Резюме: Ключевое противоречие современного миропорядка и международного права – конфликт между правом наций на самоопределение и принципом территориальной целостности. Сегодня на наших глазах в Испании разворачивается крупнейший кризис с 1978 года.

 

Ключевое противоречие современного миропорядка и международного права – конфликт между правом наций на самоопределение и принципом территориальной целостности. Сегодня на наших глазах в Испании разворачивается крупнейший кризис с 1978 года. Он так или иначе затрагивает все страны Европейского союза, в особенности те, которые особенно чувствительны к проблемам политической сецессии, в первую очередь Италию, Бельгию, Великобританию. И все же ни одна из этих стран так близко не подошла к распаду национального государства.

Со стороны может показаться, что проблемы Испании для нас сегодня не очень близки. Президент Владимир Путин в Валдайской речи 2017 г. заявил, что каталонский кризис – результат того, что поддержка Европой развала нескольких стран и отделения Косова привела к росту сепаратистских тенденций, но однозначной оценки событий в российских СМИ не просматривается, аналогии и параллели не очевидны. Россияне скорее с удивлением смотрят на то, что происходит в Испании. Многих увлекает эстетика и пафос каталонского национализма, и не случайно ролик с исполнением сторонниками независимости неформального каталонского гимна, песни Луиса Льяха «L’Estaca» обошел российские социальные сети. 

Идея, что в испанском кризисе повинна Россия, может показаться нелепой и даже абсурдной. Однако есть европейские политики, которые однозначно указывают на руку Москвы. Бывший президент Эстонии Тоомас Хендрик Илвес заявляет на страницах ведущей испанской газеты El Pais в статье «Россия добивается ослабления демократии посредством сепаратизма», что Россия, создавая фальшь-страницы в Facebook, активно участвует в продвижении сепаратизма в Европе, в том числе и в Каталонии, чтобы внести разлад между странами НАТО и Евросоюза. А газета El Mundo сообщает о визите в Каталонию юго-осетинского функционера Медоева, «связанного с Путиным» и приехавшего «поучить сепаратизму сторонников независимости».

История далекая и близкая

Каталонcкий сепаратизм возник не в 2017 году. Историческая область Каталония со времен Карла Великого и до XVII века сохраняла свою целостность, а с 1659 г. разделена между Францией (Pays Catalenes – Перпиньян) и Испанией (Catalunya – Барселона). В течение долгого времени в период раннего Средневековья каталонские земли, раньше других регионов освободившиеся от арабского завоевания, оставались границей между христианским и мусульманским миром, образуя т.н. «Испанскую марку». Этот фронтирный характер во многом обусловил Каталонию. Понятия «фронтир» и «марка» в смысловом отношении очень близки. Примечательно, что понятие марка «в этимологическом отношении во многих индоевропейских языках имело коннотацию не только границы, но и чего-то асоциального, маргинального, находящегося на грани нормы». Именно это имеет в виду лидер каталонского политического движения «Третий путь» (La Trecera Via) Марио Ромеро, когда заявляет, что Каталония – это не про независимость, это про анархию. Еще одно истолкование понятия фронтир – это передовая, авангардная, более продвинутая и предприимчивая часть чего-то большего. Именно так по отношению к Испании воспринимала и воспринимает себя Каталония.

Древние и прочные традиции нормотворчества и парламентаризма также определили политическое лицо Каталонии. Начало кодификации Каталонского права относят ко времени правления Рамона Беренгера I, тогда (1058 г.) составлен кодекс Usatici или Lex usuaria, первый свод феодальных законов в Западной Европе. Один из первых парламентов в Европе – Кортс каталанас – представительный орган дворянства, духовенства и горожан существует с 1289 г., а официальным органом признан в 1359 году. Период феодальной раздробленности, безусловно, был временем Каталонии, как он был временем расцвета итальянских провинций и городов-государств. Поэтому в определенном смысле Новое Средневековье, ренессанс элементов довестфальской системы международных отношений для Каталонии органичен.

Каталония никогда не имела собственной государственности, но смогла интегрироваться в Королевство Арагон. В 1412 г. компромисс в Каспе (Compromiso Caspe) – пакт, подписанный представителями Арагона и Валенсии, а также герцогством Каталонии об избрании нового короля, заложил основы той политической конфигурации, что легла в основу будущего единого испанского государства: первоначально союза королевств Арагон и Кастилия. Война за испанское наследство в начале XVIII века привела к отмене каталонской автономии и привилегий. В последующем правители Испании, будь то монархи или каудильо, делали все возможное для размывания национальной идентичности каталонцев, нанося удар в первую очередь по языку. 

Однажды Каталония уже попыталась отделиться от Испании, однако в 1871 г. после переговоров с центральным правительством осталась в составе Испанского Королевства, а в 1874 г. мятеж генерала Мартинеса привел к восстановлению династии Бурбонов. Ввиду этого отношения Бурбонов с Каталонией, Валенсией и Балеарскими островами не сложились изначально. До сегодняшнего дня это неприятие, мало связанное с собственно стремлением к независимости, сохраняется. Так, Валенсия, никогда не проявлявшая сепаратистских наклонностей, не воспринимает правящий королевский дом. Испанским монархам наших дней стоило больших усилий стоило улучшить отношения с Балеарскими островами, сделав их местом своей летней резиденции и таким образом продвигая их. Поэтому бельгийский вариант, когда король Альберт II в период особенно выраженного раскола между фламандцами и валлонцами, грозившего распадом страны, выступил в качестве объединяющей силы «короля всех бельгийцев», для испанской ситуации не подходит принципиально. Заявления короля Филиппа VI воспринимаются каталонцами в штыки, а роль его носит скорее дестабилизирующий характер, диалог он стимулировать не может. И не потому, что Филипп VI плохой дипломат, а потому, что он принадлежит к династии Бурбонов. И если король Хуан Карлос I в какой-то степени был олицетворением постфранкистского демократического консенсуса, то его вынужденный «уход на пенсию» и передача короны сыну символически перевернул эту страницу истории Испании.

Каталония сильно пострадала во время гражданской войны, воюя против Франко, а после установления диктатуры новым гонениями подвергались язык и в целом каталонская идентичность. Именно поэтому переход Испании к демократии, связанный с концом режима Франко, был во многом сконцентрирован в Каталонии. Сегодня риторику и эстетику демократизации 1976-1978 гг. активно используют каталонские власти, апеллируя к чувствам молодежи и старшего поколения, в юности участвовавшего в создании постфранкистской Испании. Роль каталонских элит в демократическом консенсусе очень велика. За это Каталония последнее десятилетие просит высокую цену. Демократизация 40-летней давности сегодня призвана легитимировать индепендентизм.

В 1978 г. стояла задача перехода от диктатуры к демократии. Этот процесс был бы невозможен в условиях унитарного централизованного государства. Поэтому первая задача обусловила вторую – переход к децентрализации. Вообще децентрализация как политическая проблема крайне популярна в Европе, в том числе во Франции, где сильны традиции этатизма и унитарного принципа государства. В отличие от Франции, в политических и академических кругах Испании принято считать, что высокоцентрализованное государство здесь невозможно в принципе ввиду глубоких социокультурных различий. 

Испанская модель ассиметричной децентрализации

Конституция 1978 г. дала ответ на вопрос об автономии только для Каталонии, Страны Басков и Галисии. Остальные регионы как бы выпадали из конституционного процесса. Профессор конституционного права университета Севильи Хавьер Перес Ройо называет это «деконституциализацией других автономных сообществ». Асимметрия в степени автономии сообществ была единственным возможным на тот момент вариантом, но в определенной степени оказалась бомбой замедленного действия. Сегодня Испания – унитарное государство, но по степени автономии Каталония, Галисия и Страна Басков местами превосходят федерацию. Поэтому не вполне уместны аналогии с претензиями на автономию итальянских провинций Ломбардии и Венето: то, на что они только покушаются, в Каталонии уже сорок лет как воплощенная реальность.

Формула 1978 г. предусматривала компромисс между возможностью осуществления реальной политической власти в Испании как национальном государстве и принципом национально-территориальной автономии. Парламент автономии выдвигал проект статута автономной провинции, но одобрял его национальный Конгресс депутатов. Двойную гарантию стабильности обеспечивал пакт между национальным и автономным парламентом. В июне 2006 г. в Каталонии состоялся референдум, 74 % участников которого высказались за большую самостоятельность своей автономии и признание каталонцев отдельным народом. В результате изменения Статута Каталония получила большие права в регулировании внутренней жизни, в частности, в налогооблажении, юстиции и миграционной политике. Тем самым система, предусмотренная консенсусом 1978 г., была нарушена и пройдена невидимая граница, когда децентрализация под влиянием центробежных сил ведет к сецессии.

Хроника событий

Вкратце напомним основные вехи и события последнего десятилетия, подготовившие почву для одностороннего объявления независимости Каталонии. В 2009 г. состоялся референдум 169 муниципальных образований, на котором был поставлен довольно иезуитский вопрос: «Вы за то, чтобы Каталония была государством правовым, независимым, демократическим, социальным и интегрированным в Европейский союз?» (Соотечественники за 30, которые помнят референдум о «сохранении обновленного» Советского Союза в феврале 1991 г., способны оценить изощренное лукавство формулировок. – Ред.). В 2010 г. прошла массовая манифестация «Мы нация, мы решаем»; в 2012 г. провозглашена «Свободная территория Каталонии» и состоялась манифестация «Каталония – новое государство Европы», в 2013 г. манифестация «Каталонский путь к независимости», в  2014 г. – проведены, согласно официальному названию, «не являющиеся референдумом народные консультации относительно политического будущего Каталонии», в 2015 г. – плебесцитарные выборы и, наконец, референдум о независимости 1 октября 2017 г., обозначаемый в испанском политическом дискурсе как «1-О».

В ответ на нелегальный с точки зрения испанских властей референдум, правительство дало каталонским элитам месяц на размышления, пригрозив ввести в действие статью 155 Конституции, которая гласит: «Если автономное сообщество не выполнит обязательств, налагаемых Конституцией и законодательством, или его действия будут серьезно угрожать интересам Испании, правительство, предварительно, предупредив власти автономного сообщества и с одобрения абсолютного большинства в Сенате, может ввести необходимые меры для принуждения автономного сообщества к выполнению своих обязательств и для защиты общих интересов».

Чем грозит каталонской правящей элите применение, даже частичное и постепенное, статьи 155, о котором договорились Народная партия PP и социалисты PSOE? Преступления против Конституции – угроза национальной целостности и угроза гражданской войны, призывы к восстанию, провозглашение независимости – караются по разным статьям от 15 до 30 лет лишения свободы. Таким образом, кризисные явления в экономике и снижение поддержки правящих каталонских элит вынудили их радикализироваться и уйти в популизм, действуя методами, схожими с технологиями «цветных революций». В результате отсутствия диалога, который в качестве посредника председатель правительства Страны Басков Иньиго Уркуллу наладить не смог, несмотря на двухмесячные усилия, ситуация зашла в тупик. 

Признаки «цветной революции»

Сами сторонники независимости постоянно заявляют о приверженности принципам ненасильственного протеста. Теория молекулярной революции Грамши и теория ненасильственного протеста Джина Шарпа, на которой основаны политические процессы демократизации и демонтажа недемократических (или объявленных недемократическими) режимов активно присутствует в дискурсе сторонников независимости. Поскольку в научном и публицистическом языке эти явления получили название «цветной революции», остановимся на тех ее признаках, которые, безусловно, находят отражение в каталонских реалиях.  

В «цветных революциях» воздействие на власть осуществляется в особой форме – форме политического шантажа. Шантаж – одно из самых популярных слов, которыми описывает пресса поведение сторонников независимости Каталонии. Президент Карлес Пучдемон до последнего тянул время, сохранял интригу, держал напряжение и требовал гарантий. Никаких намерений к реальному политическому диалогу не демонстрировал.

«Цветная революция» всегда имеет яркую символику. Обилие флагов в окнах каталанских домов много лет поражало воображение туристов. Символика каталанского национализма тиражировалась в коммерческих масштабах. Еще одним символом новейших событий стала акция «Мы все – Жорди» в поддержку лидеров организации Каталанская национальная ассамблея (ANC) Жорди Санчеса (Jordi Sànchez) и Жорди Куишара (Jordi Cuixart), задержанных в ходе столкновений с полицией 1 октября 2017 года. Надо заметить, что Jordi (Георгий-победоносец) является покровителем Каталонии, отчасти формируя ее идентичность, многие каталонцы носят это имя, что позволило организаторам акции добиться более массовой поддержки.

Основным инструментом воздействия на власть выступает молодежное движение. Участие студентов, особую роль каталонских университетов сложно переоценить. Среди сторонников радикального индепенденизма особое место занимает Joventut Nacionalista de Catalunya, молодежное отделение парламентской партии Joventuts d'Esquerra Republicana de Catalunya (JERC) , лево-радикальная группа Arran (Корень), студенческий синдикат Sindicat d'Estudiants dels Països Catalans (SEPC).

Формирование протестного пула, инцидент (в случае Каталонии это 1-О, то есть события 1 октября, вылившиеся в открытое противостояние с полицией на улицах Барселоны), формирование политической толпы, исполняющей песни на площади – все эти этапы и признаки «цветной революции» в движении за каталонскую независимость налицо. Упомянутая выше легитимация борьбы за независимость строится на связи событий 1978 и 2017 г. как процесса обретения свободы.

Особый интерес для политологов в каталонском кейсе представляет появление новых политических акторов  – родительских комитетов, которые по сути захватывали и удерживали в течение выходных дней, предшествовавших референдуму, школьные помещения для голосования, а также футбольных клубов и их фанатских групп. Команда «Барселона» выступил за независимость, что возмутило ряд клубов поддержки этой команды из других автономных сообществ. Если учитывать ту роль, которую футбол играет в испанской жизни, это признак больших социальных противоречий.

Популизм шагает по Европе

Популизм во всем мире на марше. Сегодня это тренд глобальной политики, как пишут комментаторы, «популизм предстает далеко не маргинальным, а магистральным политическим явлением». Популизм – явление транс-идеологического спектра. Базируясь на страхе как краеугольном основании современной политики, популисты заимствуют риторику и правых, и левых, часто вплетая ее самым причудливым и зачастую противоречивым образом в свой дискурс. Однако несмотря на разнообразие популистских движений, все они развивают свои идеи по единой схеме. По мнению профессора мадридского университета Комплутенсе  М.-Х.Канел, устойчивый нарратив популизма любого толка содержит несколько базовых компонентов:

• Идея внешнего врага, который оперирует скрытыми и агрессивными методами.
• Идея прямой демократии в обход сложившихся политических институтов, действующих исключительно в интересах истеблишмента (Illiberal democracy VS Liberal non-democracy).
• Идея возвращения власти и контроля народу.
• Предельно простые решения сложных проблем.
• Четко сформулированное послание.
• Подмена реальных проблем надуманными и их раздувание.
• Недоверие традиционным СМИ, обслуживающих интересы элит.
• Наличие харизматичного лидера, эксперта в области коммуникации
• Активное использование новых медиа, гораздо эффективнее традиционных политических партий.
• Медиатизация политики и видеократия (videocracy).

В качестве аргументов за то, что действия каталонских властей без сомнения носят характер популизма приведем следующие:

• В ухудшении материального положения, связанного с глобальным экономическим кризисом 2007-2009 гг. обвинялось испанское правительство, которое перераспределяет доходы в пользу бедного Юга.
• На сложный вопрос о перспективах дальнейшего развития каталанской автономии элиты, идя на поводу у наиболее радикальной части общества, предложили простой ответ – независимость.
• В каталонском национальном политическом дискурсе доминирует «пост-правда» и осуществляется контроль радикалами региональных СМИ, в первую очередь на главном телеканале Каталонии TV3, вплоть до сожжения испанской Конституции в прямом эфире;
• Введение населения в заблуждение заместителем Пучдемона Ориолем Джункерасом, который заявлял, что выход из состава Испании, не означает выхода из ЕС, а наоборот автоматическое вхождение в него в качестве государства-члена. Риторика, рассчитанная на малограмотное население, не знакомое с европейским правом, понятием о европейском гражданстве, копенгагенскими критериями членства, напоминает ситуацию на Украине, где большинство населения было уверено, что ассоциация с ЕС и членство в нем – суть одно и то же.

Собственно сторонники независимости делятся на подгруппы: 1) наиболее бедные жители аграрных районов, 2) представители антисистемного протеста, 3) националистическое влиятельное меньшинство, контролирующее экономические, медийные и политические ресурсы, преимущественно выходцы из Жироны. Показательно, что именно в Жироне в день провозглашения независимости 27 октября со здания мэрии был снят испанский флаг как символ того, что Каталония больше ей не принадлежит.

Расклад политических сил в Каталонии на конец октября показывает, что абсолютное большинство в парламенте по-прежнему принадлежит сторонникам независимости: эколого-социалистам с доминированием постколониального и гендерного дискурса Candidatura per Unidat Popular (CUP), альянсу Junts Pel Si, объединившему левую Esquerra Republicana (ERC), наследницу радикальной террористической организации Terra Lliure и антииспанскую, но проевропейскую Partido Democratico Europeo (PDECat).

Другие партии более умеренного толка составляют оппозицию и выступают сторонниками общеиспанского пути Catalunya en Comu (CeC), Partido Socialista (PSC), Ciudadanos (C’s), Partido Popular (PP).

 «Глубокая печаль»

Моральный климат в Каталонии в судьбоносном октябре, несмотря на воодушевление на митингах и демонстрациях в поддержку независимости или территориальной целостности Испании, в целом был не очень хорош. Социальное пространство схлопывается: каталонцы стали на порядок реже ходить в кино, театры и кафе. Большинство говорит, что Каталония «погрузилась в глубокую печаль».

Раскол между сторонниками независимости (independentistas) и общеиспанского пути (hispanidad) проходит не только между социальными группами, но и разделяет рабочие коллективы и разбивает семьи. Поэтому 40% каталонцев даже перестали говорить о политике с родственниками и друзьями, 12% разорвали отношения, столько же покинули беседы в Whatsapp. 58,4% респондентов вне зависимости от своих политических убеждений считают, что дебаты о независимости негативно сказались на социальном климате.

Глубокая печаль и неопределенность резко ухудшили деловой климат. Стремление к независимости спровоцировало массовый исход крупного и среднего бизнеса – главных налогоплательщиков из Каталонии, на которых рассчитывали власти автономии, когда обещали процветающее каталонское государство. Более полутора тысяч предприятий покинули Каталонию в связи неопределенными перспективами и неясным правовым статусом в случае объявления независимости. Если изначальный посыл сторонников независимости базировался на классическом противоречии «богатый и трудолюбивый Север не хочет кормить бедный и ленивый Юг» и надеждами, что благополучие независимой Каталонии обеспечат ее крупные корпорации, то жизнь внесла свои коррективы. Поскольку рынком крупных каталонских предприятий была и остается вся Испания, они предпочли вывести свои штаб-квартиры в Валенсию и Аликанте. Крупнейший национальный автопроизводитель Seat, группа Caixa, банк Sabadell ушли из Каталонии в октябре 2017 года. За одну только среду 25 октября, когда еще не было принято решении о введение  в действие ст. 155 и не объявлена независимость, Каталонию покинуло более ста предприятий. Отчасти в связи с этим фактом, отчасти в связи с несогласием правительство Каталонии (Govern) покинул региональный министр экономики (conseiler de empresa) Санти Вила. Но как показывает практика, раскол в каталонской элите не решает проблемы независимости.

Не решит в положительном ключе каталонскую проблему и «поэтапное» применение статьи 155 Конституции, которая позволяет испанскому правительству ограничить права автономии для возвращения ситуации в русло конституционной законности. Какова будет практика правоприменения этой статьи пока не известно.

До момента провозглашения независимости компромиссным вариантом было назначение региональных выборов в Каталонии для определения ее дальнейшей судьбы с новыми политическими лидерами. Но рубикон перейден, и независимость провозглашена.

Возможные варианты судьбы Каталонии

• «Индепендентизм». Этот сценарий означает независимость и автоматическую автаркию, которая угрожает превратить провинцию в несостоявшееся государство (failed state) и даже привести к гражданскому противостоянию. Аналогии с Украиной проводят многие, в том числе ведущий испанский аналитический центр  Instituto Real Elcano в своем докладе «Каталонская независимость: как мы к ней пришли и что делать?». Но столь драматического исхода ожидать не приходится в связи с отсутствием в регионе реальных вооруженных сил. Еще после референдума о независимости власти Испании приняли решение ввести в Каталонию дополнительные силы Guardia Civil и организовать единый центр управления силовиками в лице полиции, национальной гвардии и каталонских Mossos d’Escuadra.
• «Иммобилизм» – текущий сценарий, осуществляемый испанским правительством. Подавление сепаратизма с помощью поэтапного введения статьи 155, тюрьма или эмиграция для лидеров независимости (которым уже подготовили дома в Перпиньяне, во Франции). Возвращение в лоно законности и Конституции без существенных изменений потребует отхода от демократических традиций и либеральных политических практик. Пока все идет по этому сценарию. После голосования в Парламенте Каталонии за выход из состава Испании, испанский сенат ввел в автономии прямое правление из Мадрида, а вечером правительство Испании объявило о роспуске каталонского парламента и назначило новые выборы на 21 декабря 2017 года. Премьер-министр страны Мариано Рахой, выступая по телевидению, объявил о снятии с должности главы правительства Каталонии Пучдемона и пообещал добиться признания каталонской декларации независимости незаконной. Однако в перспективе задачи восстановления мира и доброжелательного совместного проживания каталонцев и остальных испанцев (ключевая ценность – covivencia) в рамках единого государства.
• «Каталанизм» или «Третий путь» – это сценарий, который с теми или иными вариантами будет реализовываться в долгосрочной перспективе. Это выбор в пользу общеиспанского пути, но с существенными изменениями в Конституции страны и другими модификациями законодательства в сторону еще большего расширения автономии.

Может показаться, что нынешний кризис – воплощение давнишнего противостояния Мадрида и Барселоны, которое долгое время сублимировалось в соревновании  футбольных команд «Реал» Мадрид и «Барса». Однако испанское и каталонское общественное мнение (за исключением радикалов) единодушно: нынешний кризис – это не борьба испанского и каталонского национализмов, это противостояние внутри самой Каталонии, конфликт между городом и деревней, между архаикой традиционалистов-сельхозпроизводителей и постмодерном либерального мегаполиса.