Россия — последняя Европа

Россия — последняя Европа

Кризис Западной Европы заставляет задуматься об одном очень интересном вопросе. Это судьба европейского наследия, христианского в своей основе. То есть Европы в широком смысле.

Вообще, стоит сразу сказать, что Европа и Запад — далеко не одно и то же. И Россия как уникальная русская цивилизация, лидер славянско-православного мира и единственная в своём роде северная империя несомненно имеет на европейское наследие своё полное право.

Очень важно понять, что мы не какие-то там отстающие «тожеевропейцы», а вполне себе настоящая, но идущая особым путём Европа, наследник Второго Рима. Обычно Европой называют только западную её часть. Однако, если вдуматься, большой полуостров к западу от Киева и Минска просто присвоил себе монополию на это имя, «переименовав» Христианский Мир в Европу и сведя последнюю к себе любимому.

Само же европейское пространство в принципе почти всегда было разделено надвое. Начало этому положили ещё древние греки и римляне, затем была борьба католиков с православными, советского блока – с капиталистическим и т.д.

Так что многовековая борьба Запада (прежде всего, европейского запада) с Россией это борьба цивилизаций, одна из которых считает себя первой и единственной. И потому испытывает некоторую неприязнь к той, что представляет собой реальную альтернативу. Отсюда такая многовековая напряжённость и драматизм наших отношений.

Причём западно-европейцы так относились не только к России. Например, немецкие историки в 16 веке поспешили посмертно назвать Империю греков Византией, хотя сами византийцы именовали себя римлянами (ромеями). Однако Запад полагал, что должно остаться лишь одно «римское государство» — так называемая Священная Римская Империя Германской Нации.

Спор за наследие Великого Рима между двумя сторонами света заронил в душу поначалу сильно отстававшего Запада страх потерять первенство. А заодно дал силу требовать от всего остального мира равнение на себя, как на единственный и универсальный эталон. Такой, выражаясь духовным языком, грех гордыни в масштабе целой цивилизации.

С тех пор прошли века, для Западной Европы очень успешные, но при этом и трагичные. Обретая мир, она постепенно теряла свою душу. И сейчас подошла к черте, за которой прячется нечто очень похожее на эпилог.

Что же до нас, то в последнее время равняться на наших ювенально-мультикультурных партнёров становится всё тяжелей, а догонять их и вовсе нет смысла: по скорости полёта вниз мы их уже не опередим. На первый план снова выходит вопрос: кто в итоге останется настоящей Европой, а кто уйдёт в небытие.

Нечто похожее уже было.

Пятый век нашей эры. Римская империя. В некогда непобедимой державе происходят жуткие явления: упадок морали и нравов, ослабление государственной власти, миграция варварских племён вглубь страны. Империя уже разделена на западную и восточную части. Западная вскоре падёт, и на триста лет погрузится в пелену тёмных веков. А вот восточная устоит и станет тем, что мы знаем под именем той самой Византии, или Второго Рима. Новая империя будет жить ещё тысячу лет, успев передать свою веру и культуру Риму Третьему – России.

Как же византийцам удалось устоять, ведь они испытывали те же самые проблемы, что и на западе континента? В Константинополе осуществили три простых, но очень важных вещи. Первое – поставили заслон для дальнейших вторжений варваров. Второе – сделали свою страну жёстче, возродив сильную армию и государственные институты. И третье – обрели новую объединяющую идею. Тогда ей стало православное христианство.

Таким образом, Византийская империя смогла сохранить себя и достижения цивилизации в тот момент, когда, казалось, уже ничто не остановит падение Империи. Европейское человечество получило, тем самым, новый шанс.

Можем ли мы использовать этот опыт сейчас? Несомненно, можем. Разумеется, уже в новых, но во многом схожих, условиях. Россия сохранила в себе уникальный вариант европейской культуры. Всё большее гниение сыто стареющей Западной Европы, появившейся почти полторы тысячи лет назад, неотвратимо ведёт её к своему концу. Во всяком случае, то, что может там появиться, уже не будет ни европейским, ни, тем более, христианским, ни даже толком языческим. Поэтому очень скоро Россия может остаться не просто особенной, но и единственной и, похоже… Последней Европой.

Михаил Алхименков, «Всадник«