мировая валюта с неограниченной эмиссией, унифицированное законодательство, финансовые инструменты, позволяющие концентрировать в нужном направлении колоссальные средства, универсальные стандарты, жёсткое распределение ролей в производственных цепочках (разделение труда), централизованное регулирование всех сфер частной и общественной жизни. Любые отклонения допускаются только в рамках выделенных квот, тотальный цифровой контроль за любыми действиями человека.

2. Протекционисты.

Цель: индивидуальное развитие потенциала собственного региона (страны) с опорой на свои силы и с сохранением культурно-исторических традиций, покровительство любым усилиям по созданию собственной самодостаточной многоотраслевой экономики.

Средства: суверенная валютно-финансовая система, внутреннее законодательное регулирование, установление торговых пошлин, вплоть до заградительных для поддержания положительного торгового сальдо.

К сказанному следует добавить: при всём отличии, у двух игроков есть общая цель, но разные пути её достижения, хотя и использующие похожие рыночные инструменты — это непрерывное технологическое развитие с прицелом на космическую экспансию с параллельным созданием систем, базирующихся на искусственном интеллекте, не важно, на цифровой, либо какой-либо другой технологической базе (например, конвергентные технологии). По сути, это путь к полной ликвидации экосферы и создание средств расселения ограниченного числа индивидов в другие миры. Что при этом декларируется, принципиального значения не имеет, ибо во все времена важны не слова, а дела.

Повторю сказанное выше: приведённая классификация основных игроков относится к чистой теории, которая в реальной жизни всегда подвергается корректировкам и метаморфозам, иногда превращаясь в нечто слабоузнаваемое, особенно на переломных моментах. Тем не менее, различать игроков всегда стоит, хотя здесь всё зависит от личных предпочтений и интересов, в которые понимание разных там версий геополитических раскладов может даже и не входить вовсе. Тут уж каждому своё. Некоторым подобное чтиво вообще вредно.

Тем не менее, далее продолжим уже из практической жизни, где, действительно, глобалисты и протекционисты в чистом виде встречаются редко, гораздо реже, чем их причудливые смеси в разных пропорциях. Однако уже сегодня между ними можно провести достаточно чёткие границы, основываясь исключительно на результатах. В этом смысле, несколько проще позиционировать приверженцев глобального вектора.

2.

Скажем, до появления Трампа таковым был весь Запад, включая геополитических союзников: от США и Канады, до Европы (ЕС и прочие), Израиля, Японии, Австралии и некоторых других. Даже Китай (опять же, до появления Трампа) можно было уверенно встраивать в глобальную производственную цепочку.

С выходом на арену Трампа, конфигурация медленно (а в чём-то и немедленно) начала меняться, тем не менее, пока ещё есть «заповедный остров», остающийся некой моделью глобального мира в рамках отдельно взятого региона — это Евросоюз. Рассмотрим его подробней.

Итак, в ЕС фактически отсутствуют границы стран, превратившись в формально-административные, а также есть подобие центральной власти в Брюсселе. Да, власти неэффективной, опирающейся на ущербный лиссабонский договор, но тут уж что есть, то есть. Во всяком случае, надежды, хотя и призрачные, на общую Конституцию пока теплятся, периодически выстреливая в виде предложений иметь полноценного президента с полномочным кабинетом министров.

Внутри ЕС также отсутствуют преграды для свободного движения товаров, то есть, не взимается пошлина при переходе границ. По факту это означает отсутствие существенных доходов этого общего рынка. Всё производство, расположенное на европейском континенте, в том числе (и прежде всего), традиционные сельскохозяйственные отрасли, работают в рамках ограниченных квот, многие отрасли промышленности выведены в третьи страны, что также лишает бюджет доходных поступлений, хотя сама налоговая нагрузка достаточно высокая.

Компенсация идёт за счёт персонифицированного сбора значительных разветвлённых налогов с населения, в том числе и экзотических, типа налога на религии (правда, не во всех странах), например, в Германии. В целом система крайне несбалансированная, кассовые разрывы пытается покрыть ЕЦБ путём эмиссии, но конечный результат крайне плачевный: средняя долговая нагрузка растёт астрономически, даже не подавая признаков замедления.

То же самое происходит практически во всех странах коллективного Запада, попавшего в вектор глобальной стратегии. Звучащие рассуждения о нормальной бесконечности данного процесса верны лишь в том смысле, что глобализация будет и далее поглощать один регион за другим. До тех пор, пока не поглотит всю планету в полном соответствии со своей стратегической целью. При этом возникающие перекосы никого особо не волнуют, ни Брюссель, ни поглощаемых, а если и волнуют, то лишь формально. На деле же новые члены тут же подпадают под требования проведения реформ, где одно из самых главных — ликвидация промышленного потенциала.

И если поначалу политика присоединения выглядела несколько иначе, примером чему является, например, Польша, то остальным повезло гораздо меньше. Впрочем, это оценка стороннего наблюдателя, сами присоединившиеся (поглощённые) могут думать совершенно иначе, какие бы объективные показатели не кричали об обратном. Альтернативный свежий пример Польше — это Украина, которая, хотя формально и не входит пока в ЕС, но уже находится на этом тернистом пути.

За 4 года (с 2014-го) промышленность этого некогда индустриально развитого региона уже практически ликвидирована, усугубляясь спущенными сверху реформами, а совокупный госдолг (внешние и внутренние долги, плюс госгарантии) достиг 80% от ВВП, продолжая увеличиваться. Страна находится в преддефолтном состоянии, не переходящем в полноценный дефолт лишь по политическим мотивам внешних игроков, прежде всего, ЕС и пока ещё США. В любом другом случае подобная ситуация невозможна в принципе. Более того, дефолт Украины, как суверенного игрока (теоретически, естественно) давно востребован для оздоровления этой территории, но будет откладываться до тех пор, пока у кураторов не исчезнут последние иллюзии. Тот самый случай, когда решение принимается только и исключительно внешними силами.

3.

Я много раз говорил: главная жертва глобализации — это США. К моменту прихода Трампа результаты и перспективы Америки выглядели весьма красноречиво, особенно астрономический госдолг, начавший при предыдущем президенте расти фактически экспоненциально. Сама ситуация выдвинула человека, поставившего целью сломать тренд на гибель своей страны, даже если для этого необходимо не только сменить курс, но и пожертвовать вчерашними союзниками.

Так, США сегодня начали превращаться из главного локомотива глобализации в лидера протекционистов. Нет никаких гарантий в успехе данного превращения, в том числе и по причине хрупкости человеческой плоти (вспомним, что может происходить с политическими противниками глобализации). Более того, сам вопрос лидерства на новой протекционистской стезе тоже вызывает сомнения, так как в этом векторе уже есть мощные игроки, с которыми у США, благодаря в том числе, и Трампу, весьма неоднозначные отношения, расчистить которые задача посложнее, чем довести до «евроремонта» Авгиевы конюшни. Да и само состояние США по многим экономическим показателям выглядит уже крайне плачевно, чтобы претендовать на лидерство в новой конфигурации:

- самый большой в мире госдолг,

- ВВП по производству — уже третье место в мире,

- стабильно-отрицательное торговое сальдо и так далее.

Всё это побуждает Трампа метаться в стиле «кручу-верчу, обмануть хочу». В любом случае, похоже, он сделал выбор: закрыть дверь глобалистов и войти в дверь протекционистов. Обе задачи на грани фола, ибо без США глобализация обречена. Дадут ли ему закрыть одну дверь? Пустят ли его в дверь, которая вот-вот захлопнется? А если пустят, то на каких условиях? Что будет с США, когда Трамп закроет-таки одну дверь, но не успеет войти в другую? И количество подобных ключевых вопросов только нарастает, ответы на которые лишь порождают новые вопросы.

«Истина в вопросе» - говорили древние, понимая под этим, с одной стороны, принципиальную непредсказуемость мира, с другой стороны, необходимость правильной постановки вопросов. Ответит ли хоть на один из них предстоящая встреча в верхах? Посмотрим. Во всяком случае, глобалисты сильно напряглись, ибо им есть чего терять.