Статья впервые опубликована в апреле 2009 г. в издании Strategic Forum № 240 Института национальных стратегических исследований Национального университета обороны США. Редакция публикует перевод данной статьи из-за важности обсуждаемых в ней тем и представленных концепций конфликтов в военном сообществе США.

Ключевые моменты

Текущие военные действия Америки в Афганистане и Ираке выявили недостатки в нашем понимании сложности современных войн. Кроме того, наша культурная призма задерживает институциализацию способностей, необходимых для распространения операций по поддержанию стабильности и проведения миссий  по борьбе с повстанцами.

В настоящее время продолжаются дебаты по поводу будущих угроз, которые зачастую сформулированы в качестве дихотомического выбора между борьбой с повстанцами и традиционной войной. Это упрощает планирование обороны и решения о распределении ресурсов. Однако вместо противников, использующих  фундаментально различные подходы к ведению военных действий, нам следует ожидать таких, которые будут использовать все формы войны и, возможно, даже одновременно. Такие смешанные угрозы часто называют гибридными угрозами. Комбинированное применение разнородных средств гибридными противниками используется для получения асимметричного превосходства.

Таким образом, теперь перед нами стоит выбор не просто между подготовкой операций по поддержанию стабильности и ведением высокоинтенсивных военных  действий. Мы должны быть одновременно готовы к обоим вариантам развития событий, против врагов более жестоких, чем сегодняшние.

Это эссе расширяет пространство современных дебатов по поводу данной угрозы. Оно сравнивает и противопоставляет четыре конкурирующие перспективы, оценивает их готовность и риск последствий. Такая оценка риска доказывает, что гибридная угроза представляет наиболее операционный риск в краткосрочный или среднесрочный период. В соответствии с этим, можно прийти к заключению, что гибридные угрозы представляют собой центральный вопрос при обсуждении альтернативных позиций совместных сил.

В важной речи, произнесенной в Национальном университете обороны в сентябре 2008 г., министр обороны США Роберт Гейтс, недвусмысленно дал понять, что не согласен с мнением стратегов и высших военных чинов Пентагона. Он критически оценил сложившуюся военную культуру американцев и призму, через которую наши вооруженные силы воспринимают себя. Через эту призму видны важнейшие цели на будущее, а также будущая расстановка наших сил. Гейтс подвергает сомнению, что образ мыслей, направленность на военную службу и капитализация Министерства обороны именно таковы, какими им следует быть.

Гейтс также заявил, что «определяющим принципом новой Стратегии Национальной Обороны, разработанной Пентагоном, является принцип баланса», который, кроме того, будет играть ключевую роль в предстоящем Четырехлетнем Обзоре Оборонной Стратегии. Этот принцип будет выступать в качестве силы, которая критически пересмотрит предположения касательно будущего, нашего понимания угроз и их соответствующих приоритетов. Гейтс придает особое значение необходимости достижения баланса между нашими сегодняшними конфликтами и склонностью Пентагона планировать военные операции, склоняясь к более каноническим, традиционным сценариям.  Министр считает, что Пентагон постулирует  долгосрочные проблемы, которые имеют мало общего с нынешними конфликтами, несущими большую вероятность угрозы. Он использовал термин «следующие войны», чтобы описать призму, искажающую способность Армии видеть военное дело четко и объективно.

Концепция баланса занимает центральное место в сегодняшних дебатах по безопасности, но эта проблема намного сложнее, чем может показаться на первый взгляд. В каком размере ресурсы должны выделяться для проведения текущих операций, а что должно быть инвестировано в будущее? Сколько должно быть направлено на так называемые нетрадиционные и нерегулярные миссии, такие как борьба с повстанцами, а сколько на борьбу с традиционным военным потенциалом? Каким образом мы должны инвестировать скудные средства, чтобы сохранить этот баланс? Как нам необходимо балансировать между военными задачами, возможностями наших сил, рисками и ресурсами?

В кругах министерства обороны эта «борьба за следующую войну» продолжается уже в течение некоторого времени. Обсуждения были неудачно организованы как выбор между идеализированными дихотомическими вариантами. Это искаженное представление очень упрощает критическое военное планирование и решения о распределении ресурсов. Гейтс подразумевает, что такое положение совсем не соответствует тому, как он понимает концепцию баланса. Цель настоящего эссе - сделать дебаты по поводу бюджета оборонной отрасли после операции «Иракская свобода» более масштабными и привлечь внимание к позиции Объединенных вооруженных сил.

 Это переосмысление окажет значительное воздействие на расчет военных сил и их позиций. В идеальном мире наши военные части будут иметь четкий размер, и мы будет формировать различные силы для выполнения отдельных миссий по всему спектру конфликтов. У нас были бы отдельные силы для проведения антитеррористических операций, противоповстанческих операций, экспедиционных миссий, и тушения редких, но существенных межгосударственных пожаров. Обучение и оснащение этих сил будет обеспечено таким образом, чтобы они соответствовали ожидаемым условиям операции и масштабу угрозы. Но мы не живем в таком идеальном мире, и мы должны подготовить и сформировать наши силы в среде большей неопределенности и меньшего количества ресурсов. Будучи министром обороны, Гейтс отметил, что программа финансирования ликвидации последствий терактов вот-вот будет отменена, и этот факт требует от Пентагона пересмотра своих приоритетов и озвучивания жестких заявлений. У нас больше нет ресурсов, чтобы просто купить все необходимое и устранить все риски. Настало время мыслить по-новому.

Настоящее эссе начинает расширять массив возможных позиционных вариантов для множества американских военных вместо того, чтобы принимать как есть развивающийся характер современных конфликтов и бездействовать. В этой дискуссии гораздо больше претендентов, и гораздо более широк спектр вариантов, характеризующихся различными рисками и различными изменениями в инвестиционной политике. Учитывая экономический кризис и необходимость тщательно управлять нашими оборонными ресурсами в следующем десятилетии, важно, чтобы администрация Обамы поняла, сколь многочисленны и многовариантны режимы ведения войны, с которыми мы сталкиваемся. Администрации необходимо избежать стратегического перенапряжения. Ей нужно принимать трудные решения о том, как разумно сбалансировать риск.

Кроме того, дискуссия до сих пор была сосредоточена лишь на роли сухопутных сил для будущих военных сценариев. Но необходимо понять степень вовлеченности всего военного сектора, так как ВМС и ВВС имеют отношение к текущим конфликтам и, несомненно, будут иметь решающее значение. Их вклад в будущие операции необходимо изучить более скрупулезно.

Конкурирующие школы

Эндрю Басевич изобразил сегодняшнюю стратегию после операции «Иракская свобода». Он провоцирует дебаты в широко цитируемой статье «Доктрина Петрэуса». Басевич отобразил жесткий выбор между двумя конкурирующими лагерями в вооруженных силах США. На одном конце конфликта группа, которую Басевич насмешливо называет крестоносцами, которые заняты борьбой с повстанцами и нерегулярными угрозами, словно они заслуживают особое внимание наших вооруженных сил. Сторонники конкурирующей школы на другом конце конфликта названы традиционалистами. Они утверждают, что необходимы силовые структуры для ведения обычных войн. Басевич персонализировал продолжающуюся дискуссию, выделив двух выдающихся современных авторов, Нагля и Джентила, имеющих противоположные позиции.

Х. Л. Менкен характеризует позиции в эссе Басевича как четкие, аккуратные, но совершенно неверные. Его "черно-белая" модель выбора создает ложную бинарную систему, которая отлично подходит для средств массовой информации, но грубо упрощает и искажает концепции стратегических путей Америки.

Четыре различные школы думают над тем, как решить эту проблему позиционирования сил. Их попытки будут оценены в эссе. В каждой школе определены основная военная угроза, ее вероятность и последствия. Альтернативный подход, основанный на упоминаниях в литературе о растущей «гибридной угрозе» также включен, поскольку лучше всех описывает вариант формирования и распределения совместных сил. Кроме того, требования к структуре вооруженных сил и позиционные изменения, которые будут необходимы для поддержки каждой школе, также рассматриваются. Четыре школы - это:

-    «Подавляющие восстания», подчеркивают, что с высокой долей вероятности имеют дело с представляющими все большую проблему нерегулярными противниками;

-     Традиционалисты, занимаются предотвращением обычных угроз;

-     «Внутренние помощники», пытаются сбалансировать риски, связанные с многочисленными угрозами, стремясь обеспечить достаточное количество людских ресурсов, чтобы справиться со всеми возникающими проблемами;

-    Сторонники «разделения труда», стремятся сбалансировать риск, распределяя вооруженные силы по-разному, для выполнения различных миссий.

«Подавляющие восстания»

Сторонники этого лагеря ставят перед собой задачу традиционно сосредоточить узкоориентированные силы и выступают за преобразования, сделанные исходя из сегодняшних сражений. Они считают, что Ирак и Афганистан представляют собой нечто гораздо большее, нежели преходящие тенденции в развитии конфликта. Они утверждают, что массированные образования, состоящие из традиционных вооруженных сил и ведущие крупномасштабную войну между обычными противниками – далекие от реальности сценарии ведения конфликта. Такая расстановка сил не должна быть ключевым пунктом в формировании вооруженных сил будущего. Они утверждают, что, вероятнее всего, проблемы и высокие риски возникают в связи со слабостью государств, с существованием неуправляемых территорий, транснациональными угрозами, существованием последователей радикальных версий ислама.

Сторонники данной школы утверждают, что целью военных является не сохранение предпочтительных парадигм, а подготовка к возможному возникновению чрезвычайных ситуаций и защита интересов Америки. Они опасаются, что американская военная культура откажется признать свое первенство, и даже необходимость, компетентность в осуществлении такой задачи, как свертывание операции в Ираке. Это было бы стратегической ошибкой, еще более предосудительной, чем всеобщее забвение, которое имело место после войны во Вьетнаме. По их мнению, подготовка к веку асимметричных войн - не глупость, не вопрос стратегического выбора или «имперских заблуждений», это просто стратегическая необходимость в эпоху постоянных конфликтов.

Сторонники школы подчеркивают, что этот принцип должен быть отправной точкой для американских военных. Некоторые из них высмеивают понятие нерегулярной борьбы в нашей культуре ведения войны как ошибочное и критикуют концептуальную слепоту американских военных в вопросах частоты и сложности нетрадиционных форм конфликта. Военный эксперт Барак Салмони утверждал:

«Только когда американские военные и гражданское руководство перестроят нерегулярные части и сформируют регулярные, начнется кардинальная реструктуризация сил, перевоспитание персонала должным образом, эффективное оперативное планирование, эффективное развертывание и использование вооруженных сил».

«Подавляющие восстания» считают, что врагами Америки являются обучающиеся, обладающие высокой адаптивной способностью существа, которые признают бесперспективность противостояния Соединенным Штатам в открытой войне. Вместо предсказуемого поражения цели в настоящем, цели, которую легко обнаружить и уничтожить, эти противники будут продолжать вести нерегулярную войну, чтобы посрамить неопытных в ведении такой войны американских военных.

Некоторые именитые военные офицеры этой школы обеспокоены тем, что американские военные искажают программу тренировки солдат, меняют не в лучшую сторону спектр возможностей, необходимых для создания сил, способных доминировать в нерегулярной войне по принципу того, как доминируют наши воздушные и морские силы в настоящее время. Как выразился один автор:

«Войны сегодня – источник множественного опыта, передающегося в каждую следующую фазу конфликта. Эта новая эпоха войн «американской эры» с окончанием периода индустриального общества коренным образом изменила способ ведения войны, и будет определять способы ее ведения для последующих поколений».

Школа утверждает, что нерегулярная война не просто другая и имеющая больший приоритет, но она также не может успешно проводиться силами общего назначения, которые готовятся к ней не так, как это необходимо. Их сторонники требуют «ортодоксальности, [которая] утверждает, что нужны средние военные формирования, решающие любые задачи, тактически надежные, и выполняющие любые стратегии». Взамен сторонники школы провозглашают необходимость привлечения большего внимания к войнам среди населения, и формирования сил, созданных специально для длительного ведения нерегулярной войны.

Традиционалисты

На противоположном конце спектра конфликта находятся традиционалисты, которые стремятся восстановить фокус внимания вооруженных сил на «борьбу и победу в национальных войнах». Они сосредоточены в основном на высокой интенсивности межгосударственных войн. Традиционалисты  выступают против переориентации сил, в особенности сухопутных войск, от их традиционного назначения, состоящего в участии в крупномасштабных войнах индустриальной эпохи против государств или союзов.

Сторонники этой школы не исключают факт частого повторения нерегулярной войны и признают ее устойчивый характер, но они просто считают, что такие сценарии не должны поддаваться военному вмешательству, и эти непредвиденные обстоятельства не должны быть в центре внимания американских военных. Традиционалисты хотят сохранить текущую структуру закупок Пентагона и его акцент на «тяжелое вооружение» для будущего, что, как они предсказывают, будет общепринятым, и для чего крупные и дорогостоящие вооруженные силы будут стратегически необходимыми.

Эта школа согласится с ключевыми оценками Командования Объединенными силами  США по вопросам Совместной Оперативной Обстановки, которое делает вывод, что «конкуренция и конфликт среди традиционных сил будут продолжаться, оставаясь основным стратегическим и операционным контекстом для Объединенных Сил в течение следующих 25 лет». 

Традиционалисты особенно насторожено относятся к вовлечению в затяжную борьбу с повстанцами в Ираке и Афганистане. Они по праву обеспокоены снижением уровня боевого мастерства в армии и корпусе морской пехоты в связи с ускорением темпов современных конфликтов.

Дебаты, по сути, объединяются стратегическими уроками Ирака. Для традиционалистов наш опыт в Ираке способствовал «поднятию вопроса о целесообразности использования американских вооруженных сил для государственного строительства там, где они не находятся, и где американское военное присутствие не желательно». Сторонники традиционалистов дают ясно понять, что нерегулярные войны/ контрповстанческие операции/ национально-государственное строительство идут вразрез с принципами американской культуры и не являются ее приоритетами. Как утверждает Джентиле:

Основной вопрос…должна ли армия быть готовой к проведению операций по поддержанию стабильности, государственного строительства, борьбе с повстанцами и подобных этим в более короткие сроки. Как показывает накопленный к настоящему времени опыт, существуют пределы американского военного потенциала, для того, чтобы менять другие общественные системы и правительства, а также ограничение экономических ресурсов при проведении подобных операций.

Традиционалисты также поднимают вопрос о недостатках нашей военной культуры в борьбе против неоднозначной угрозы. Эти недостатки именуются непреложными. Достаточно ли адаптирована военная культура Америки для эффективной борьбы с терроризмом, для нерегулярной войны с коварным противником? Насколько отвечают  требованиям реальности институциональные преобразования, сделанные с 2003 года? Готовиться к нерегулярной войне действительно «глупо»? Должны ли мы списать со счетов нерегулярных противников как «озорников», или это обернется повторением притчи о Давиде и Голиафе? Как отмечает один из критиков школы, «военным структурам по-прежнему кажется, что нынешние конфликты лишь временно отвлекают от конфликтов будущего, от основной схватки с пока еще неизвестным, равным по силе противником».

В целом, традиционалистская школа представляет убедительные аргументы в пользу не проведения операций по поддержанию стабильности, но это не подтверждает их предположений о характерных особенностях межгосударственных конфликтов. Большинство геополитических доводов с фокусировкой на практически равные или крупные государства автоматически означают, что конфликты с высокой интенсивностью будут по существу обычным явлением. Результаты этих предположений будут проверены позже.

«Внутренние помощники»

Существует и третья, самая распространенная школа, по крайней мере, среди американских командиров сухопутных войск. Ее сторонники признают необходимость адекватно решать как строго традиционные задачи, так и уделять внимание нерегулярным угрозам. Они предлагают охватывать весь спектр конфликтов и избегать риска крайней оптимизации. Вместо этого они стремятся минимизировать этот риск в ряде военных операций, за счет вложений в качество вооруженных сил, выработку навыков у сотрудников в комплексных проблемах, а также в проведение жесткой, но гибкой программы обучения.

Школа официально представлена в новой доктринальной армейской публикации Полевого Устава 3-0, под названием Операции, которая заявляет, что «стабильность операций – это основа американских военных миссий, которые должны в равной степени отдавать приоритет боевым (наступательным и оборонительным) операциям». Такое положение отвергает узкий профиль миссии традиционалистов и утверждает, что армия должна готовить ее подразделения к применению полного спектра операций в качестве мер предосторожности, что обеспечивает сбалансированное, гибкое реагирование для командующих объединенными вооруженными силами. Эти полномасштабные операции подчеркивают важность сил, умеющих быть гибкими и быстро адаптироваться к ситуации, способных сражаться и побеждать в бою, как с террористическими организациями, так и с современными вооруженными силами неприятельской армии. Впрочем, реальные приоритеты этой школы могут быть обнаружены в следующем ключевом положении: полномасштабные операции «охватят нас в XXI веке городскими сражениями среди людей, не теряя нашей возможности доминировать над более высоким спектром обычных конфликтов». Это заявление допускает, что традиционные конфликты преследуют более высокие цели, нежели городские сражения и возникающие сегодня угрозы, которые менее требовательны и менее дорогостоящие.

Кроме того, с точки зрения морской пехоты и ключевой концепции управления, которая превозносит универсальность «многофункциональной» Морской Группировки Воздух-Земля (МГВЗ) в военных операциях всех видов, Группировка является фактическим выражением мыслей этой школы. В своем последнем формировании морские пехотинцы корпуса осуществляют «чрезвычайные операции», но стремятся, чтобы к списку их обязанностей добавили новые, однако «без потери обычных возможностей».

Сторонники школы не учитывают ряд ключевых вопросов. Насколько целесообразно то, что силы общего назначения имеют возможность быть обученными, вооруженными и компетентными в таком широком кругу оперативных задач и условий? Как могут наши сухопутные силы быть надежными сразу по нескольким направлениям и перенести акцент на подготовку, обучение и оснащение, не теряя при этом времени и ресурсов на, так называемые, стандартные возможности? Увеличиваются ли ресурсы или подразумевается увеличение сухопутных войск? Еще более важный вопрос, является ли новая версия полномасштабных операций отличной от той, что была в 1990-х гг., когда нетрадиционные программы получили столь малое внимание. С тех пор, как проводились полномасштабные операции и морские «трехблочные войны», такие операции были широко распространены до 2003 г., но, очевидно, только на словах. Как чиновники министерства обороны могут быть уверены, что наши вооруженные силы общего назначения будут действительно готовы благодаря расширению спектра задач в более сложных условиях работы? Будут ли обеспечены практические возможности по выполнению миссии такого широкого профиля войсками? Прячутся ли военные за риторикой о полном спектре доминирования, продолжая в то же время рассуждать о прошлых сражениях? Помимо полученного болезненного опыта, который был накоплен в операциях «Несокрушимая свобода» и «Иракская свобода», действительно ли службы сделали необходимые доктринальные, организационные преобразования и изменения в оснащении, способствующие успеху по всему спектру военных операций? Ответов на эти вопросы все еще нет, а взгляд на вооружение армии и ВМС не дает утешение. Обе Службы особое значение придают все тем же приоритетам в вооружении, которых они придерживались до текущих операций.

Армия не серьезно изменила свое движение в направлении структур модульных сил или ее 200 $ миллиардной программы «Будущие Боевые Системы», несмотря на тот факт, что эти планы были основаны на различных угрозах, непроверенной концепции и даже менее продуманном наборе технологий. Критики полагают, что корпус морской пехоты должен прекратить воспринимать свою миссию, основываясь на модели Иво Джима, построенной на опыте Второй мировой войны, и призывают направить концепцию ее развития в сторону более актуальных и современных угроз. 

Понятно, что у обеих Служб свои особенности ведения войны, но трудно очертить их основные программные приоритеты со вновь пришедшим  пониманием нерегулярной войны. Будет ли одна из Служб двигаться мимо концепций и доктрин и преобразовывать старые организационные модели? Является ли нынешняя ориентированность на полный перечень операций и «мульти» - МГВЗ просто большим масштабом той же концепции? Действительно ли мы будем готовы к появлению более неумолимых и непримиримых врагов, которые используют адаптивные и асимметричные методы ведения войн? Как мы оцениваем их решимость и готовность, и как мы проверяем вероятности и риск, который представляет собой эта сила?

«Разделение труда»

Ряд аналитиков отвергают фундаментальные положения школы «Внутренних помощников». Вместо этого они соглашаются с К. Колвеллом и утверждают, что нерегулярные и обычные войны представляют собой совершенно различные виды конфликтов, которые, соответственно, требуют сил с разной степенью подготовки, оснащения и различного назначения. Сторонники такого направления делают большой акцент на предотвращение конфликтов, подготовку к операциям по поддержанию стабильности и на непрямые вложения в силы безопасности с высоким уровнем специализации. Поскольку эта школа четко разделяет роли и задачи между Службами, ее можно охарактеризовать таким выражением как «разделение труда». 

Одним из первых сторонников данного направления является Томас Барнетт. В «Новой Карте Пентагона» он утверждал, что американским военным необходимо выполнять две совершенно разные задачи: во-первых, поддерживать стабильность по всему миру и, во-вторых, вести традиционные боевые действия. Первая миссия системного администрирования была бы возложена на ВМС. Выполнение второй задачи будет ответственностью армии и ВВС, играющих роль боевого Левиафана. Силы Системного Администрирования оказывали бы поддержку глобальному сообществу и предоставляли бы полицейские силы и подразделения кризисного реагирования. Другие наблюдатели поддержали эту концепцию и порекомендовали морской пехоте вернуться к их неизменной военной основе и отказаться от достижения крупных программ, связанных с миссией принудительного вторжения. 

Команда из RAND представляет другой подход, который также рационализирует роли и цели и предлагает способы, направляющие будущие оборонные инвестиции:

Необходимо поддерживать стабильность и демократию за рубежом, для чего будет необходимо наличие армии, корпуса морской пехоты и сил специального назначения. Наиболее вероятны региональные войны, в которых американским военным силам необходимо будет бороться – с участием Ирана, Китая (на Тайване) и Северной Кореи – они требуют серьезных обязательств со стороны воздушных и военно-морских сил, а, в первых двух случаях,  и  американских сухопутных сил.

Соответственно, RAND рекомендовал министерству обороны принять во внимание необходимость сделать акцент на большую долю сухопутных войск США в прямых и косвенных операциях по стабилизации и «признать риск возрастающей нагрузки  для сдерживания и победы над крупномасштабной агрессией с воздуха и со стороны военно-морских сил». Эта рекомендация в своей основе заключает ряд предположений: что все три из перечисленных сценария представляют собой наиболее серьезную силу, которая может оказаться непредвиденной для стратегов США; что все три являются уязвимыми для противостояния точным военным действиям; и что политические интересы США могут быть гарантированы или достигнуты без участия сухопутных войск.

Вместо того чтобы разделять полномочия внутри Служб, Эндрю Крепиневич предлагает, чтобы армия распределяла сухопутные войска между операциями по поддержанию стабильности и ведением боевых действий. Он оспаривает положение школы Utility Infielder:

Поскольку спектр задач довольно широк, следовательно, требуется наличие достаточно разноплановых навыков; предпринимаемые попытки выдвинуть силы, которые могут быстро переквалифицироваться от операций по поддержанию стабильности к конфликтам с высокой интенсивностью являются лишь иллюстрацией к поговорке «мастер на все руки», а на деле получается, что, в конечном счете, эти силы ничего конкретного не умеют.

Его предложение разделило бы армию на  два составных элемента: боевые силы 27-ой Пехотной Бригады Тактической группы и Отдел сотрудничества в области безопасности, занимающийся операциями по поддержанию стабильности. Национальная Гвардия должна быть преобразована подобным же образом. Эти меры обеспечили бы более высокую подготовку для выполнения конкретных задач путем того, что силы были бы организованы, обучены и оснащены для осуществления различных миссий.