Пленарное заседание форума «Российская энергетическая неделя»

Пленарное заседание форума «Российская энергетическая неделя»

Другой очень важной тенденцией является цифровизация энергетического комплекса. Быстрая обработка колоссальных объёмов информации и искусственный интеллект, внедрение «умных» энергосетей позволят системно анализировать выработку и потребление энергии и в перспективе существенно уменьшить себестоимость энергоресурсов, повысить эффективность их использования и снизить потери.

Ещё одна очевидная тенденция – это повышение доступности энергоресурсов и энергетической инфраструктуры в целом. Идёт интеграция региональных рынков, в традиционные логистические цепочки встраиваются новые маршруты доставки энергоресурсов, в том числе имею в виду Северный морской путь и «Шёлковый путь».

Формируется гибкий рынок СПГ. Так, сегодня количество потребителей сжиженного природного газа в два раза больше, чем всего лишь 10 лет назад.

Все обозначенные тренды ещё сильнее будут укреплять связь производителей и потребителей, приведут к дальнейшей глобализации рынков, росту энергетической взаимозависимости между разными частями планеты.

Уважаемые коллеги! Россия, как одна из ведущих энергетических держав, хорошо понимает свою роль и ответственность в обеспечении устойчивости и развития глобальной энергетики. Наша страна экспортирует энергоресурсы в десятки стран мира и не раз подтверждала свой статус надёжного и стабильного партнёра.

Мы внимательно изучаем и учитываем тенденции в глобальной энергетике. За последние годы в России были созданы условия для серьёзных вложений в развитие новых технологий, локализацию производства оборудования, увеличение добавленной стоимости. Всё это позволило повысить конкурентоспособность отечественного ТЭКа на мировом рынке, на мировой арене.

Сегодня у нас модернизируются нефтеперерабатывающие заводы, создаются мощные нефте- и газохимические производства: Амурский, Тобольский кластеры, Восточная нефтехимическая компания. Большое внимание уделяется этому направлению и в некоторых регионах Российской Федерации, традиционно в Татарстане.

Продвигаются проекты, способствующие развитию инфраструктуры и диверсификации экспорта, например «Ямал СПГ». Строятся газопроводы: «Северный поток – 1» уже построен, сейчас идёт работа над строительством «Северного потока – 2»; строятся «Турецкий поток», «Сила Сибири». Всё это имеет ключевое значение для евразийского континента. Увеличиваются мощности трубопровода Восточная Сибирь – Тихий океан.

Подчеркну, всё это – высокотехнологичные современные проекты. И что очень важно, в них активно участвуют иностранные партнёры, что ещё раз подтверждает конкурентоспособность нашего ТЭКа, его привлекательность для стратегических капиталовложений.

Как и все ведущие страны мира, мы стремимся к более чистой энергетике и добились в этом немалых успехов. В этой связи отмечу, что уже сегодня среди крупнейших экономик энергобаланс России один из самых чистых: более трети генерации у нас приходится на атомную и гидроэнергетику, на возобновляемые источники энергии; ещё порядка 50 процентов – на газ, применение которого позволяет существенно снизить выбросы и другое негативное влияние на экологию. Поэтому мы так смело и взяли на себя обязательства по сокращению выбросов в рамках Парижского соглашения по климату.

Таким образом, на чистые источники энергии в совокупности у нас приходится около 84 процентов от общего объёма генерации, а к 2035 году эта доля увеличится почти до 90 процентов.

В процессе изменения энергобаланса России будет снижаться внутреннее потребление нефти, а способы использования и утилизации угля станут более экологичными.

В соответствии с Энергетической стратегией России в ближайшие два десятилетия в разы вырастет выработка электричества на основе возобновляемых источников энергии. Кроме того, их развитие будет способствовать формированию компетенций для глобальной энергетики будущего, для локализации и разработки собственных технологий.

Отмечу также, что мы применяем эффективные механизмы поддержки инвестиций в генерацию на базе возобновляемых источников энергии, гарантирующие доходность инвестору. Будем и дальше стимулировать капиталовложения в эту отрасль, в том числе и иностранных наших партнёров, иностранных компаний.

Уже упоминал, что, в отличие от других стран, Россия не отказывается от развития чистой и безопасной атомной энергетики. Более того, «Росатом» стал одним из лидеров на рынке мирового атома: сегодня в его активе – заявки на строительство 34 энергоблоков за рубежом.

В рамках повышения энергоэффективности к 2035 году планируем снизить энергоёмкость ВВП примерно в 1,5 раза. Этому будет способствовать структурная перестройка экономики, а также снижение потерь в сетях, внедрение энергосберегающих и цифровых технологий, сокращение удельного расхода топлива на транспорте и в электрогенерации.

Наша энергетика устремлена, безусловно, в будущее, а будущее – за инновациями. Поэтому уделяем особое внимание научным исследованиям, инженерным и конструкторским разработкам в сфере энергетики, создаём благоприятные условия для привлечения в перспективные проекты частных инвестиций.

Хорошим примером является расширение производства современных солнечных панелей по отечественным технологиям, а также оборудования для ветряной генерации.

Уважаемые коллеги, сегодня возможности и в то же время объективные проблемы в сфере энергетики таковы, что движение вперёд возможно только вместе, объединяя наши усилия. Мы выступаем за то, чтобы сообща устранять препятствия, которые мешают дальнейшему экономическому росту стран, прежде всего развивающихся государств, которые нуждаются в гарантированном и доступном снабжении энергией.

Однако вместо движения к такому глобальному энергетическому партнёрству мы, к сожалению, часто видим и другие тенденции. Так, ряд ограничений (односторонние финансовые и секторальные так называемые санкции в энергетике) прямо используются некоторыми нашими партнёрами, некоторыми странами для недобросовестной конкуренции – по-другому просто невозможно сказать, – для проталкивания собственных интересов и энергоресурсов, несмотря даже на их неконкурентоспособность.

Негативный эффект подобных шагов очевиден для всей мировой экономики, для всей мировой энергетики. Это в первую очередь бьёт по потребителям, а также по тем странам, которые, поддерживая такие действия, упускают привлекательные инвестиционные возможности.

Несомненную опасность для мировой энергетики представляет и растущее технологическое неравенство. Так, например, две трети услуг высокотехнологического нефтесервиса в мире оказывают всего три компании из развитых экономик.

Сегодня важно последовательно снимать барьеры на пути свободного движения энергоресурсов, инвестиций в их добычу и производство, активно развивать энергетическую инфраструктуру, сообща разрабатывать новые технологии.

Подчеркну, мы готовы взаимодействовать в сфере энергетики со всеми заинтересованными партнёрами на основе принципов равноправия и взаимной выгоды.

Особое значение придаём работе в рамках таких авторитетных структур как БРИКС, ЕАЭС,ШОС, ОПЕК, Форум стран – экспортёров газа.

Хороший пример успешных совместных действий – соглашение России и ряда других стран с ОПЕК. Мы не только добились стабилизации рынка нефти – перед нами сегодня открываются возможности для реализации перспективных проектов, для технологического взаимодействия, потому что инвестиции вернулись в этот сектор мировой экономики.

Уверен, что мы и впредь будем объединять усилия для построения устойчивого и справедливого энергетического будущего.

Желаю всем участникам Российской энергетической недели плодотворной работы и интересных дискуссий.

Благодарю вас за внимание.

Дж.Фрайэр (как переведено): Президент Путин, большое спасибо за эту вступительную речь. Мне кажется, совершенно красноречиво Вам удалось описать целый набор тем и вопросов, которые мы хотели обсудить сегодня на этом форуме.

Позвольте мне сначала представить наших замечательных выступающих. Меня зовут Джон Фрайэр, я являюсь старшим редактором в подразделении «Блумберг Ньюс». Слева от меня – господин Сейед Мохаммад Хуссейн Адели, который является генеральным секретарём Форума стран – экспортёров газа, и наша принимающая сторона, которая представлена Президентом России Владимиром Путиным, дальше от него Мохаммад Баркиндо, генеральный секретарь Организации стран – экспортёров нефти, и далее от него Аднан Амин, генеральный директор Международного агентства по возобновляемым источникам энергии. Большое спасибо, что вы к нам присоединились.

Президент Путин, позвольте мне тогда начать с вопроса к Вам. Вы упомянули недавние договорённости, которые были достигнуты Россией с ОПЕК, и Вы сказали, что это открывает новые возможности для России. Как Вы знаете, многое говорится о том, насколько Россия и ОПЕК смогут продлить эти ограничения по добыче, которые должны закончиться по договорённостям к концу марта. Вы рассматриваете возможность продления этих договорённостей за рамками марта?

В.Путин: Я немножко другие слова сказал, я сказал, что это даёт возможность инвестировать в мировую энергетику, поскольку мы видим возобновление инвестиций в энергетику после стабилизации цен. Напомню, что в 2016 году, когда мы в конце года договаривались об этих совместных действиях, на рынке был избыток, добыча превышала потребление, запасы были критическими. Всё это привело к критическому снижению цен на энергоносители и прежде всего на нефть.

Мы в конце 2016 года договорились о совместных действиях, снизили добычу. Кстати говоря, все страны практически выполняют эти договорённости, на 103 процента вначале было выполнение. Россия взяла на себя обязательство сократить 300 тысяч баррелей в сутки, так мы и сделали. Мы полностью выполняем свои обязательства. Как Вы сейчас правильно заметили, позднее договорились о продлении ещё на 9 месяцев, до марта 2018 года.

В том, что сейчас происходит, на мой взгляд, заинтересованы все – не только производители нефти, но и потребители. Потому что тогда, когда цена упала на нефть ниже нижнего предела, если можно так выразиться, прекратились инвестиции в отрасль. Это означало, что рано или поздно придёт момент, когда мировая энергетика и вообще мировая экономика столкнётся, неизбежно столкнётся с резкой и неожиданной нехваткой энергоресурсов. И тогда цены бы опять взлетели до небес. В этом же ведь никто не заинтересован – все заинтересованы, наоборот, в стабильном рынке.

То, что мы сделали вместе с ОПЕК, считаю, идёт на пользу всей мировой экономике. Будем ли мы продлевать эти договорённости или нет, будет зависеть от того, как будет складываться ситуация на мировом рынке. В принципе я такого не исключаю, но мы будем исходить из тех реалий, которые сложатся на март 2018 года.

Дж.Фрайэр: Но тем не менее мне кажется, что Вы благоприятно смотрите на возможность продления за март, потому что, конечно же, конец марта не так далеко.

В.Путин: Я думаю, что это возможно. Вы знаете, а Вы знаете это очень хорошо, здесь важно быть очень осторожным в наших публичных заявлениях. Многие страны, те, которые не присоединились к нам, – они весьма положительно реагируют сегодня на то, что мы делаем по снижению добычи. Например, руководство Ливии, насколько я слышал, публично недавно заявило о том, что они рассматривают возможность присоединения ливийских компаний к нашей совместной работе, во всяком случае в той её части, которая контролируется силами, которые об этом заявили, я имею в виду маршала Хафтара, например.

Это все понимают, все понимают необходимость такой совместной работы. Повторяю ещё раз, мы должны будем посмотреть, как складывается мировой энергобаланс на март 2018 года. Мы находимся в контакте с нашими ключевыми партнёрами, и с ОПЕК в целом, и с основными производителями. Надеюсь, мы будем иметь удовольствие и честь принимать у себя Короля Саудовской Аравии совсем скоро, в России – тоже, безусловно, будем об этом говорить. Мы находимся в постоянном диалоге и исходя, повторю, из реалий марта 2018 года будем принимать решение. Но я не исключаю, что мы можем и продлить эти договорённости.

Дж.Фрайэр: Если позволите, ещё один вопрос по этой теме я Вам задам. Здесь присутствующие, конечно же, любят стабильность, и все операторы на рынках любят стабильность. И если, допустим, вы примете решение продлить ограничения по добыче, такого рода продление вы предполагаете до следующего года?

В.Путин: Я ему говорю, что мы ещё не знаем, будем продлять или нет, а он уже меня спрашивает, до какого времени мы продлим. Вот когда мы решим, продлять или нет, тогда мы и определим сроки. Но в целом, если говорить о возможном продлении, то, конечно, как минимум до конца 2018 года.

Дж.Фрайэр: Хорошо. Тогда, если позволите, ещё такой последний вопрос. Вы всегда утверждали, что Россия никогда не вступит в ОПЕК. Успех такого рода договорённостей как-то поменяло Ваше отношение к этому вопросу? Как-то Вы размышляли на эту тему ещё раз?

В.Путин: Нет, никак не поменяло, тем более что, как мы все видим, как видят все аналитики, даже наше нахождение вне ОПЕК позволяет нам эффективно координировать свою работу. Связывать себя какими-то административными ограничениями мы не считаем нужным, но мы будем продолжать работать со странами ОПЕК и с основными производителями не просто на добровольной, а на взаимовыгодной основе. Мы когда договаривались о том, кто и сколько, в какие сроки должен сокращать, а это был сложный процесс договорённостей, – смотрели, у кого какой уровень добычи был на момент договорённости, с какого периода и сколько каждая страна должна сократить; это непростая была работа. Мы готовы были пойти на компромисс, и мы сделали это. И наши партнёры пошли на компромисс в интересах стабилизации всего энергетического мирового рынка. У нас есть положительный опыт, на него мы и будем опираться.

Дж.Фрайэр: Господин Баркиндо, тогда позвольте адресоваться к Вам. Нефтяной рынок, действительно, выглядит здоровым, цены укрепляются, и глобальные товарные запасы сокращаются. Считаете ли Вы, что договорённости с Россией в настоящий момент заслуживают того, чтобы быть продлёнными?

М.Баркиндо (как переведено): Большое спасибо, Джон. Позвольте мне начать со слов благодарности в адрес властей России и Президента Владимира Путина за то, что смогли организовать такое премьерное превосходное мероприятие в очень своевременный момент, в котором мы сегодня находимся, и поблагодарить за то, что представители ОПЕК были приглашены для участия.

Я внимательно прослушал такое всеобъемлющее выступление Президента Путина, которое обрисовало весь спектр проблем, которые стоят перед энергетикой, и совершенно конкретные ответы, которые были им представлены. Хотел бы воспользоваться этой возможностью и от имени ОПЕК поблагодарить Президента Путина и Правительство России, совершенно замечательного Министра энергетики Александра Новака за ту роль, которую они смогли сыграть в достижении исторических решений, к которым мы пришли в прошлом году: 10 декабря прошлого года объявили о принятии совместных решений, которые были историческими.

Безусловно, это случилось в трудной обстановке, но благодаря Александру Новаку и его коллегам в странах ОПЕК мы все смогли соединиться. Несмотря на то, что Россия не является членом ОПЕК, но взяла на себя лидерскую инициативу с гарантией того, что мы смогли достигнуть единодушия не только внутри ОПЕК, но также и между странами ОПЕК и не членами ОПЕК, дабы восстановить стабильность на рынке.

Президент Путин в своём выступлении коснулся темы стабильности. Действительно, вопрос таков, что без стабильности, которая не давалась рынку нефти за предшествующие годы, мы все стали свидетелями тех последствий в инвестиционных процессах, на которые сослался Президент. Инвестиции в эту отрасль сократились за последние два-три года. Мы агрегируем, скажем, по расчётам, на 30 процентов, что создало угрозу будущим поставкам, будущим предложениям. И все мы, как страны ОПЕК, так и Россия, разделяем ответственность, дабы гарантировать безопасность будущих поставок. Мы являемся надёжными гарантами поставок нефти на мировой рынок не только в сегодняшнем потреблении, но и в обозримом будущем.

Поэтому я хочу ещё раз повторить видение и декларацию принципов нашего сотрудничества и также и на этом форуме сказать, что все страны-участницы выдерживали принятые на себя обязательства полностью. Впервые за историю нашего существования мы объединились в таком усилии, в котором выдерживание принятых обязательств характеризуется высоким достоинством. Россия сыграла здесь свою роль и на самом деле более чем на 100 процентов реализовала и выполнила свои обязательства, в особенности за последние два месяца.

Таким образом, как только что сказал Президент Путин, именно фундаментальные показатели к марту, как они сложатся, следующего года и дадут повод нам решать, в состоянии ли мы достигнуть цели балансировки на этом рынке.

Некоторые переменные, конечно же, в такого рода в уравнении не могли обеспечить соответствующую стабильность с предшествующих периодов. Это было совместным решением стран ОПЕК и России. Для того чтобы добиться такого рода равновесия, мы должны были решить вопрос с переменным уровнем товарных запасов.

Мы движемся намеченным курсом с января 2008 года и отмечаем, как практически на 170 миллионов баррелей в день сокращаются товарные запасы [нефти]. Поэтому такого рода массированное сокращение происходит по всем регионам как на материковых объектах, так и на шельфовых. Это даёт мне уверенность говорить также и в рамках платформы, которая была создана благодаря усилиям Президента Путина, Министра Новака и министров стран ОПЕК, что нам удалось восстановить стабильность на устойчивой основе для нашей отрасли.

Спасибо.

Дж.Фрайер: И как быстро, Вы полагаете, вам удастся достигнуть этой точки, в которой будет восстановлена стабильность? Происходит ли это быстрее, чем Вы могли это ожидать, скажем, три месяца назад?

М.Баркиндо: Как Вы уже могли наблюдать, когда мы начинали эту работу, товарные запасы возросли практически до 380 миллионов баррелей, пятилетней [максимальной] отметки. Это было беспрецедентным в истории нефтедобычи. В результате полной реализации декларации о сотрудничестве с января по сегодняшний день нам удалось простимулировать сокращение запасов до 168 миллионов баррелей. Это последняя статистика, которую я видел.

Следовательно, мы идём намеченным курсом, рынок в состоянии восстанавливать своё равновесие. В будущем, не предвосхищая, скажем, того, что Александр Новак и коллеги-министры решат в ноябре, мне кажется, те фундаментальные факторы, которые будут им видны на тот момент, как, собственно, Президент Путин уже заметил, позволят принять информированное решение на тот момент.

Но всё, что я вижу, так это то, что будущее выглядит гораздо привлекательнее, нежели мы видели в начале января, и за рамками равновесия, которое мы можем достигнуть, мы рассматриваем возможности добиться институциональных основ в сотрудничестве между странами ОПЕК и странами – не членами ОПЕК посредством Российской Федерации, дабы позволить выдерживать такой уровень сотрудничества, который позволит работать не только лишь в рамках спроса, предложения и товарных запасов.

Дж.Фрайер: Хорошо, а если посмотреть на другие вопросы и аспекты, другие страны – члены ОПЕК, их мнение, их воззрение, – какое сегодня равновесие мнений среди этих стран в отношении сокращения добычи?

М.Баркиндо: Я думаю, есть общее понимание не только среди государств – членов ОПЕК, но и в целом на международных рынках нефти, что впервые мы смогли действовать сообща, впервые мы продемонстрировали нашу приверженность, приверженность от имени 24 стран-производителей. Мы взяли полную ответственность за восстановление стабильности на рынке нефти. Мы также, вне всяких сомнений, показали, что мы привержены поддержанию этой тенденции и в дальнейшем, после того как стабилизируется рынок.

Рынок основан на тех показателях, которые были до дестабилизации, и после восстановления баланса на рынке мы будем продолжать нашу работу. Что произойдёт после этого? Дискуссии на этот счёт продолжаются среди министров, представляющих страны ОПЕК, с участием Министра Новака, с участием министров энергетики других стран, не входящих в ОПЕК. Мы должны подумать о том, как создать институциональную основу для такого партнёрства, для возвращения инвестиций в этот сектор, как уже сказал Президент, потому что без обеспечения вложения инвестиций в этот сектор на предсказуемой основе мы, вероятно, будем сеять семена дальнейшей нехватки ресурсов и конфликта между производителями и потребителями. Потому что то, что мы делаем сейчас, отвечает интересам не только производителей, но и потребителей, как уже неоднократно отметил Президент Путин.

Благодарю Вас.

Дж.Фрайер: Перейдём к другому вопросу. Посмотрим на будущее энергетики. Правительства по всему миру борются с изменениями климата, вне зависимости от того, что думают Дональд Трамп и США о Парижском соглашении, транспорт становится более эффективным в потреблении топлива, появляются новые транспортные средства, которые трансформируют наше общество масштабами, которые сложно было представить не так давно. Многие предсказывают десятилетие роста в предстоящие годы. Появляется и развивается средний класс, который тоже нужно удовлетворить в их потребности в энергоресурсах.

Как вы думаете, являются ли эти предсказания неправильными – может быть, стоит нам быть более осторожными в наших прогнозах, не стоит так почивать на лаврах?

А.Амин: Очень интересный вопрос. Но в первую очередь, позвольте мне сказать, какая огромная честь для меня быть здесь, представлять возобновляемые источники энергии, находясь на одной сцене с ведущей страной в области энергетики и углеводородов, вместе с представителями крупнейших организаций углеводородов в мире. Такое сложно было представить несколько лет назад, и это для меня огромная честь.

Но в более широком смысле, если вы посмотрите на то, что происходит сейчас, для меня было удовольствием послушать выступление Президента Путина уже в третий раз. Впервые я послушал его в Стамбуле, на Энергетическом конгрессе, когда Президент Путин сказал, что эпоха зелёной энергетики надвигается на нас и это правильное направление. В Санкт-Петербурге я тоже был среди участников и слышал о том, что нужно выработать новую парадигму для будущего развития, для того, чтобы обеспечивать устойчивость глобальной энергетики. И сегодня, когда мы выводим энергетические дискуссии в более широкий контекст, мы имеем возможность также корректировать наши взгляды. Сегодня я слышу от крупнейшей энергетической державы в мире, что энергетика, энергетическая парадигма изменяется гораздо более быстрыми темпами, чем предполагалось.

Да, многие тенденции, которые мы обсуждали, – они на самом деле устойчивы, но позвольте мне рассказать немного о том, что происходит. Появляются прорывные технологии, и нужно на самом деле подразделять энергетический сектор для более тщательного анализа. Основные инвестиции в развитие мощностей в энергетике за последние четыре года приходились на возобновляемые источники энергии. Мощности увеличились на 62 процента в области развития возобновляемых источников энергии. Это существенно преобразовало энергетический сектор различных стран.

Можно оценивать каждую страну по отдельности, у каждой страны свой энергобаланс, свои возможности. Но в целом стоимость использования возобновляемых источников энергии существенно сократилась, и появляются новые возможности для развития этих технологий в промышленных масштабах. Возобновляемые источники энергии развиваются беспрецедентными темпами, происходит трансформация всей системы электрогенерации. Нужно думать о том, как повышать долю чистых технологий, и подумать о том, как стоимость использования таких технологий быстро сократилась, как это произошло. Например, стоимость технологии производства солнечных батарей за последние несколько лет сократилась на 80 процентов. Стоимость генерации ветра сократилась на 60 процентов. По моим источникам, эта тенденция будет устойчивой в предстоящие 10 лет.

Думая о стоимости генерации в отношении новых проектов, можно сказать, что сейчас стоимость электроэнергии на основе солнца и ветра составляет три долларовых цента за киловатт. И появились шокирующие новости, что в Саудовской Аравии заявка на формирование 300 мегаватт мощностей была выбрана на основе стоимости 1,7 долларовых центов за киловатт производимой электроэнергии. То есть это говорит о том, что существенно сокращаются затраты на использование возобновляемых источников энергии. И это изменит энергобаланс и энергетику в целом.

Вчера в Амстердаме произошла встреча представителей крупнейших коммунальных компаний Европы. И они говорят о том, что их сектор также претерпевает огромную трансформацию, потому что появляются новые цифровые технологии, способы реагирования на растущий спрос существенно изменяются, происходит их диверсификация. Традиционные коммунальные компании должны формировать новые бизнес-модели, трансформировать их и предоставлять новые услуги.

Можно посмотреть на Индию, Китай и их амбиции в области развития возобновляемых источников энергии, можно посмотреть на то, что происходит в Латинской Америке, в Африке. Мы видим, что возобновляемые источники энергии играют всё более важную роль в формировании и запуске новых мощностей.

Вопрос заключается в том, что произойдёт тогда, когда мы будем обсуждать будущее нефти. Конечно же, возобновляемые источники энергии не могут конкурировать с нефтью, которая идёт для поддержания транспортного сектора, промышленности и так далее. Но опять-таки развитие электромобилей также изменит ситуацию в таких странах, как Китай, Индия, Великобритания, Германия, скандинавские страны, которые также объявляют о своей приверженности развитию электромобилей и увеличению доли электромобилей к 2030–2040 годам.

Произойдёт изменение спроса на различные проекты, основанные на возобновляемых источниках энергии. Это коснётся также и рынка газа, поскольку нужно будет обеспечить переход от традиционных источников топлива к возобновляемым источникам энергии, и газ здесь также будет играть важную роль. Но сложно предсказать, что произойдёт с нефтью.

Дж.Файер: Я думаю, может быть, Вам предстоит это сделать. Думаете ли Вы, что люди сейчас слишком успокоились и не проявляют нужную бдительность?

А.Амин (как переведено): Да, я думаю, что нужно понять, насколько быстрыми темпами будут развиваться прорывные технологии. Вы помните, как быстро трансформировали мир информационно-коммуникационные технологии, развитие мобильных технологий, стационарная телефонная связь устарела, она ушла в прошлое очень быстро. Сейчас фиксированная система электрогенерации и передачи электроэнергии также становятся устаревшими.

Можно просто подумать об электромобилях, у вас практически будет аккумулятор на колёсах, который будет ждать вас в гараже, и это на самом деле прорывная технология, то есть электромобильность будет развиваться гораздо более быстрыми темпами, чем предсказывалось. И опять-таки это преобразует энергетический сектор в целом.

Мы должны готовиться к этому, потому что приход новых технологий, развитие цифровых технологий изменят наши системы генерации распространения электроэнергии.

Дж.Фрайер: Господин Адели, позвольте перейти теперь к обсуждению с Вами важных вопросов, связанных с газом. Вы представляете газовый сектор, газ должен играть важную роль перехода от нефти к возобновляемым источникам энергии, к более чистым энергоресурсам. Но тем не менее есть обеспокоенность на долгосрочную перспективу избытка предложения на рынке СПГ, например. Не настало ли время сделать ФСЭГ более похожим на ОПЕК с точки зрения регулирования добычи и производства?

С.Адели (как переведено): В первую очередь, позвольте мне отметить, насколько я рад оказаться здесь, на этом пленарном заседании с участием Президента Путина. Хотел бы поздравить Правительство Российской Федерации и поблагодарить за то, что они провели эту конференцию в столь нужное время.

Сегодня, позвольте мне сообщить вам, происходит 19-я министерская встреча ФСЭГ – под председательством России. Министр Новак председательствует на этой министерской встрече. Мы обсуждаем с участием министров ФСЭГ тенденции на рынке газа. Но говоря о будущем газа, стоит отметить, что, хоть газ и претерпевает некоторые изменения, сталкивается с определёнными сложностями ввиду того, что динамика на рынке также трансформируется, у газа многообещающее будущее. Почему? По четырём основным причинам.

Во-первых, как Вы правильно отметили, на что ссылался также и Президент Путин, это экологическая повестка дня мира, повестка дня до 2030 года ООН, повестка дня в области устойчивого развития, цели в области устойчивого развития и Парижское соглашение – все эти механизмы изменят энергополитику разных стран. Эти политики направлены на сокращение выбросов. Многие страны будут вынуждены пойти на определённые обязательства, в том числе и в Соединённых Штатах Америки. На государственном уровне, на различных уровнях усилия будут применяться по сокращению выбросов парниковых газов. Происходит переход к низкоуглеродному обществу. И этот переход необратим, это один из факторов, который играет важную роль.

Второй фактор – гибкость такого ресурса, как газ. Я имею в виду тот факт, что газ становится более конкурентоспособным видом топлива. Мы видим, что роль СПГ растёт, он становится всё более конкурентоспособным, появляется дополнительная гибкость с точки зрения условий торговли. То есть газ гибок и конкурентоспособен.

Мы часто слышим о том, что стоимость инвестиций в возобновляемые источники энергии сокращается. Я согласен с тем, что развитие технологий помогает этим затратам сокращаться. Но всё-таки тут мало что может сравниться с низкозатратным природным газом, который в изобилии можно найти на Ближнем Востоке и в странах СНГ.

Третий фактор. Очень интересно, что для газа существует уже построенная богатая инфраструктура. И, вместо того чтобы вкладываться в развитие других источников топлива, можно уже использовать газ, поскольку заложена необходимая инфраструктура.

И, наконец, говоря о глобальном контексте, не стоит забывать о том, что принимаемые решения должны носить глобальный характер. Это не подход, ориентированный на потребностях Европы, – мы должны думать и об Африке, и обо всех регионах мира. А тут опять-таки выигрывает природный газ, который находится в изобилии во всех странах, он является приемлемым и доступным.

Да, возобновляемые источники энергии – это прекрасно, но сложно полностью полагаться на возобновляемые источники энергии в удовлетворении энергоспроса африканских стран, например. Это будет невозможно. И хоть мы и говорим, что газ – это актив, состоящий из трёх букв «а» на английском языке, то есть он является избыточным, доступным и приемлемым, это не просто лишь девиз, это отражает реальность, и это соответствует прогнозам ФСЭГ до 2040 года.

Согласно нашим прогнозам, доля газа в энергобалансе будет расти, возрастёт с 22,5 процента в настоящий момент до более чем 26 процентов. То есть газ развивается максимально быстрыми темпами, по сравнению с другими источниками энергии. И говоря о других источниках энергии, таких как возобновляемые источники энергии, да, в предстоящие 25 лет доля возобновляемых источников энергии возрастёт. Конечно же, я здесь не говорю о гидроэнергетике, я исключаю гидроэнергетику из возобновляемых источников энергии. На данный момент доля возобновляемых источников энергии – примерно 12–13 процентов, поскольку в соответствии с нашим прогнозом этот показатель составляет 13 процентов, а многие другие авторитетные источники дают другие прогнозы. А доля возобновляемых источников энергии вырастет лишь до 16 процентов, то есть в предстоящие 25 лет даже возобновляемые источники энергии не будут занимать существенную долю энергобаланса. По прогнозам Международного энергетического агентства, они вырастут максимум до 19 процентов.

В поддержку газа также скажу, что рост возобновляемых источников энергии будет способствовать росту распространения природного газа. Потому что возобновляемые источники энергии нуждаются в резервном виде топлива, а таким резервным видом топлива будет газ. Газ позволит обеспечивать генерацию на основе возобновляемых источников энергии, то есть в целом очень многообещающее будущее.

Дж.Фрайер: Благодарю Вас.

Президент Путин, теперь мне хотелось бы к Вам ещё раз обратиться. Завтра Вы встречаетесь с Королём Саудовской Аравии. И, конечно же, мы очень много слышали со стороны и Королевства об их планах относительно будущего после нефти, в особенности со стороны тех, с кем Вы поддерживаете хорошие отношения. Не пришло ли время для России для того, чтобы верстать свои собственные планы на будущее после ископаемого топлива, чтобы этот план был настолько же претенциозен, настолько же радикален, как тот, что мы видим на примере Саудовской Аравии?

В.Путин: Если позволите, пару слов-комментариев к тому, что только что обсуждали.

Здесь коллеги упоминали одну из таких существенных составляющих для экологии, для энергетики – это электромобиль. Хороший, действительно весьма экологичный вид транспорта. Но для того чтобы подключиться к электрической сети и испытать батарею, аккумулятор, нужно выработать электроэнергию, а для этого нужен первичный источник. Сегодня в мире таким первичным источником номер один является даже не нефть, а уголь.

Конечно, надо двигаться к тому, чтобы возобновляемые источники энергии выходили на первое место в системе генерации, но это будет не раньше, чем через 30 лет. И пока мы не знаем, как это будет, потому что технология использования того же угля, той же нефти, они тоже улучшаются. Поэтому эксперты в основном говорят, что энергобаланс всё-таки будет сохраняться, в основном сегодняшний энергобаланс.

В этой связи хотел бы отметить, что, скажем, такой вид топлива, как газомоторное топливо, на наш взгляд, является в конечном итоге гораздо более высокоэкологичным, чем электромобили. Потому что первичный, ещё раз повторю, первичный источник электрогенерации – пока в значительной степени это уголь и топочный мазут, только отчасти газ. А вот газомоторное топливо – оно прямо если будет использоваться в автомобильном транспорте, то тогда в целом это более будет зелёная энергетика, чем просто электромобиль. Но это между прочим.

Теперь по поводу СПГ. Вы здесь тоже вскользь заметили, что наблюдается некоторая стагнация на рынке СПГ и не настало ли время переходить к такому же регулированию в сфере газа, как в нефтяной сфере. Действительно, так оно и есть, некоторая стагнация по использованию СПГ наблюдается, это мы видим на примере Европы, где самая низкая за последнее время загрузка СПГ-терминалов. И наоборот, использование трубопроводного транспорта резко возросло. Говорит это о том, что конкурентоспособность СПГ пока на данный момент времени – она уступает трубопроводному газу. Я думаю, что постепенно это всё будет меняться.

Сейчас я перейду к ответу на Ваш вопрос в мой адрес. Но перед этим хотел бы ещё отреагировать на одно Ваше замечание по поводу рынка газа – не пора ли его делать таким же, как рынок нефти. Это станет возможным и целесообразным только тогда, когда рынок газа станет глобальным, а не региональным. А сегодня он региональный: в Европе один газовый рынок…

Дж.Фрайэр: Как много времени на это может уйти, чтобы он стал таким, как Вы считаете?

В.Путин: Это неизвестно, сейчас скажу почему: потому что, скажем, АТР потребляет в значительной степени сжиженный природный газ, Европа в большом количестве потребляет трубный газ. И, когда эта система одного и второго выровняется, когда и спот будет больше распространён, имею в виду даже трубопроводный газ, и всё это сольётся вместе, тогда можно будет говорить о том, чтобы переходить к таким же нормам и правилам регулирования, как по нефти.

Когда это произойдёт, пока трудно сказать, но мы уже сегодня над этим думаем, мы к этому готовимся.

Безусловно, будут снижаться издержки по производству и по доставке СПГ, но пока это дорого: надо добыть газ, сжижение произвести, перевезти его, опять разжижать, потом опять доставлять потребителю – дорого просто, но мы к этому готовимся.

Вы знаете, один из наших крупнейших проектов в этой сфере – «Ямал СПГ». Это крупнейший наш проект в сфере газовой энергетики, мы делаем его с иностранными партнёрами: и с китайскими, и с японскими, и с французскими, – это международный проект.

Мы планируем развитие уже созданной СПГ-генерации на Дальнем Востоке, на Сахалине. Планируем увеличить поставки сжиженного природного газа в страны АТР и в Западную Европу.

Этому будет способствовать безусловное освоение и Северного морского пути. Если мы посмотрим время доставки и затраты на доставку соответствующих товаров, в том числе и сжиженного природного газа (скажем, наиболее продвинутый, известный маршрут – это Роттердам – Йокогама), то на одну треть становится быстрее эта перевозка, а значит, на столько же, наверное, выгоднее и целесообразнее.

Мы работаем в этой связи, понимая, что происходит с глобальным климатом, понимая, что время навигации увеличивается. Но не ожидаем, что произойдёт ситуация, когда там будет, как на Средиземном море, погода, а занимаемся строительством атомного ледокольного флота, которого в мире нет. У России есть: это единственная страна в мире, у которой есть такой мощный атомный ледокольный флот.

Мы сейчас вводим в строй очередной ледокол «Сибирь», он будет колоть лёд толщиной три метра, и ещё два таких заложено. Через несколько лет планируем ввести в строй ледокол, который вообще без ограничений любой лёд будет колоть. То есть мы стремимся к тому, чтобы рынок газа стал действительно глобальным, мы к этому готовимся.

Но также готовимся и к работе с возобновляемыми источниками энергии. Я в своём кратком выступлении говорил уже о том, что мы, допустим, получили компетенцию по производству солнечных панелей, развиваем это производство. Больше того, в этой части продукты, которые производят в Российской Федерации, – это уже общепризнанно – более конкурентоспособными являются, чем многие продукты подобного рода, производимые традиционными производителями.

Мы, безусловно, думаем и в практическом плане будем реализовывать и проекты водородной энергетики. Имеем возможности развивать энергетику, связанную с ветровой нагрузкой, особенно в отдельных регионах Российской Федерации, скажем на Дальнем Востоке. У нас большая, огромная территория, где такой генерацией можно обеспечить целые регионы нашей страны. Мы готовимся к этому – не только как Саудовская Аравия, но и как многие другие страны.

Поэтому я уверен: нашу страну, Россию, никакие неожиданности врасплох не застанут.

Дж.Фрайэр: Прежде чем перейти к вопросам внешней политики и Ближнего Востока, хотел бы вернуться к тому, что Вы сказали про электромобили. Мы все знаем – мне кажется, все присутствующие здесь знают, насколько Вы любите технику: мы видели, как Вы управляли комбайном, и на самолёте Вы летали. А когда Вы сядете за руль электромобиля? Вы можете себе представить, что когда-нибудь купите такой для себя?

В.Путин: Да, конечно, могу себе представить. Обязательно задекларирую – сразу хочу обратиться к тем, кто внимательно следит за моим материальным благосостоянием.

Я имел возможность ездить на электромобиле. Наши производители, которые мечтают о производстве электромобилей, мне такие показывали. Конечно, знаком и с производителями американскими, с азиатскими, в частности с японскими. Я ездил на всех этих машинах, мне их показывали, что называется – давали прокатиться, и должен сказать, что мне нравятся эти машины, особенно современные: они приёмистые, юркие, быстрые, эффективные. И, повторяю, для городов это очень хороший вид транспорта, потому что там, где проживает большое количество людей, выбросы совсем не нужны. Но повторю ещё раз: на мой взгляд, в конечном итоге на сегодняшний день более экологичным видом топлива является газомоторное.

Дж.Фрайэр: Но мы можем допустить, что однажды Вы будете сидеть за рулём электромобиля, произведённого Илоном Маском?

В.Путин: Почему нет? Мы открыты: мы и покупаем, и продаём, причём покупаем всё, что нам полезно, и продаём всё, что нам выгодно. Поэтому ничего здесь особенного нет. Что Вы думаете, мы будем ездить только на телеге, что ли? Нет, мы уже на телеге не ездим. Или на танках? Танки хорошие были.

Дж.Фрайэр: Позвольте теперь перейти к вопросам внешней политики и Ближнего Востока, который является очень важным регионом для энергетических рынков.

Во многом за последние несколько лет Вы стали одним из самых важных игроков на Ближнем Востоке. Так, «Блумберг» вчера опубликовал статью, в которой утверждается, что в наши дни мало чего можно добиться на Ближнем Востоке без участия Президента Путина.

Я также знаю, что Вы очень внимательно изучаете историю, а Ближний Восток с исторической точки зрения очень опасное место для ведения бизнеса и для того, чтобы вовлекаться в политические вопросы.

Поэтому хотелось бы проговорить какие-то сценарии, конкретные ситуации в отношении Ближнего Востока и получить представление о том, как Вы их видите.

Давайте начнём с Саудовской Аравии. Как было сказано, король Саудовской Аравии прибывает завтра. И на этой неделе Саудовская Аравия, как стало известно, планирует проинвестировать многие сделки, связанные с энергетической отраслью, серьёзные сделки, связанные с Россией. Есть договорённости и с ОПЕК.

Вы часто высказывали своё восхищение новым руководством Саудовской Аравии. Но давайте согласимся с тем, что основным союзником Саудовской Аравии, безусловно, всегда будут оставаться Соединённые Штаты в вопросах, касающихся геополитики. Беспокоит ли Вас такой аспект, что Саудовская Аравия может просто вами пользоваться?

В.Путин: Вы сказали: «Всегда будут оставаться». Разве в мире есть что-то абсолютно постоянное? Мне кажется, наоборот, всегда всё меняется.

Что касается того, что какие-то страны, наши партнёры, проводят свою независимую внешнюю политику – это абсолютно естественное дело. И мы, когда выстраиваем отношения с той или с другой страной, знаем об этом, понимаем это и учитываем это обстоятельство.

Но это не мешает нам развивать отношения с этими государствами. Более того, скажем, в советские времена у нас возможности были ограничены в силу различных идеологических стереотипов и, я бы сказал, заскорузлости советской идеологической. Сейчас этого нет, сейчас мы открыты для сотрудничества, и наши партнёры это видят.

Что касается Саудовской Аравии: у нас несколько десятилетий назад отношения были, но чисто поверхностные, сейчас они изменились капитально. Да, у нас есть определённые разногласия, у нас есть разное видение того, как эффективно решать те или иные проблемы.

Но Вы знаете, в чём наше преимущество – и не только в отношениях с Саудовской Аравией, но и со многими другими странами региона? Я вам скажу – вы можете верить, можете не верить, можете спросить у наших партнёров: наше преимущество заключается в том, что мы никогда и ни с кем не ведём двойной игры, мы всегда честны в отношениях с нашими партнёрами, мы открыто излагаем свою позицию.

Если мы с чем-то не согласны, мы прямо говорим, что наша позиция такая-то, мы имеем в виду вашу, учитываем её, уважаем её, но действовать будем так и так. В этом отношении у нас есть огромное преимущество, потому что мы предсказуемы, в отличие от многих других стран. Именно это, на мой взгляд, а не наш военный потенциал, и привлекает наших партнёров к развитию отношений с Российской Федерацией.

Само собой разумеется, что и военный потенциал, и экономические возможности играют очень важную, подчас решающую роль, но не только наши растущие возможности в сфере обороны и безопасности, не только потенциал нашего ОПК (а мы традиционно продаём большое количество вооружения именно на рынке Ближнего Востока, потому что со многими странами региона у нас традиционно, исторически очень добрые и глубокие связи) – мы развиваем и экономическое сотрудничество.

За последнее время со странами ближневосточного региона у нас, даже несмотря на экономические проблемы, с которыми мы столкнулись два-три года назад, торговый оборот растёт. В прошлом году он вырос, по-моему, где-то процентов на 12,5, в этом году – примерно на столько же только за первое полугодие, значит, по году будет ещё больше. Причём торговля достаточно диверсифицированная: это же страны, которые сами добывают энергоресурсы. Поэтому значительный объём в наших торговых отношениях принадлежит машинам, оборудованию, высокотехнологичным продуктам, и, повторяю, объём этой продукции, продаваемой нами, растёт.

Сейчас, когда в силу недальновидной политики некоторых стран, когда мы вынуждены были отвечать на введённые против нас санкции, рынок сельхозпродукции для многих стран региона Ближнего Востока освободился, – они с удовольствием этим воспользовались и развивают сотрудничество в области сельского хозяйства с нами.

Так что у нас очень хороший потенциал, и мы уверенно смотрим в будущее и российско-саудовских отношений, и отношений с другими странами региона: с Египтом, Иорданией, Израилем, с Сирией, безусловно. Турция не относится напрямую к странам Ближнего Востока, но, тем не менее, и с Турцией, с Ираном традиционно добрые партнёрские отношения. Они носят сбалансированный характер, и уверен, это нам будет помогать в строительстве отношений в будущем.

Дж.Фрайэр: Одной из стран, где труднее всего даётся балансировка такого рода отношений, является, наверное, Сирия. Похоже на то, что мы приближаемся к завершению этого ужасного конфликта. Но, конечно же, высказываются различные взгляды относительно того, на что должно быть похоже будущее Сирии.

Как я уже говорил, у вас укрепляются отношения с Саудовской Аравией, но, однако, они не очень довольны тем влиянием, которое оказывает на Сирию Иран. Какую дорогу Вы видите для Ирана в мире после событий в Сирии? Можете ли вы гарантировать Саудовской Аравии, что все иранские военные формирования уйдут из Сирии после завершения конфликта?

В.Путин: Мы не вправе определять дорогу, которой должна идти та или иная страна – это суверенное право народа этого государства. Это в полной мере относится и к Ирану. Мы всегда с уважением относились к суверенитету и к выбору внутренней и внешней политики любого государства.

Иран – наш сосед, наш давний партнёр, и мы этим дорожим и с уважением относимся к национальным интересам Ирана. Но национальные интересы есть не только у Ирана, они есть и у России, и у Турции, и у Саудовской Аравии.

Мы знаем об этих озабоченностях, причём встречных озабоченностях, со всех сторон. Сейчас всех, например, заботит ситуация в Ираке, как она развивается, с референдумом в Иракском Курдистане. Там много внутренних проблем, региональных.

Если настроить себя на поиск компромиссов и таких решений, которые приемлемы для всех участников этого процесса, то ситуация становится более стабильной.

Вы знаете, слышали наверняка о создании зон деэскалации. Несмотря на всю разницу в подходах, нам удалось в результате достаточно сложной, в полном смысле этого слова кропотливой работы со всеми участниками процесса договориться о зоне деэскалации на юге, учитывая интересы и Израиля, и Иордании, поддерживающих эту ситуацию Соединённых Штатов, Ирана. Нам удалось договориться о зоне деэскалации в Идлибе, учитывая интересы и Турции, и Ирана, и Сирии – в первом и во втором случае.

Уверен, нам удастся в конечном итоге эффективно завершить работу по разгрому террористических формирований – «Джабхат ан-Нусры» и ИГИЛ – совместно со всеми. У нас есть то, что нас всех объединяет, и упор нужно делать не на то, что является предметом спора, а на то, что является общими интересами. И тогда нас будет ждать успех.

Дж.Фрайэр: Хотелось бы коснуться вопроса, о котором Вы упомянули буквально момент назад, – референдума в Курдистане. Мне кажется, Россия – единственная крупная держава, которая не заявила о том, что не признаёт результатов этого референдума.

Президент Эрдоган угрожает, что прекратит импорт нефти из этого региона. Это как-то поможет ситуации, если будут сокращаться поставки нефти из Курдистана?

В.Путин: Этого я не знаю.

Всё, что происходит в той или иной стране, – это внутреннее дело той или иной страны. Я вчера говорил на встрече с послами, вновь назначенными в Россию, то же самое о ситуации в Испании, с Каталонией; то же самое я могу сказать и про Ирак. Мы понимаем, насколько чувствительна эта тема для Турции, для того же Ирана, для Сирии, имея в виду не просто ситуацию внутри Ирака (мы же все об этом знаем), а имея в виду курдский вопрос в регионе в целом. У нас добрые отношения, кстати говоря, с курдским народом были исторически.

Мы ничего не провоцируем и никого ни к чему не подталкиваем, мы не вмешиваемся в эти процессы. Поэтому и наши высказывания весьма аккуратные и осторожные, они направлены на то, чтобы не поджигать, не взрывать ситуацию. Они направлены на то, чтобы стороны, даже в самых сложных, конфликтных ситуациях, могли найти путь к контактам, взаимодействию и поиску взаимоприемлемого решения.

А что касается санкций – по санкциям я уже говорил: это всё зависит от конкретной ситуации.

Дж.Фрайэр: Тем не менее, нефть для Курдистана – это их жизненная артерия. Если прекратятся поставки нефти, думаете ли Вы, что это сильно скажется на них? Думаете ли, что такие угрозы со стороны Эрдогана полезны?

В.Путин: Я думаю, что это хорошо скажется на глобальных энергетических рынках, цены пойдут вверх. Но думаю, что в этом мало кто заинтересован. Поэтому надо внимательно смотреть на то, что будет происходить в реальной жизни, и любые предположения не должны провоцировать ситуацию.

Дж.Фрайэр: Переходим к Ирану. Конечно же, многие говорят, что Трамп выйдет из иранской сделки. И иранское правительство считает, что новая администрация США найдёт способ выйти из этого соглашения. Если это произойдёт, будете ли вы по-прежнему поддерживать соглашение, как, например, европейцы, которые сказали, что будут поддерживать? Можно ли обеспечить эффективность и жизнеспособность этого соглашения без США?

В.Путин: Вы меня спрашиваете?

Дж.Фрайэр: Да, Президент Путин.

В.Путин: У нас с Вами будет продолжаться дискуссия вдвоём?

Не Россия определяет, выполняет Иран свои обязательства по ядерному соглашению или не выполняет. Это определяет, прежде всего, МАГАТЭ – авторитетная, признанная мировым сообществом специализированная организация. А все доклады МАГАТЭ говорят о том, что Иран полностью выполняет взятые на себя обязательства.

Мы руководствуемся этими соображениями и будем поддерживать сделку, которая была заключена при прежней администрации Соединённых Штатов, хотя у нас с ней было много разногласий, как вы знаете, по другим вопросам. Но пока все страны выполняют принятые на себя обязательства и их действия полностью соответствуют соответствующей резолюции Совета Безопасности Организации Объединённых Наций, мы будем эту сделку поддерживать.

Дж.Фрайэр: Перейдём к Северной Корее. Конечно же, это ещё одна проблема и обеспокоенность для многих, кто присутствует здесь.

Президент Трамп использует очень провокационные формулировки в отношении Северной Кореи, он угрожает Северной Корее уничтожением – несколько недель назад он сказал об этом. Вы знаете, что доктор Киссинджер может поспорить, что Трамп намеренно хочет звучать как немножко сумасшедший, чтобы сбить с толку своих коллег. Но многие считают, что в том, что касается Северной Кореи, в политике США хаос. Что Вы думаете о подходе Президента Трампа?

В.Путин: Вы американец, Вам лучше видно, и Вы лучше меня знаете, что нужно думать о политике своего президента.

Дж.Фрайэр: Я здесь полностью нейтрален.

В.Путин: Такие бывают? Вы первый, которого я вижу в таком качестве.

Как бы там ни было, в любом случае это не моё дело – определять и оценивать политику Президента Соединённых Штатов. Но публично я уже говорил об этом, здесь никакого секрета нет, могу только повторить, что я говорил: риторика со всех сторон должна быть снижена, должны быть найдены пути для прямого диалога между Соединёнными Штатами и Северной Кореей, между Северной Кореей и странами региона. И только в этом случае можно найти сбалансированное, приемлемое решение. Всё другое – это тупиковый путь, очень опасный.

Кстати говоря, в этой связи сейчас мне что в голову пришло: все говорят о необходимости дальнейшего усиления санкций в отношении Северной Кореи, но Северная Корея – небольшая страна, она живёт в условиях этих санкций уже десятилетие, и что?

В 2001 году, по-моему, по дороге в Японию я был в Северной Корее и встречался с отцом нынешнего лидера. Он мне тогда ещё сказал, что у них есть атомная бомба, больше того, он сказал, что мы с помощью достаточно простых артиллерийских систем легко достанем до Сеула. Это было в 2001 году.

Сейчас 2017-й, страна живёт в условиях постоянных санкций, вместо атомной бомбы у них теперь водородная, вместо простейших артиллерийских систем теперь ракеты средней дальности на 2700 километров, а то и больше, уже 5000. Что изменилось? Разве это путь, который способен решить проблему? Нет. Мы же видим, что происходит совсем всё наоборот.

А ведь был момент, когда в принципе с Северной Кореей договорились, и она взяла на себя определённые обязательства прекратить военные ядерные программы. Нет, надо было буквально через неделю заблокировать счета северокорейских банков, потому что кому-то показалось, что те обязательства, которые Северная Корея на себя взяла, слишком малы, они могут и должны сделать больше.

Но договорились-то именно о том, о чём договорились, а не о чём-то большем. Зачем надо было их провоцировать? Они тут же вышли из всех договорённостей окончательно и начали развивать свою ракетно-ядерную программу. И теперь мы имеем то, что есть: и водородную бомбу вместо атомной, и ракеты ещё, кроме артиллерийских систем, в том числе систем залпового огня, которые бьют минимум на 60–70 километров и неизвестно, где они зарыты у них там, где спрятаны.

Поэтому просто эта воинственная риторика опасна. Давайте совсем уж прямо скажем: можно нанести глобальный обезоруживающий удар? Можно. Достигнет он цели? Неизвестно, потому что наверняка никто не знает, где и что у них есть, на 100 процентов никто не знает, это закрытая страна. Вот и всё, вот вам и ответ. А нужна тогда эта риторика? Я думаю, что нет.

Мы и на встрече с Президентом Трампом об этом говорили, я ему это всё говорил, так же, как вам сейчас, и все это могут послушать. У нас была с ним дискуссия. Я уже говорил, я считаю, что у Президента Трампа это первый президентский срок, и он наращивает свой опыт в этом отношении. Думаю, что мы с ним подискутировали на эту тему, но он воспринимает все аргументы, он слышит.

Я понимаю, что всё, что происходит в Северной Корее, раздражает. Мы действия Северной Кореи, направленные на срыв договорённости и резолюции Совета Безопасности ООН, осуждаем. Но думаем, что нужно идти всё-таки по другому пути.

Есть российско-китайская инициатива, «дорожная карта». Если не нравится кому-то, что это предложили Россия и Китай, – давайте забудем, что это предложили Россия и Китай, давайте зайдём как-нибудь с другой стороны, назовём по-другому, но сделаем, по сути, то же самое: прекратим нагнетать с одной стороны и с другой стороны и выработаем путь совместных действий по решению проблем.

Дж.Фрайэр: Вы говорите, что президент Трамп слушает Вас, но если Вы послушаете его риторику по Северной Корее, сложно поверить в это. Он приводит к эскалации ситуации, наращивает воинственную риторику с каждым днём. Два дня назад он сказал Тиллерсону: «Забудьте об этом, нет смысла даже говорить с Северной Кореей».

Вы уверены, что он Вас слушает?

В.Путин: Вы знаете, с тех пор, как мы с ним разговаривали, время прошло, и ситуация меняется каждый день, появляются новые раздражающие факторы. Новые испытания провела Северная Корея – и ядерного оружия, и ядерную бомбу испытала, и ракеты новые испытала. Всё меняется.

Но что он Тиллерсону говорил – я не всё знаю: кое-что знаю, кое-что не знаю. Это Вы там спросите, у себя, что они обсуждают. Зачем я буду это комментировать?

Я свою позицию высказал, давайте переходить к следующему вопросу – так будет интересней, для аудитории во всяком случае.

Дж.Фрайэр: Ещё один вопрос по этой теме – я знаю, что Вам нравится говорить о взаимоотношениях между Россией и Америкой.

Вы сказали, что Вы о многом говорили с Дональдом Трампом. Можете ли Вы рассказать, как видоизменяются ваши взаимоотношения? Я знаю, что Вы с ним встречались в Гамбурге, у вас были телефонные переговоры. Как меняются ваши личные взаимоотношения?

В.Путин: Личных отношений у нас практически нет – мы виделись один раз, несколько раз говорили на различные темы, представляющие взаимный интерес, по телефону, в том числе это касалось и сирийской проблематики.

Кстати говоря, здесь мы с американцами сотрудничаем по очень многим линиям, и – в общем и целом – не без проблем, не без определённого сталкивания позиций, но всё-таки находим общие подходы, и меня это очень радует, находим какие-то совместные решения.

А как складываются межгосударственные отношения, Вы и сами видите. Они стали заложником внутриполитической ситуации в Соединённых Штатах, я много раз об этом говорил. Отдельные силы используют российско-американские отношения для решения внутриполитических американских проблем.

Мы терпеливо ждём, когда этот процесс во внутриполитической жизни Соединённых Штатов закончится. Я очень рассчитываю на то, что какие-то фундаментальные взаимные интересы (а они у нас есть: это нераспространение оружия массового уничтожения; борьба с киберпреступностью; это, кстати говоря, та же самая политика в области энергетики; это региональные конфликты, над решением которых мы, не переставая, работаем до сих пор, как я сказал, на примере, допустим, Сирии; это борьба с оргпреступностью, с терроризмом, в конце концов, – это всё наши общие интересы) – думаю, что эти фундаментальные общие интересы рано или поздно всё-таки будут менять и характер российско-американских отношений в лучшую сторону.

Дж.Фрайэр: Возвращаясь к тому, о чём Вы сказали: думаете ли Вы, что Дональд Трамп становится заложником американской политической системы? Мне показалось, что Вы это сказали.

В.Путин: Я думаю, что такой человек, как Трамп, с его характером, никогда не будет ничьим заложником.

Дж.Фрайэр: Что бы Вы посоветовали ему тогда?

В.Путин: Вы сами уж ему посоветуйте, как избиратель. Что я ему буду советовать? Мне советуют мои избиратели, а Президенту Соединённых Штатов должны советовать его избиратели. Вы один из избирателей, Вы в качестве наказа избирателя и сформулируйте свою позицию – от собственного имени либо от имени какой-то группы граждан, от имени партий, каких-то профессиональных групп, бизнеса.

Я знаю, что бизнес бы точно ему посоветовал наладить нормальные экономические связи с Россией, не позволять конкурентам занять выгодные позиции на российском рынке и работать вместе в интересах американской экономики. Такие компании есть, их много. Самое большое представительство на Санкт-петербургском экономическом форуме этим летом было как раз за американскими компаниями.

Мы знаем, что в Америке у нас очень много друзей, которые реально хотят развивать с нами отношения, наладить полномасштабное, полноформатное сотрудничество и развивать его. Мы будем поддерживать с ними отношения вне зависимости от того, как складывается конъюнктура в политической сфере.

Дж.Фрайэр: Президент Трамп сказал Вам, что он лично хочет восстановить нормальные деловые взаимоотношения между Россией и США?

В.Путин: Это Вы его сами спросите. Я же не могу рассказывать, что он мне сказал, а Вы хотите, чтобы я рассказывал.

Дж.Фрайэр: В следующий раз, когда будет возможность, я его спрошу.

Было бы неплохо, если бы Вы всё рассказывали.

В.Путин: Нет, это было бы плохо.

Дж.Фрайэр: Я журналист, мне нужно задавать такие вопросы.

Итак, кратко возвращаясь к Северной Корее. Вы, Президент Путин, на международной арене уже длительное время. Я знаю, что Северная Корея – это крайне сложная страна, её крайне сложно анализировать со стороны. Как бы Вы оценили стабильность режима в Северной Корее? Беспокоит ли Вас это, думаете ли Вы об этом? Мы так мало знаем о том, как работает Северная Корея, как она существует.

В.Путин: Своими действиями те, кто пытается разговаривать с Северной Кореей с позиции силы, укрепляют северокорейский режим. Вот Вам краткий ответ на Ваш вопрос.

Дж.Фрайэр: Мы читали на этой неделе, что у Северной Кореи есть уже второй маршрут по Азии: первый маршрут через Китай и есть ещё маршрут через Россию. Правильный ли это посыл для Северной Кореи, несмотря на то, что она неоднократно нарушает резолюцию Совета Безопасности ООН? Планируете ли вы поддерживать этот второй маршрут?

В.Путин: Какой маршрут?

Послушайте, у нас общая граница, полигон ядерных испытаний на корейской территории находится в двухстах километрах от российской границы. Где США находятся, где Россия и где Северная Корея? Нас это беспокоит не меньше, чем вас, даже больше.

Что касается наших торгово-экономических связей, я уже говорил об этом совсем недавно публично: их практически нет. Мы поставляем туда 40 миллионов тонн нефти, по-моему, в квартал. Мы 400 миллионов на внешние рынки поставляем, а в Северную Корею – в квартал 40 тысяч, это ноль. Причём ни одна из вертикально интегрированных компаний России не поставляет вообще ничего, это какие-то местные перекупщики, мелкие компании, мы даже их не знаем. Это ноль, это ничего.

Никакого маршрута там нет. У нас работает где-то 40 тысяч северокорейских граждан, которые имеют, кстати говоря, и родственников в России, – и всё. Это что? Это ничего, никакого сотрудничества. Просто не о чем говорить и нечего обсуждать, никакого маршрута там нет.

Дж.Фрайэр: Тогда, Президент Путин, если позволите, давайте поговорим немножко о Вашем наследии как Президента России, о российской экономике.

В.Путин: Рассказать Вам анекдот про израильскую армию? Молодого солдата спрашивают: «Если на тебя идут, скажем, двадцать террористов, что ты будешь делать?» – «Я возьму Узи и буду стрелять». – «Молодец. А если на тебя идут танки?» – «Я возьму гранатомёт, буду защищаться». – «Молодец. А если самолёты летят и танки идут, и ещё террористы наступают?» Он говорит: «Господин генерал, а я что, один воюю в нашей армии?»

Я хотел Вас спросить: я что, один разве здесь на этой панельной сессии? Здесь есть, по-моему, другие люди.

Дж.Фрайэр: Я обещаю, я через момент и к другим буду обращаться.

В марте здесь будут выборы. И, как Вы знаете, российская экономика демонстрирует определённые признаки восстановления. Недавно был продемонстрирован такой показатель конкурентоспособности: Россия поднялась на пять мест и сегодня находится на таком же уровне, как Польша и Испания. Но с другой стороны, если посмотреть на исследования в области неравенства среди населения с точки зрения обеспеченности, Россия разделилась экономически, и с тех пор, как Вы стали Президентом, разница между богатыми и бедными – одна из экстремальных.

Как Вы считаете, это одна из ошибок Вашего президентства, недостаток Вашего президентства?

В.Путин: Это не столько ошибка, сколько тенденция в развитии российской экономики и социальной сферы – у нас действительно идёт процесс восстановления.

Тенденция, кстати, нехорошая, я сейчас об этом скажу, и она возникла не вчера и не сегодня: она возникла с самого начала 90-х годов, с момента демонтажа советской социальной системы и развития рыночных отношений, которые были связаны с шоковой терапией. Оттуда всё началось потихонечку.

Восстановление действительно идёт, мы наблюдаем сейчас устойчивый рост экономики. В четвёртом квартале прошлого года это было 0,3 процента, в первом квартале этого года – 0,5 процента, а сейчас, во втором квартале, – уже 2,5 процента. На 1,9 процента выросло промышленное производство. У нас устойчиво растут инвестиции в основной капитал, и мы фиксируем положительный баланс в торговле. Не буду сейчас цифры приводить, чтобы здесь ничего не напутать, но в абсолютных цифрах, по-моему, где-то под 180 миллиардов долларов у нас положительный баланс.

(Обращаясь к А.Белоусову.) Андрей, 180? Текущий счёт сколько?

К 130 текущий счёт, но положительное сальдо, по-моему, больше ста миллиардов.

Как я сказал, растут уверенно прямые инвестиции в основной капитал, и это на фоне исторически самого низкого уровня инфляции (3 процента у нас сейчас) и рекордно низкой безработицы (5 процентов). Растут и золотовалютные запасы Центрального банка, они уже где-то под 400 миллиардов долларов. Начали восстанавливаться реальные доходы населения, что меня очень радует.

Теперь по поводу вот этих «ножниц» между богатыми и людьми с низкими доходами. Это реальная проблема, над которой мы точно должны работать. Но должен сказать, что и здесь есть вещи, не упоминая о которых, мы не имели бы полную картину.

О чём я сейчас говорю. Начиная с 2000-х годов у нас меняется число людей, живущих за чертой бедности. У нас почти 40 процентов населения в 2000 году жило за чертой бедности, примерно 38 процентов. Сейчас это кардинальным образом поменялось. За предыдущие два года соотношение немножко изменилось в худшую сторону, но сейчас оно опять начинает выправляться.

Нам, безусловно, нужно многое менять в сфере социальной политики. Что имею в виду: нужно создать систему, при которой помощь государства будет идти целевым образом для тех людей и для тех категорий граждан, которые в ней нуждаются, а не для всех одинаково, что сейчас наблюдается и в сфере здравоохранения, и в сфере социальной поддержки, и так далее.

Такова ситуация. Мы знаем об этих вопросах, мы знаем об этих проблемах и понимаем, что для этого нужно делать, чтобы исправить эту ситуацию.

Дж.Фрайэр: Это выглядит как предвыборная речь. А Вы уже решили, против кого Вы будете баллотироваться? Потому что все пытаются вычислить это.

В.Путин: Нет, я ещё не только не решил, против кого я буду баллотироваться, я не решил, буду ли я баллотироваться вообще, потому что по закону у нас, по-моему, в конце ноября – в начале декабря должна быть объявлена президентская избирательная кампания. Думаю, что к этому времени основные претенденты об этом скажут, публично объявят и обнародуют свои предвыборные программы.

Дж.Фрайэр: Я обещал, что я и других участников дискуссии вовлеку, потому что, мне кажется, мы скоро должны завершить.

Хочу задать нашим трём экспертам по энергетике два вопроса, на которые попрошу ответить на благо нашей аудитории.

Первый вопрос: как вы считаете, на каком уровне должна находиться оптимальная цена на нефть для вашей отрасли? И второй вопрос: в каком году или в каком десятилетии, вы полагаете, глобальный спрос на ископаемые виды топлива выйдет на пиковое значение?

А.Амин: Я никогда не буду такого рода прогнозы высказывать, потому что есть гораздо более квалифицированные люди, которые в состоянии высказывать такие прогнозы по ценам на нефть.

Мир энергетики меняется, мы обсудили определённые глобальные моменты. Но тут упомяну пару моментов относительно российского опыта, которому я был свидетелем в течение этой конференции.

Я для себя счёл чрезвычайно впечатляющими и отметил возможности, которые есть в России в области научно-исследовательских разработок. Президент Путин упомянул конкурентоспособность России по солнечным панелям. Я встречался с молодыми исследователями в Московском госуниверситете, которые выступают с пионерскими разработками по тонкоплёночным солнечным батареям, которые обладают потенциалом в значительной степени снизить себестоимость производства и цену. Считаю, что вопрос заключается в том, как коммерциализировать такого рода исследование, как вывести его на рынок.

И вторая составная часть. Мы обсуждали с Министром Александром Новаком, с его коллегами и экспертами потенциальные пути, которыми может следовать Россия. И чрезвычайно увлекательно: буквально за 12 месяцев у нас уже 2 гигаватта ветроэнергетики, модернизация заводов по производству ветроэнергетических турбин. Буквально недавно было объявлено о трёх новых инвестиционных проектах по производству солнечных батарей, которые вышли на режим эксплуатации.

Поэтому я думаю, что даже для таких крупных экономик, основанных на углеводородах, потенциал возобновляемых источников энергии неиссякаем. Это не вопрос конкуренции между разными источниками, речь идёт о том, какое решение обосновано и имеет смысл с точки зрения себестоимости и экономической конкурентоспособности в той или иной конъюнктуре. И в этом смысле, я полагаю, мы будем свидетелями здорового сочетания в будущем.

С.Адели: Что касается нефти, я, конечно же, оставил бы господину Баркиндо возможность высказать своё предположение по цене.

Что касается пикового спроса на ископаемое топливо, я бы сказал, что мир на самом деле начинает выказывать большую устойчивость и выносливость именно за счёт большей диверсификации. Вот почему мы увидим, как многие страны будут предпринимать попытки свою энергокорзину диверсифицировать. Поэтому доля ископаемого топлива будет снижаться, но не на столько, на сколько многие могут подумать, потому что в текущем режиме общая доля нефти, газа и угля составляет порядка 80 процентов энергобаланса. И в следующие 25 лет при базовом сценарии, который указывают многие аналитики – как импортёры, так и экспортёры, – эта доля должна будет сократиться приблизительно до 70 процентов, но, тем не менее, она будет занимать доминирующее и значимое место. Но даже в различных сценарных прогнозах, которые мы видели, допустим, в «Сценарии 450» МЭА, она достигает примерно 60 процентов.

То есть мы отмечаем, что ископаемое топливо будет занимать доминирующие позиции. Но мне бы хотелось воспользоваться возможностью этого форума и сказать, что газ будет наиболее быстро растущим топливом, он будет прирастать, а уголь будет терять основные позиции. И конечно же, доля нефти тоже будет снижаться.

Дж.Фрайэр: Господин Баркиндо, если можно, вкратце.

М.Баркиндо: Во вступительном слове Президента Путина было сказано о практически двух миллиардах людей, которые сегодня не имеют доступа к энергоресурсам, и подавляющее большинство из этих двух миллиардов живут на юге, в развивающихся странах Африки, Азии и Южной Америки. Следовательно, вопрос «энергетической бедности» будет оставаться приоритетным не только в обсуждениях стран – производителей энергоресурсов, ОПЕК и России, но также и стран – потребителей.

Дополнительно к этому, по прогнозам ОПЕК, население на планете увеличится приблизительно на два миллиарда человек к 2040 году. И дополнительно к тем двум миллиардам, у которых нет доступа к энергоресурсам, эти два миллиарда человек также возникнут в развивающихся странах. Следовательно, вопрос пикового спроса – на нефть в особенности и пикового спроса на энергоресурсы вообще – не входит в центр нашего внимания до 2040 года. Тем не менее, миру необходимы будут энергоресурсы.

Мы сегодня находимся в переходном периоде, но такого рода переход должен включать все вопросы и учитывать тех, кто лишён возможности получать доступ к энергоресурсам, тех, кому их не хватает, и тех, кто будет жить на этой планете к 2040 году. И в вопросах выработки энергетической политики мы не сосредотачиваем свои усилия на вопросах ценообразования, а последовательно добиваемся стабильности на нефтяном рынке на устойчивых основах в интересах всех производителей и всех потребителей – в основном для того, чтобы добиться предсказуемых и устойчивых инвестиций в энергетику, дабы будущие поставки гарантированно могли бы подпитывать рост не только в развивающихся странах, но также и в беднейших странах планеты.

Мне бы хотелось воспользоваться этой возможностью и вновь поблагодарить Российскую Федерацию, которая последовательно вместе с развивающимися странами отрабатывала такие вопросы, как устойчивое развитие, климатические изменения, «энергетическая бедность».

Рамочная конвенция об изменении климата была бы невозможна без сотрудничества между Российской Федерацией, странами ОПЕК и развивающимися странами. И целый ряд наших стран, практически все страны – члены ОПЕК, уже подписались под Парижским соглашением, несколько стран сегодня находятся в процессе ратификации. То есть, несмотря на тот факт, что мы являемся странами, добывающими нефть, экспортирующими её, мы осознаём необходимость оставаться достойными гражданами этого мира, поскольку на наши страны влияют выбросы в атмосферу. Мы продолжаем демонстрировать ответственность перед будущей судьбой наших граждан и человечества и присоединяемся к усилиям всего мира, чтобы достичь целей конвенции по климатическим изменениям в будущем.

Большое спасибо.

Дж.Фрайэр: И Вам последнее слово, Президент Путин, если можно.

В.Путин: Я уже говорил, и хочу повторить: уверен (это очевидный факт), потребности в энергоресурсах будут только расти. Это касается и углеводородного сырья, и возобновляемых видов энергии. Но углеводороды будут востребованы на протяжении ещё долгих десятилетий, и ещё раз хочу подчеркнуть – необходимость их использования будет очевидной и будет возрастать.

Ситуация на мировых рынках будет зависеть от взвешенного подхода стран – производителей. Последние наши договорённости с ОПЕК и с другими странами, добывающими энергоресурсы, не входящими в ОПЕК, показывают, что такие договорённости возможны.

Так ответственно Россия намерена себя вести и в будущем. И, на мой взгляд, у нас есть все основания полагать, что ситуация на мировом рынке энергоресурсов будет в ближайшее время сбалансирована.

Дж.Фрайэр: Я хочу поблагодарить всех за то, что вы поучаствовали в этом мероприятии. Большое спасибо нашим выступающим: господину Баркиндо, господину Адели, господину Амину и, прежде всего, Президенту Владимиру Путину.