Энерговойны XXI века

Энерговойны XXI века

Ирак, Сирия, Нигерия, Южный Судан, Украина, Восточно-Китайское и Южно-Китайское море – куда ни посмотри, мир объят пламенем новых или разгорающихся конфликтов. На первый взгляд, эти потрясения кажутся независимыми друг от друга событиями, движимыми своими собственными уникальными и специфическими факторами. Но если присмотреться внимательнее, выяснится ряд общих для них признаков, из которых особенно выделяется адское варево межэтнических, межрелигиозных и межгосударственных антагонизмов, разогретых до точки кипения жаждой энергии.

В каждом из этих конфликтов движущей силой борьбы в значительной степени является прорыв на поверхность давних исторических противоречий между соседними (зачастую перемешанными между собой) племенами, конфессиональными группами и народами. В Ираке и Сирии это столкновение между суннитами, шиитами, курдами, туркменами и остальными; в Нигерии – между мусульманами и христианами, а также различными племенными объединениями; в Южном Судане – между народностями динка и нуэр; на Украине – между сторонниками действующего режима и тяготеющим к Москве русскоговорящим населением; в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях – между китайцами, японцами, вьетнамцами, филиппинцами и другими народами. Было бы легко списать всё на вековые распри, как внушают многие аналитики, но хотя эти случаи вражды и вносят свой вклад в существование этих конфликтов, не меньший импульс сообщает им и наиболее современный фактор – стремление к контролю над ценными нефтегазовыми активами. Можно с уверенность сказать – это войны XXI века за энергию.

Ни кого не должно удивлять, что энергия в этих конфликтах играет значительную роль. Ведь нефть и газ – самые важные и ценные товары на земле, которые образуют главный источник дохода государств и корпораций, контролирующих их добычу и доставку потребителям. Действительно, правительства Ирака, Нигерии, России, Южного Судана и Сирии основную массу своих доходов извлекают из продажи нефти, а крупные энергетические компании (многие из которых принадлежат государству) обладают огромной властью в этих и других причастных к этому странах. Кто контролирует эти страны или находящиеся в них нефте- и газодобывающие районы, тот также контролирует сбор и распределение важнейших статей дохода. Поэтому, несмотря на налёт исторической вражды, который несут на себе эти конфликты, многие из них на самом деле являются борьбой за контроль над основным источником национального дохода.

Более того, мы живём в энергоцентричном мире, в котором контроль над нефтяными и газовыми ресурсами (и средствами их доставки) конвертируется в геополитическое влияние для одних и экономическую уязвимость для других. Из-за того, что от энергетического импорта зависит так много стран, страны с излишками на экспорт, включая Ирак, Нигерию, Россию и Южный Судан, зачастую имеют непропорционально большое влияние на мировой сцене. Для остального мира происходящее в этих странах иногда имеет такое же значение, что и для живущих в них людей, и поэтому риск вмешательства в их конфликты извне – в форме прямой ли интервенции, поставок оружия или направления в них военных советников, либо экономического содействия – как правило, выше, чем где-либо ещё.

Борьба за энергетические ресурсы была заметным фактором во многих конфликтах последнего времени, в том числе ирано-иракской войне 1980-1988 гг., войне в Персидском заливе 1990-1991 гг. и гражданской войне в Судане 1983-2005 гг. На первый взгляд кажется, что в самых последних вспышках напряжённости и боевых действиях углеводородный фактор не так сильно бросался в глаза. Но при более тщательном рассмотрении становится ясно, что каждый из этих конфликтов в своей основе представляет собой энергетическую войну.

Ирак, Сирия и ИГИС

Исламское государство Ирака и Сирии (ИГИС), суннитская экстремистская группировка, под властью которой находятся большие участки территории на западе Сирии и севере Ирака, является хорошо вооружённым ополчением, имеющим целью создание в контролируемых ею районах исламского халифата. В известной мере это фанатическая, религиозно-сектантская организация, стремящаяся воспроизвести чистое, неиспорченное благочестие эпохи раннего ислама. В то же самое время оно занято реализацией стандартного проекта государственного строительства, направленного на создание полностью дееспособного государства со всеми его атрибутами.

Как к своему разочарованию узнали в Ираке и Афганистане Соединённые Штаты, государственное строительство – дело дорогостоящее: учреждения должны создаваться и финансироваться, армии – набираться и оплачиваться, оружие и топливо – закупаться, а инфраструктура – содержаться. Без нефти (или какого-то другого прибыльного источника дохода) ИГИС не могла бы и надеяться на достижение своих амбициозных целей. Но поскольку теперь она заняла основные нефтедобывающие районы Сирии и объекты нефтепереработки в Ираке, у неё появляется уникальная возможность это сделать. Поэтому для большой стратегии организации нефть имеет важнейшее значение.

Сирия никогда не была большим производителем нефти, но её довоенная добыча в районе 400 тысяч баррелей в день обеспечивала режим Башара Асада значительным источником дохода. Теперь бо́льшая часть нефтяных месторождений страны находится под контролем повстанческих групп, в числе которых ИГИС, связанный с «Аль-Каидой» фронт «Нусра» и местные курдские вооружённые формирования. Хотя добыча на месторождениях существенно упала, добываемой и продаваемой через различные тайные каналы нефти достаточно, чтобы обеспечить повстанцев доходами и оборотными средствами. «Сирия – нефтяная страна, и у неё есть ресурсы, но в прошлом все их разворовывал режим, – говорит антиправительственный активист Абу Низар. – А теперь их разворовывают те, кто наживается на революции».

На первых порах этой деятельностью по добыче нефти занимались многие группировки повстанцев, но с января, когда ИГИС взяла контроль над Раккой, столице одноименной провинции, основным игроком на нефтяных месторождениях стала она. Помимо этого, она захватила месторождения вдоль иракской границы в соседней провинции Дейр-эз-Зор. Фактически, большое количество поставленных США вооружений, которые ей достались от бежавшей иракской армии после своего недавнего наступления на Мосул и другие северо-иракские города, было перемещено в Дейр-эз-Зор для поддержки военной кампании по установлению полного контроля над регионом. В Ираке ИГИС ведёт боевые действия с целью взять под свой контроль крупнейший иракский НПЗ в Байджи, в центральной части страны.

По-видимому, ИГИС продаёт нефть с контролируемых ею месторождений теневым посредникам, которые, в свою очередь, организовывают её транспортировку (главным образом автоцистернами) покупателям в Ираке, Сирии и Турции. Как говорят, эта торговля обеспечивает организацию средствами, необходимыми для осуществления выплат своим войскам и приобретения огромных запасов оружия и снаряжения. Многие наблюдатели также утверждают, что ИГИС продаёт нефть режиму Асада в обмен на гарантии ненанесения правительством авиаударов, которые наносятся по другим группировкам повстанцев. «Многие местные в Ракке обвиняют ИГИС в сотрудничестве с сирийским режимом, – сообщал в начале июня курдский журналист Ширван Каджо. – Местные говорят, что хотя другие группировки повстанцев подвергались воздушным ударам режима на регулярной основе, штаб-квартира ИГИС не была атакована ни разу».

Как бы ни развивались нынешние боевые действия на севере Ирака, ясно, что нефть является центральным действующим фактором и там. ИГИС пытается лишить правительство в Багдаде поставок ГСМ и доходов от продажи нефти, а также укрепить своё собственное финансовое положение, расширяя свои возможности в области государственного строительства и достижения дальнейших военных успехов. В то же время курды и различные суннитские племена – некоторые в союзе с ИГИС – хотят контроля над нефтяными месторождениями, расположенными в подвластных им зонах, и бо́льшей доли в нефтяном богатстве страны.

Украина, Крым и Россия

Нынешний кризис на Украине начался в ноябре 2013 года, когда президент Виктор Янукович отказался подписывать соглашение об установлении более тесных экономических и политических связей с Европейским Союзом, выбрав вместо этого сближение с Россией. Этот акт вызвал яростные антиправительственные протесте в Киеве и, в конечном счёте, привёл к бегству Януковича из столицы. После того, как основной союзник Москвы был смещён со сцены, а власть в столице взяли проевропейские силы, президент России Владимир Путин перешёл к установлению контроля над Крымом и подстрекательству сепаратистской активности на Восточной Украине. Для обеих сторон последовавшая в результате борьба велась по вопросу политической легитимности и национальной идентичности, но, как и в других недавних конфликтах, ещё одной её причиной была энергия.

Украина сама по себе не является значимым производителем энергии. В то же время она – основной транзитный маршрут поставки российского природного газа в Европу. По данным Управления по информации в области энергетики Министерства энергетики США 30 процентов своего газа в 2013 году Европа получила из России, причём бо́льшая его часть –  от контролируемого государством газового гиганта «Газпром», а приблизительно половина была транспортирована по трубопроводам, проходящим через Украину. Как следствие, эта страна играет критически важную роль в энергетических отношениях между Европой и Россией – отношениях, которые оказались невероятно прибыльными для контролирующих потоки газа теневых элит и олигархов, но в то же время стали источником острых противоречий. Споры из-за цены, по которой Украина импортирует российский газ на свои собственные нужды, дважды вызывали прекращение подачи газа «Газпромом», что приводило также к сокращению поставок и для Европы.

С учётом такой предыстории, неудивительно, что главная цель «соглашения об ассоциации» между ЕС и Украиной, от которого отказался Янукович (и которое теперь подписало новое украинское правительство), состоит в распространении энергетических правил ЕС на энергетическую систему Украины, что по большому счёту исключает сговор между украинскими элитами и «Газпромом». Заключив соглашение, утверждают официальные лица ЕС, Украина начнёт «процесс сближения своего законодательства в сфере энергетики с нормами и стандартами ЕС, облегчая тем самым проведение реформ внутреннего рынка».

У российского руководства много причин презирать соглашение об ассоциации. По одной из них, оно приведёт пограничную с Россией Украину в тесные политические и экономические объятия Запада. Однако, принимая во внимание экономическую зависимость России от продажи газа в Европу, особое беспокойство вызывают условия в области энергетики – не говоря уже об угрозе, которую они представляют личному благосостоянию российских элит. В конце 2013 года Янукович оказался под колоссальным давлением Владимира Путина, требовавшего отвернуться от ЕС и вместо этого пойти на экономический союз с Россией и Беларусью – форму взаимоотношений, которая бы оградила привилегированный статус элит в обеих странах. Тем не менее, сделав шаг в этом направлении, Янукович привлёк пристальное внимание к своей коррумпированной политике, которая для украинской энергетической системы уже давно была катастрофической. Это послужило спусковым крючком к началу протестов на киевской Площади Независимости (Майдане), которые привели к его падению.

Стоило начаться протестам, и каскад событий привёл к нынешнему противостоянию, в котором Крым оказался в российских руках, значительные территории на востоке – под контролем пророссийских сепаратистов, а оставшиеся западные районы даже ещё больше сблизились с ЕС. В этой продолжающейся борьбе заметную роль стала играть политика идентичности, когда лидеры со всех сторон взывали к верности государству или народу. И всё же важным фактором уравнения остаётся энергия. «Газпром» неоднократно повышал цену на газ «Украине», а 16 июня полностью прекратил подачу, заявив о неоплате за последние партии. Через день взрывом был повреждён один из главных трубопроводов, по которому российский газ шёл на Украину, и следствие по данному факту ещё не завершено. Обсуждение цены на газ остаётся главным вопросом текущих переговоров между недавно избранным президентом Украины Петром Порошенко и Владимиром Путиным.

Энергический интерес также играл ключевую роль в решимости России забрать Крым военными способами. Аннексией данного региона Россия практически удвоила территорию контролируемого ею на Чёрном море морского шельфа, который, как считается, содержит миллиарды баррелей нефти и огромные запасы природного газа. До начала кризиса ряд западных нефтяных компаний, в том числе и ExxonMobil, вели с Украиной переговоры о доступе к этим запасам. Теперь они будут договариваться с Москвой. «Это серьёзное событие, – говорит Массачусетского технологического института эксперт по Евразии Кэрол Сайвец – Оно лишает Украину возможности осваивать эти ресурсы и даёт их России».

Южно-Китайское море

В Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях Китай и его соседи заявляют права на различные атоллы и острова, «восседающие» на подводных месторождениях нефти и газа. За последние несколько лет воды и того, и другого стали местом повторяющихся морских столкновений, причём в последнее время основное внимание приковывает к себе Южно-Китайское море.

Указанное море, представляя собой богатое углеводородами ответвление Тихого океана в его западной части, давно ставшее предметом споров, окружено Китаем, Вьетнамом, островом Борнео и Филиппинскими островами. Напряжённость достигла пика в мае, когда китайцы разместили свою крупнейшую глубоководную буровую платформу, HD-981, в водах, права на которые заявил Вьетнам. Оказавшись в зоне бурения, примерно в 120 морских милях от побережья Вьетнама, китайцы окружили HD-981 большой флотилией кораблей военно-морского флота и береговой охраны. Когда вьетнамские суда береговой охраны попытались проникнуть за это защитное кольцо в попытке отогнать платформу, китайские корабли их таранили и обстреляли из водных пушек. В этих стычках пока обходилось без человеческих жертв, но несколько человек погибло в ходе антикитайских беспорядков во Вьетнаме, ставших реакцией на морское вторжение. Ожидается, что столкновения на море будут продолжаться ещё несколько месяцев, пока китайцы не переместят платформу в другое (возможно, такое же спорное) место.

Беспорядки и столкновения, спровоцированные размещением HD-981, в значительной мере подогревались национализмом и чувством обиды за былые унижения. Китайцы, настаивающие на том, что различные крохотные острова в Южно-Китайском море когда-то находились под властью их страны, по-прежнему пытаются преодолеть последствия территориальных потерь и унижений, которые они претерпели от рук западных держав и империалистической Японии. Вьетнамцы, давно привычные к китайским набегам, пытаются защитить то, что на их взгляд является их своей суверенной территорией. Для обычных граждан обеих стран демонстрация решимости в споре – вопрос национальной гордости.

Но рассматривать китайское наступление в Южно-Китайском море как простую игру националистических импульсов было бы ошибкой. Собственник HD-981, Китайская национальная шельфовая нефтяная компания (CNOOC), провела в спорном районе всесторонние сейсмические испытания и, по-видимому, считает, что там имеется большой резервуар энергии. «Согласно оценкам в Южно-Китайском море содержится от 23 до 30 миллиардов тонн нефти и 16 триллионов кубических метров природного газа, что составляет третью часть совокупных нефтегазовых ресурсов Китая», – отметило новостное агентство «Синьхуа». Более того, в июне Китай объявил, что размещает в спорных водах Южно-Китайского моря вторую буровую платформу, на этот раз у устья Тонкинского залива.

Будучи крупнейшим в мире потребителем энергии, Китай вынужден заказывать новые поставки ископаемого топлива везде, где может. Хотя его лидеры для удовлетворения растущих потребностей страны в энергии готовы совершать всё более крупные покупки африканской, российской и ближневосточной нефти и газа, вполне закономерно, что они предпочитают разрабатывать и эксплуатировать внутренние запасы. Для них Южно-Китайское море является не «иностранным» источником энергии, а китайским, и, судя по всему, они полны решимости использовать все необходимые средства для того, чтобы их обезопасить. Ввиду того, что другие страны, включая Вьетнам и Филиппины, тоже стремятся освоить эти нефтегазовые резервы, представляется, что дальнейшие столкновения, с возрастающим уровнем насилия, практически неизбежны.

Вечный бой

Как свидетельствуют эти и другие конфликты, борьба за контроль над ключевыми энергетическими активами или распределением нефтяных доходов является определяющим фактором большинства современных войн. Хотя этнические и религиозные различия могут обеспечить эти битвы политическим и идеологическим топливом, именно потенциал гигантских нефтяных доходов поддерживает в этих конфликтах жизнь. Без перспективы подобных ресурсов многие из указанных конфликтов рано или поздно затухнут в связи с отсутствием финансовых средств на покупку оружия и выплаты войскам. Однако до тех пор, пока течёт нефть, у воюющих сторон есть и средства, и стимулы для того, чтобы продолжать вести борьбу.

В мире ископаемых видов топлива контроль над запасами нефти и газа представляет собой неотъемлемый компонент государственной власти. «Нефть — не просто топливо для автомобилей и самолётов, – сказал в 2002 году слушателям Государственного департамента директор отделения энергетики и национальной безопасности Центра стратегических и международных исследований Роберт Ибел. – Нефть – это топливо для военной мощи, государственной казны и международной политики». В гораздо большей степени, чем другие обычные сырьевые товары, «она – залог благосостояния, национальной безопасности и влияния в мире для тех, кто владеет этим жизненно важным ресурсом, и обратное – для тех, у кого её нет».

Пожалуй, сегодня это даже больше соответствует действительности, а по мере того, как ширятся энергетические войны, истина об этом будет становиться лишь более очевидной. Наверно, когда-нибудь, с развитием возобновляемых источников энергии это авторитетное мнение лишится силы, но в нашем современном мире, если вы видите развивающийся конфликт, ищите энергию.

Источник перевод для MixedNews — josser