В одном шаге до начала мировой торговой войны. Китай, опасаясь перемен в американской политике, демонстрирует сближение с Россией

Финансовый кризис 2007-2009 гг. фактически поставил точку на процессе глобализации. В 2015 году впервые за время, начиная с 2009 года, произошло падение объемов мировой торговли сразу более чем на 10%. Такого не было со времен Великой депрессии 1930-х годов. Некоторые политики, общественные деятели, профессора, журналисты продолжают рассуждать о глобализации как «объективном» и «прогрессивном» процессе, а она уже закончилась.

Мир вступает в новую эру. Одна из важных особенностей этой эры – усиление протекционизма в сфере международной торговли и инвестиций, распад мирового рынка на торгово-экономические зоны и даже переход на регулирование торговли на двухсторонней основе. По данным ВТО, только с октября 2015 по май 2016 года группа стран G-20 приняла 145 законов, направленных на усиление торговых барьеров, а всего с 2008 года было принято более полутора тысяч таких законов. В общей сложности, по подсчетам известного британского экономиста Саймона Эвенетта, число протекционистских законов и нормативных актов в мире приближается к четырем тысячам. При этом 80 % торговых барьеров приходится на страны «двадцатки», которые обеспечивают более 90 % мирового торгового оборота.

Дональд Трамп чутко уловил это и в ходе своей предвыборной кампании провозгласил лозунги восстановления ослабевших позиций Америки в мировой торговле - преимущественно с опорой на меры протекционизма.

Во-первых, прекращение переговоров по подготовке соглашения о Трансатлантическом партнерстве США и ЕС и отказ от ратификации ранее подписанного соглашения о Транстихоокеанском партнерстве.

Во-вторых, выход из североамериканской интеграционной группировки НАФТА или радикальный пересмотр условий соглашения НАФТА со своими партнерами (Канадой и особенно Мексикой).

В-третьих, выстраивание торгово-экономических отношений США с остальным миром на основе двухсторонних соглашений при одновременном отходе от политики многостороннего и даже глобального регулирования мировой торговли (вплоть до того, что США готовы отказаться от участия в ВТО).

В-четвертых, радикальный пересмотр условий торгово-экономических отношений США с Китаем: повышения средних ставок импортных пошлин на китайские товары в среднем до 45% и принятие защитных мер в связи с проведением Пекином так называемой валютной войны (понижение курса юаня по отношению к доллару США).

Очевидно, что жесткая и прямолинейная реализация такой последовательно протекционистской программы может спровоцировать не только обострение отношений со многими торговыми партнерами Вашингтона, но и торговую войну. Будущий президент США в июне так охарактеризовал американо-китайские экономические отношения: «У нас уже идёт торговая война. И мы проигрываем, причём сильно». О первых практических шагах по перестройке или «корректировке» международной торговой политики Вашингтона мы, скорее всего, услышим весной 2017 года.

Эхо протекционистских лозунгов Трампа уже звучит во многих странах мира. Торговые партнеры США думают об ответных ударах. В первую очередь, это страны, с которыми США имеют наибольшие дефициты баланса взаимной товарной торговли. В 2015 году в первую пятерку торговых партнеров США по указанному показателю входили следующие страны (млрд. долл.): КНР – 365,7; Германия – 74,2; Япония – 68,6; Мексика – 58,4; Вьетнам – 30,9. Нынешние астрономические масштабы международных валютных резервов Китая – оборотная сторона того, что Китай из года в год наращивал активное сальдо в торговле с Америкой. За 15 лет своего нахождения в ВТО суммарное активное сальдо китайско-американской торговли составило 3,5 трлн. долл.

Пожар мировой торговой войны может разгореться даже до того момента, когда Дональд Трамп займет кресло президента США в Белом доме. На носу очень важная дата – 11 декабря 2016 года. Она знаменательна тем, что ровно 15 лет назад, 11 декабря 2001 года, КНР стала полноправным членом ВТО. Однако многие ожидают 11 декабря 2016 года с напряжением и страхом. Почему? Потому что по условиям соглашения пятнадцатилетней давности Китай должен получить не позднее 11 декабря 2016 года статус «рыночной экономики». Он до сих пор его не имеет. Согласно правилам ВТО, страны-члены этой организации могут применять меры по защите своих рынков от товаров, экспортируемых из тех стран, которые не являются «рыночными экономиками». Считается, что те страны, которые не имеют статуса «рыночной экономики», в той или иной форме поддерживают своих экспортеров. Речь идет о разных формах субсидирования со стороны государства, включая такие скрытые формы, как предоставление налоговых льгот. Наиболее подозрительными для ВТО являются предприятия государственного сектора экономики. А таковых в Китае среди экспортеров немало. Для защиты от экспорта из подобного рода стран «цивилизованные» члены ВТО имеют право применять антидемпинговые пошлины, которые иногда в разы выше обычных. Решение о признании «рыночного» статуса экономики в ВТО принимается не централизованно, а отдельными странами-членами или группами стран. Но, как считает Пекин, соглашение 2001 года о вступлении Китая в ВТО предусматривает, что после 11 декабря 2016 года все страны-члены ВТО должны выстраивать свои отношения с Китаем, исходя из того, что он – «рыночная экономика». Иначе говоря, действует механизм автоматического вступления данного условия в силу.

Еще в начале текущего десятилетия Евросоюз дал понять Пекину, что Китай очень далек от «рыночной экономики». ЕС среди торговых партнеров Китая во все годы был рекордсменом по количеству случаев использования антидемпинговых пошлин против китайских товаров, особенно против продукции китайской сталелитейной промышленности. В уходящем году Брюссель не раз заявлял, что китайская экономика по-прежнему далека от «рыночной» и, следовательно, ни о каком автоматическом получении Китаем желаемого статуса речи быть не может. Сейчас в ЕС действует 68 антидемпинговых пошлин, из них 51 пошлина направлена против китайских товаров. Уровень таких пошлин - 65 процентов и выше, и наложены они на широкий спектр товаров, начиная от стали и кончая солнечными батареями.

Таким образом, напряженность возрастает в отношениях Пекина не только с Вашингтоном, но и Брюсселем. Летом нынешнего года европейская металлургическая ассоциация Eurofer выступила с весьма эмоциональным заявлением, в котором в очередной раз призвала европейские страны ни в коем случае не признавать Китай страной с рыночной экономикой. По данным ассоциации, с 2008 г. европейская металлургическая промышленность потеряла около 85 тыс. рабочих мест, или более 20% от их первоначального количества. По данным Eurofer, за предыдущие полтора года Китай расширил поставки проката в ЕС в два раза. В докладе Eurofer содержатся оценки не только по металлургической промышленности, но и по всей экономике ЕС: из-за расширения поставок китайских товаров после декабря 2016 г. Евросоюз может потерять до 3,5 млн. рабочих мест в 25 отраслях промышленности.

Внутри самого ЕС нет единого мнения, как действовать в отношении Китая. В частности, такие страны, как Испания и Италия категорически против присвоения Китаю статуса «рыночной экономики». Германия – за, но с оговорками. За (без всяких оговорок) была Великобритания, но теперь ее мнение в Евросоюзе никого не интересует. Некоторые бюрократы Евросоюза склонны признать автоматический переход Китая в новое качество после 11 декабря, но при этом сохранить за собой право в «исключительных случаях» прибегать к использованию антидемпинговых пошлин против китайских товаров. Представители черной металлургии Евросоюза согласны на присвоение Китаю нового статуса лишь при условии, если последний возьмет на себя обязательства ликвидировать свои «избыточные мощности» по производству черных металлов. Европейская комиссия (ЕК) была склонна пойти на то, чтобы Китай автоматически получил новый статус 11 декабря, но неожиданно в оппозицию к ЕК встал Европарламент (ЕП), который в мае нынешнего года принял жесткую антикитайскую резолюцию по вопросу о статусе экономики Китая.

Китай, в свою очередь, пытается влиять на выработку положительного для себя решения в Евросоюзе. Где обещаниями (например, сокращение «избыточных мощностей» сталелитейной промышленности), где угрозами. «Европа должна дважды подумать, прежде чем она примет окончательное решение касательно китайской рыночной экономики», − предупредило государственное агентство Синьхуа в свете майской резолюции Европейского парламента.

Держит руку на пульсе по данному вопросу и Вашингтон. На сегодняшний день Китай и США для Евросоюза являются примерно равновеликими торговыми партнерами. Если Евросоюз все-таки признает рыночный статус Китая, тогда будет снят последний барьер для китайской экспансии в Европе. Соответственно ухудшатся торговые позиции США на европейском рынке.

Сейчас в Вашингтоне политическое межсезонье. Европа осталась один на один с Китаем, ей придется принимать решение по статусу китайской экономики самостоятельно. Однако даже если бы решение Брюсселем принималось при политической поддержке американского президента (неважно – Обамы или Трампа), оно все равно представляло бы собой выбор между плохим и очень плохим. Любой вариант провоцирует большую (мировую) торговую войну. Учитывая менталитет бюрократов Евросоюза, подозреваю, что они попытаются оттянуть принципиальное решение на неопределенный срок. Поэтому, скорее всего, Евросоюз формально признает рыночный статус китайской экономики, но с оговорками, что в «исключительных случаях» он будет по-прежнему прибегать к антидемпинговым пошлинам против китайских товаров.

Думаю, что к лету следующего года, когда Трамп начнет практически действовать на многих фронтах, в том числе на фронте радикальной перестройки правил мировой торговли, невнятная пауза в китайско-европейских отношениях закончится. За ней, скорее всего, последует резкое обострение торгово-экономических отношений Евросоюза и Китая, которое перерастет в открытую торговую войну.

Отдельные очаги торговых войн, начинающие тлеть в разных частях мира, могут быстро превратиться в один большой пожар мировой торговой войны.

P.S. В Конгрессе США действует американо-китайская комиссия по экономике и безопасности (U.S.-China Economic and Security Commission), имеющая статус консультативно-экспертного органа. 16 ноября эта комиссия выпустила 550-страничный годовой отчёт. Если кратко резюмировать содержание отчёта, то вывод однозначен: Китай не созрел для получения статуса «рыночной экономики».

Китай, опасаясь перемен в американской политике, демонстрирует сближение с Россией

В понедельник в Совете Безопасности ООН Россия и Китай наложили вето на проект резолюции, который предлагал на семь дней прекратить огонь в Алеппо. Инициаторы документа (Египет, Испания и Новая Зеландия) выступили за полное прекращение атак на позиции запрещённых в России террористических групп «Джабхат ан-Нусра» и «Исламское государство». Китай давно уже не баловал Россию такой открытой поддержкой её действий в Сирии. По крайней мере, когда в октябре французы потребовали ввести над Алеппо бесполётную зону, против предложенной резолюции проголосовали только Россия и Венесуэла.

Дональд Трамп пошёл против правил

Демонстративная поддержка Китаем России стала неожиданной для дипломатов западной коалиции. Постоянный представитель Великобритании в Совете Безопасности ООН Мэттью Райкрофт, например, откровенно удивился перемене в политике Пекина. Но понял её по-своему. Райкрофт объяснил вето Китая «давней, неуместной верой в тирана, который убил почти полмиллиона собственного народа».

Критика британского посла вызвала ссору среди участников заседания. Как передаёт Reuters, постоянный представитель Китая Лю Цзеи потребовал от Райкрофта «не отравлять атмосферу» в Совбезе и не «пренебрегать» его правилами. Обычно Лю Цзеи не так остро реагировал на критику своей позиции. Но тут проявил характер, огрызнулся.

Демонстративному противостоянию Китая Западу предшествовало несколько примечательных событий. Буквально накануне заседания Совбеза ООН в Twitter появилась запись избранного американского президента Дональда Трампа: «Разве Китай спросил нас, хорошо ли девальвировать их валюту (чтобы нашим компаниям было труднее конкурировать), облагать высокими налогами наши товары, поступающие к ним в страну (США же с них налоги не берут), или строить масштабный военный комплекс посреди Южно-Китайского моря? Я так не думаю».

Публикация вызвала широкий резонанс в экспертной среде. Многие объяснили воскресный твит неопытностью Дональда Трампа в международной политике и дипломатии. Так уже было, когда за пару дней до нашумевшей публикации, Трамп неожиданно для всех провёл телефонные переговоры с премьер-министром Тайваня (Китайской республики) Цай Инвэнь.

Существование «второго Китая» всегда было для Пекина крайне раздражительным фактором. Он появился после гражданской войны 1946—1950 годов в Китайской республике. Проиграв её, официальные власти перебрались на Тайвань и прилегающие острова. Однако им удалось сохранить за своим правительством мировое признание и официально представлять Китай в международных организациях.

Китайская Республика была в числе основателей ООН и даже входила в Совет Безопасности. Только в 1971 году это место было передано Китайской Народной Республике, когда Генеральная Ассамблея ООН большинством голосов приняла Резолюцию «Восстановление законных прав Китайской Народной Республики в Организации Объединенных Наций».

Для Тайваня за один день всё драматически переменилось. Китайская Республика оказалась за бортом международного признания и даже вне Организации Объединённых Наций. Несколько раз она потом будет пытаться вступить в ООН, но безуспешно. Тайваню, правда, удастся наладить дипломатические отношения с парой десятков стран, не самых значимых в этом мире.

Уместно напомнить, что Соединённые Штаты проголосовали тогда против Резолюции о восстановление прав КНР. Из союзников их поддержали только Япония, Австралия и Новая Зеландия. Страны Западной Европы согласились с мнением мирового сообщества. С тех пор Тайвань связь с другими государствами поддерживает, главным образом, через торговые представительства. Экономическое и даже военное сотрудничество островитянам удалось сохранить. А вот на политических контактах было негласное табу, которое и нарушил Дональд Трамп.

Пекин осудил переговоры с премьером Тайваня и сделал госдепартаменту США «жесткое представление». Впрочем, китайцы сохранили открытой дверь для контактов с новой американской администрацией. В местных официальных газетах происшедшее объяснили «нехваткой политического опыта свежеизбранного президента».

Китайцев поддержал Джон Керри. «С нами не связывались перед этими переговорами. И я думаю, было бы полезно, по крайней мере, получить наши рекомендации», – откомментировал событие действующий глава американского госдепа. Всем показалось, что неприятный инцидент исчерпан.

Перед китайцами чертят «красные линии»

Новый твит развеял этот оптимистичный вывод. Экспертам стало понятно: Трамп намеренно задирает Китай. Он готовит себе площадку для жёсткого решения проблем, накопившихся в торгово-экономических отношениях двух стран. В чём-то это напоминает заявку на очевидное противостояние. Выбраны самые болевые точки в отношениях США и Китая.

Вашингтон давно упрекает Пекин в манипулировании валютным курсом. Например, прошлой осенью, когда девальвациия юаня внесла нервозность на международные финансовые рынки, администрация Обамы и в особенности американские СМИ обвинили Китай в том, что он извлекает коммерческую выгоду нечестным путём. Слабый юань торил дорогу китайским товарам на рынки развитых стран.

Кстати, в той антикитайской кампании отметился и Дональд Трамп, тогда ещё просто «потенциальный кандидат-фаворит в президенты от Республиканской партии». Трамп публично осудил принятые Центробанком Китая меры по ослаблению национальной валюты и заявил, что китайцы намереваются «уничтожить» промышленность США. Тот, кто посчитал нынешний воскресный твит непродуманным экспромтом, наверное, забыл об этом прошлогоднем заявлении Дональда Трампа.

Избранный президент США также не первый, кто критикует Пекин за высокие налоги на ввозимые товары. Китай отчаянно защищает свой рынок от лавины импорта. Скажем, весной 2014 года китайский минфин пришёл к выводу, что импорт ряда товаров из других стран (в частности, оптического волокна из США и Японии) несёт материальный ущерб отечественной промышленности. В Пекине тогда решили применить антидемпинговые пошлины. Вначале они колебались в районе 8-10 процентов, спустя год поднялись до 42 процентов. Пошлины стали по сути заградительными и распространились на более широкий круг ввозимых в Китай товаров.

Наконец, третий посыл из воскресной публикации Трампа – «военный комплекс посреди Южно-Китайского моря». Пекин претендует на острова в районе архипелага Спратли как на свою исключительную экономическую зону. Спор идёт между ним и странами Юго-Восточной Азии. На кону – владение месторождениями углеводородов, а ещё – контроль над морскими торговыми путями.

Последнее обстоятельство сильно привлекает американцев. Китай пытается защищаться от них. Строит на спорных островах военные аэродромы и места базирования кораблей ВМФ. Пекин стараются поставить на место через юридические и дипломатические процедуры. Нынешним летом Постоянная палата Третейского суда в Гааге вынесла вердикт по иску Филиппин к Китаю. Суд определил, что Пекин «не может претендовать на исключительную экономическую зону в районе архипелага Спратли».

Инициаторы иска и их покровители решению суда обрадовались. Однако Китай высказал уверенность в своих «исторических правах» на острова архипелага и ни на шаг не отошёл от прежней политики. Он продолжает укреплять военный комплекс на Спратли, о чём напомнил миру Трамп в своём твите и прочертил перед китайцами «красные линии», за которыми начинаются американские интересы.

От поддержки моральной – к поддержке политической

В ходе предвыборных дебатов Трамп много говорил о промышленном возрождении Америки. С начала века Соединённые Штаты потеряли на производстве порядка пяти миллионов рабочих мест. Нашлись они в Китае, куда американские компании перенесли свои мощности. Теперь от них требуют вернуть производство в Америку, а китайцам устроить проблемы. Прежде всего, это пошлины на китайские товары – до 45%. Мера крайне серьёзная. Оправдывают её валютными манипуляциями Пекина.

Надо ли говорить, что это ощутимо ударит по китайской промышленности и повлияет на темпы роста ВВП – основу экономического успеха Китая. Такие риски в Пекине просчитывали, к ним готовились. Не случайно во время сентябрьской встречи председателя КНР Си Цзиньпина с президентом России Владимиром Путиным китайский лидер высказался за взаимную поддержку в защите суверенитета.

«Наши страны должны еще плотнее усилить всестороннее сотрудничество, усилить взаимную политическую поддержку, поддержку другой страны по защите суверенитета, – убеждал Путина товарищ Си и сыпал комплиментами. – Рассматриваем процветание и развитие России как свой собственный шанс в развитии».

По большому счёту, за прошедшее время Китай не сильно продвинулся в обещанном Си Цзиньпином направлении. Поддержка России если и проявлялась, то в основном моральная. Так было до прошедшего заседания Совета Безопасности. Кстати, Москве на нём вовсе не требовалось вето Пекина. Хватало и полномочий нашего представительства.

Голосование в понедельник Лю Цзеи показало, что Китай рассчитывает теперь на «взаимную политическую поддержку». Она потребуется Пекину очень скоро. Окончательно убедил в этом китайцев Дональд Трамп своим предупреждением в Twitter. В мире поняли: политика Вашингтона в отношении Пекина будет кардинально меняться. А китайцам теперь совсем не помешает помощь и защита России. Не понял этого только представитель Великобритании в ООН Мэттью Райкрофт…