Информационно-психологическое воздействие на массовое сознание. Современные массы

Современные массы.

Дело обстоит таким образом, что даже самые умные индивиды, собираясь в массу, являют собой сосредоточения глупости, а не ума.

Вспомним слова профессора Г. Лебона: «в толпе может происходить только накопление глупости, а не ума»[99]. Об этом же парадоксе писали Фрейд, Бехтерев, Московичи, Канетти, и другие классики теории масс.

Академик А.А.Зиновьев давал такое определение массы: «Массу образует скопление людей в определенное время и в определенном пространстве вне их постоянной деятельности, причем — в тот период, когда они в какой-то мере предоставлены самим себе. Масса в этом смысле образуется из обычных граждан общества как просто свободных в данное время людей, способных проводить это время по своему усмотрению, имеющих возможность думать о своем положении, способных совершать какие-то поступки без принуждения извне, свободно. Они способны на это главным образом во внерабочее время, когда вообще теряют работу или по каким-то причинам вырываются из привычного образа жизни…

Люди могут скопиться в массу стихийно, без посторонних вмешательств. Но практика последних десятилетий показывает, что такие скопления людей могут создаваться искусственно из разрозненных людей, пригодных для этого, и поддерживаться какое-то время посторонними силами в интересах этих сил»[100].

Массы характеризуют собой собрание индивидов в одном месте. Преимущественно имеется в виду значительный состав масс, хотя в какой-то мере собрание нескольких индивидов уже есть масса. Для того чтобы манипулировать массами, любую массу желательно превратить сначала в толпу. В этом случае воздействие на массы может оказаться еще более результативным, если общаться с такой массой (толпой) строго и в приказном порядке. При этом рекомендуется действовать методом «кнута и пряника», поэтому наряду с тем, что необходимо показать свой авторитет массе (заставить массу подчиняться), также необходимо периодически поощрять увлечения массы, прощая ей небольшие слабости.

Кроме того, для управления массой необходимо добиться слепого подчинения (искренней, фанатичной веры) вождю — руководителю массы. Такого вождя масса может выбрать самостоятельно, или он может сам пытаться навязать ей «свое доверие», но при этом важно помнить, что масса признает власть исключительно харизматичного лидера, наделенного теми особенностями, которые трудно встретить среди обычных людей, да и к тому же лидера немного сумасшедшего, или готового в какое-то время становиться таковым.

При этом следует обратить внимание, что мы имеем сейчас больше в виду хаотичную массу, которая основывается в своих впечатлениях на сиюминутный фактор желаний. Тогда как хорошо известно, что подобную любовь-подчинение масс можно вызывать искусственно, задействуя, например, современные средства массовой коммуникации. При этом предварительно используется как желание самих индивидов объединяться в массу (в массе исчезают страхи, тревоги, общий невротизм свойственный современной эпохе), или их сознательное объединение (например, во время общих празднеств, мероприятий и т.п.), так и учитывают те трансформации сознания, которые происходят как только отдельные индивиды начинают образовывать массу. В массе как бы при этом образовывается некий безличностный род коллективной души.

Действительно, оставаясь наедине с собой, можно стремиться к знаниям, можно судить о тех или иных явлениях с позиции исключительно здравого смысла, можно, по крайней мере, оставаться самим собой. Тогда как стоит оказаться среди других сограждан (в массе), как почти тотчас же исчезают все признаки, которые можно вслед за Фрейдом[101] считать признаками цивилизованного, культурного, индивида. Потому как в толпе, большей частью, вверх берет бессознательное психики индивида. А в бессознательном, как известно, исчезает т.н. наносной пласт цивилизации. И вверх берет психика архаичного, первобытного индивида, или попросту варвара.

Причем трудно не заметить тех психологических метаморфоз, которые происходят с индивидом при попадании в массу. И при этом мы даже можем сейчас не рассматривать конкретно какое-либо собрание (пусть и хаотичное) индивидов, или например толпу. Нет. Возьмите просто факт самого попадания какого-либо индивида в массу. И в нем тотчас начнут проявляться ранее ему не свойственные черты.

Притом что если подобная масса вдруг окажется подчинена общей идее, или окажется возглавлена фанатиком (вспомним Лебона — массой лучше всего может управлять фанатик), то отдельному индивиду как бы уже и не остается никакого шанса, как выполнять вместе со всеми установки толпы. Установки, проецируемые от лидера на любого члена толпы, и от последнего уже (путем индицирования или заражения) подхваченные остальными индивидами, составляющими толпу.

Впрочем, говоря об изменении сознания отдельного индивида при нахождении его в толпе, фактор оказываемого на него влияния можно как бы разделить на два участка. В первом, мы будем наблюдать выполнение всех тех законов массовой психологии, которые в свое время были описаны Г. Лебоном, З. Фрейдом, Московичи, Канетти,  А. А. Зиновьевым, С. Г. Кара-Мурзой, В. А. Медведевым, Д. В. Ольшанским, А. П. Назаретяном, и другими  классиками работ по психологии масс, включая ученых советского времени (Г.М. Андреева (1980), А.И. Горячева и М.Г.Макаров (1979), Г. Г. Дилигенский (1971, 1975, 1994); О. И. Зотова, В. В. Новиков и Е. В. Шорохова (3983); Е. С. Кузьмин (1967); И.Т.Лсвыкин (1974); А. Р. Лурия (1974); Б. Д. Парыгин (1966, 1967, 1971); Б Ф. Поршнев (1974, 1979); В В.Шаронов (1975) и др.).

По второму же участку мы должны отметить, что уже так выходит, что масса (масса — как сосредоточение индивидов в одном месте), современная масса, масса любого мегаполиса — необычайно глупа в своей основной массе представленных индивидов. Причем уже становится понятно, что для того, чтобы так произошло, сыграл целый ряд факторов. И помимо общего негативного аспекта сосредоточения индивидов в массы (в таких массах, как известно, проявляется вся тупость и невежество одних — помноженное на общее количество других), важное значение занимает тот факт, что власть заинтересована общим оглуплением масс (или оглуплением отдельных индивидов, объединенных в массы), потому так известно, что наиболее подверженную манипуляциям массу создает объединение малограмотных людей. Масса, состоящая из интеллектуалов, по всей видимости, не будет иметь той степени управления, в сравнении с массой необразованных индивидов (вспомним как пример, октябрьский переворот 1917 года. Деятели революции, как известно, опирались в первую очередь на малограмотных рабочих-разнорабочих и безграмотное крестьянство). Доктор философских наук, академик А.А.Зиновьев отмечал, что «массы образуются в основном из представителей низших и части средних слоев населения, близких к низшим. Представители высших и близких к ним средних слоев предпочитают быть вне масс»[102].

И при этом нам хотелось бы еще раз отметить характер современной толпы, того общества, свидетелями которого мы являемся, как крайне негативный, с исключительно ограниченным кругозором представленных индивидов (в своей основной массе[103]). Особенно подобное следует говорить о молодежи и подрастающем поколении. Так сложилась, что существовавшая при СССР система ценностей оказалась разрушена в результате режимов М. С. Горбачева и Б. Н. Ельцина[104]. Тем кто успел сформироваться (хотя бы относительно) в советские времена, оказались менее подвержены тому исключительно капиталистическому влиянию, которое стало выступать в качестве пропаганды на Руси после 1991 года[105]. И тогда уже весь удар пришелся на неокрепшие головы молодежи, родившейся или вступавших в период более-менее осознанного восприятия действительности в период после года распада великой державы. И тем более через десятилетия позже, когда некогда вражеская (империалистическая) идеология, а ныне идеология западных «учителей» России (стран НАТО) стала одно время основной в нашей стране. Сейчас, после того как страну возглавили сначала В.В.Путин (остановивший исчезновение русской государственности), а после и Д.А.Медведев, подобная ситуация остановилась, и умеренно идет на спад. Причем оказалось, что за годы существования режимов врагов народа, пролезших при помощи своих западных хозяев в лидеры государства (и сделавшими свое черное дело, заключающееся в распаде Советского Союза, и продолжения дела, начатого еще Л. Д. Троцким и а позже и троцкистом Н. С. Хрущевым, одной из целей которых являлось разрушение целостности российского государства путем аннексии части территорий западу и востоку), психическое состояние масс серьезно подорвано[106].

Рассматривая вопрос масс, почти наверняка мы должны обратить внимание на необходимость оглупления масс в целях дальнейшего управления ими. Потому как собранием высокоинтеллектуальных индивидов значительно труднее управлять, нежели чем сборищем людей, в сознании которых значительно превалируют установки психики прежде всего первобытного человека, варвара. Причем тут как будто и нет чего-то странного да загадочного. Как известно, психика индивида состоит из двух основных слоев — сознания и бессознательного. При этом обратим внимание, что значительно более важную роль (в т.ч. и по объему) в противовес сознанию занимает бессознательное, или подсознание. В подсознании берут начало (сформировываются) все мысли, желания, и последующие поступки индивида. Бессознательное тоже представлено двумя слоями. Это личное бессознательное, и коллективное бессознательное, или т.н. генетическая память. Причем наполняемость как раз коллективного бессознательного в своей основе представляет собой весь тот опыт, который прошло человечество. При этом следует обращать внимание и на расу. Потому как вполне понятно, что опыт представителей западной цивилизации будет несравненно богаче в интеллектуальном плане, нежели чем опыт представителей каких-нибудь племен, которые в силу исторического развития просто не прошли тот путь, который прошли высшие расы.

Так же следует обратить внимание, что уже в масштабах каждого отдельного индивида (т.е. уже не касаясь филогенетических схем), следует обращать внимание исключительно и на генетическую составляющую каждого отдельного рода. Поэтому даже среди высших рас зачастую встречается столь много откровенных бездарностей, что отдельные и лучшие представители негроидных и прочих рас подобного направления зачастую свободно их обходят в своем интеллектуальном превосходстве.

Ну и конечно же, важное значение (помимо генетической предрасположенности индивидов к интеллектуальному совершенствованию) имеет фактор того сознательного оглупления масс, который использует любая власть для еще большего подчинения масс, а следовательно — и лучшему управлению такими массами.

Схема здесь довольно простая и строится она на методиках управления массами, основанными на массовой психологии, соответствующих законах управления массами (полученными в т.ч. и эмпирическим путем, например в процессе существования  нацистских режимов в Германии, после прихода к власти в 1933 году Гитлера[107], или, например, в результате прихода к власти в России в 1917 году большевиков). Если в двух словах — то управлять значительно легче малообразованными индивидами, объединенными в массу, в толпу[108]. Нацисты, выстраивая свое схемы управления массами, сначала превращали отдельных представителей единого собрания в обезличенную толпу. А позже уже управляли данной массой с помощью механизмов и принципов, известных в психоанализе З. Фрейда (не ссылаясь на самого Фрейда, который к тому времени — после звонка А. Гитлеру от Б. Муссолини с просьбой отпустить Зигмунда Фрейда, и выкупа, заплаченного внучкой Наполеона, Марией Бонапарт,  по предложению Г. Гиммлера — уехал от нацистского режима на Запад.) Тот есть нацисты в лице лидера партии Адольфа Гитлера и прочих крупных деятелей нацистского режима — общались с толпой как властный мужчина с женщиной. Причем следует также отметить фанатизм выступления лидера нацисткой партии, который всегда заводил (подчинял) массу, заставляя ее не только выполнять любые приказа вождя, но слепо любить его.

Рассматривая вопрос массы, мы должны говорить о том, что поведение индивида в массе подчинено ряду особенностей, которые практически в незыблемом виде представлены в характере поведения, отмечаемого в практически любой толпе (массе)[109].  Какие же черты свойственны представителям массы, собранным воедино и представленным в толпу?  Прежде всего отметим такой признак, как общая внушаемость.

«…В понятии внушения, — писал В. М. Бехтерев[110], — прежде всего содержится элемент непосредственности воздействия. Будет ли внушение производиться посторонним лицом при посредстве слова или воздействия, или оно будет производиться при посредстве какого-либо впечатления или действия, то есть имеем ли мы словесное или конкретное внушение, везде оно влияет не путем логического убеждения, а непосредственно воздействует на психическую сферу помимо личной ее сферы или по крайней мере без соответствующей ее переработки, благодаря чему происходит настоящее прививание идеи, чувства, эмоции или того или иного психофизического состояния».

Бехтерев отмечал, что внушение проходит сквозь сознание, и воздействует сразу на чувства.

Затем отметим среди качеств подверженных индивидами при нахождении в массах заражаемость, или повышенная индуцированность индивидов составляющих толпу друг от друга.

 «…заразительность…— писал Лебон[111], — … способствует образованию в толпе специальных свойств и определяет их направление. ... В толпе всякое чувство, всякое действие заразительно, и притом в такой степени, что индивид очень легко приносит в жертву свои личные интересы интересу коллективному».

Доктор философских наук, профессор А.П. Назаретян[112] под заразительностью предлагал понимать циркулярную реакцию[113] и приводил простой пример для демонстрации подобной реакции, когда кто-то входит в помещение, где все смеются, такой индивид бессознательно поддается общему веселью.

 «…циркулярная реакция, — писал А. П. Назаретян[114], — это взаимное заражение, т. е. передача эмоционального состояния на психофизиологическом уровне контакта между организмами».

А. П. Назаретян отмечает[115], что подобным образом могут передаваться не только веселье, но и скука, страх, ярость и проч.

Сравнивая  циркулярную реакцию с коммуникацией, проф. Назаретян уточняет, что если коммуникация — это процесс контакта между индивидами на семантическом уровне, а человеческая индивидуальность формируется в коммуникационных связях и зависит от многообразия смысловых каналов, к которым человек подключен, то циркулярная реакция как раз «стирает индивидуальные различия. Ситуативно снижается роль личностного опыта, индивидуальной и ролевой идентификации, здравого смысла. Индивид чувствует и поведенчески реагирует «как все». Происходит эволюционная регрессия: актуализуются низшие, исторически более примитивные пласты психики»[116].

«Исчезновение сознательной личности и ориентирование чувств и мыслей в известном направлении — главные черты, характеризующие толпу, — писал проф. Г. Лебон[117]. — …Стоит какой-нибудь случайности свести этих индивидов вместе, чтобы все их действия и поступки немедленно приобрели характер действий и поступков толпы. ….каковы бы ни были индивиды, составляющие ее, каков бы ни был их образ жизни, занятия, их характер или ум, одного их превращения в толпу достаточно для того, чтобы у них образовался род коллективной души, заставляющей их чувствовать, думать и действовать совершенно иначе, чем думал бы, действовал и чувствовал каждый из них в отдельности».

При этом, заметим,  практически любую толпу со временем охватывает коллективное возбуждение, в результате которого участники толпы становятся менее устойчивы к каким-либо воздействиям. И как следствие — рост безответственности, а значит и бессознательное желанию при совершении каких-либо поступков больше руководствоваться эмоциями и сиюминутными желаниями, нежели чем принципами здравого тестирования реальности.

Кроме того,  повышенное эмоциональное возбуждение отдельных индивидов по цепочке захватывает толпу в целом, неким чудодейственным образом вторгаясь в ее энергетику. В результате чего и нарастает общее коллективное возбуждение  в массах. А у отдельных индивидов такое коллективное возбуждение подавляет индивидуальные поведенческие механизмы и служит образованию новых, быть может, и не свойственных им раннее форм поведения, и уже как следствие — изменение привычек и требований, выдвигаемых к себе как к личности; что может свидетельствовать об общем снижении порога цензуры собственной психики, а также устранении критичности в отношении информации принимаемой извне, и в целом значительно повышает подверженность данного индивида (и массы в целом) к суггестивным воздействиям (к внушению).

Другими словами, нам следует говорить о том, что «у каждого индивида в толпе фактически формируется эмоциональное возбуждение, вызывающее чувство безнаказанности, продиктованное в свою очередь принадлежностью к какой-либо общей идее»[118].

Рассмотрим, вслед за профессором А. П. Назаретяном, типы толпы[119].

Окказиональная толпа — случайная толпа, собравшаяся, например, посмотреть на какое-либо происшествие.

Конвенциональная толпа — заранее обусловленное каким-либо событием скопление людей (например, концерт, или боксерский матч).

Экспрессивная толпа — толпа, члены которой ритмично выражают одну эмоцию (например, радость, возмущение и т.п., проявляющиеся на митингах, футбольных трибунах и проч.)

Экстатическая толпа — толпа, доводящая себя до экстаза выполнением каких-либо действий (например, шаманские пляски и проч.)

Действующая толпа — по мнению А. П. Назаретяна, «политически наиболее значимый и опасный вид коллективного поведения», который в свою очередь подразделяется на несколько подвидов: агрессивная толпа (доминанта — агрессия), паническая (доминанта — паника), стяжательная (доминанта — жадность; толпа, которая подчинена реализации каких-либо стяжательных амбиций, жаждой обладания чего-то), и, последний подвид, толпа повстанческая (по словам Назаретяна, подобная толпа «по ряду признаков сходна с агрессивной (преобладает чувство злости), но отличается от нее социально справедливым характером возмущения». Например, восстание на броненосце «Потемкин» в 1905 году — пример повстанческой толпы).

Кроме того, толпы делятся на активные и пассивные[120]. Одним из видов активной толпы является агрессивная толпа. Это толпа, которая вымещает свою внутреннюю (бессознательную) злобу (агрессию) на внешнем объекте. Также различают спасающуюся толпу, паническую, стяжательную (массовый грабеж) и демонстрирующую (демонстрация, протест)[121]. Причем спасающаяся толпа превращается в паническую, если «доступ людей к средствам и способам спасения оказывается неопределенным или ограниченным»[122].

«Одним из наиболее принципиальных является вопрос об условиях возникновения тех массовых проявлений, которые можно назвать феноменом толпы, — отмечает С. К. Рощин[123]. — Исследователи справедливо выделяют два типа таких условий: долговременного и ситуативного характера.

К первым относятся любые экономические, социальные, политические и другие факторы относительно длительного действия, которые создают высокий уровень напряженности в обществе, формируют и нагнетают чувства фрустрации, беспомощности и отчаяния. В условиях тоталитарного режима эти чувства, как правило, не могут найти выхода в форме каких-либо массовых и тем более насильственных действий и поэтому долгое время сохраняются в латентном виде, трансформируясь в состояние общественной апатии... Однако при первой же возможности… быстро назревают ситуации социального взрыва в самых разнообразных его проявлениях, в том числе и в виде агрессивной толпы».

Также мы должны заметить, что существуют обычные (естественные) причины образования масс. К таковым можно отнести:

— стихийные бедствия (землетрясения, крупные наводнения, пожары),

— общественный транспорт и транспортные узлы (вокзалы, метро и т. д.),

— массовые зрелища (спортивные матчи, эстрадные концерты и т. п.),

— политические акции (митинги, демонстрации, политические выборы, забастовки и другие акции протеста),

— места массовых празднований и отдыха (стадионы, площади и улицы городов, помещения и площадки для крупных дискотек и т.д.) и др.[124]

Поведение индивида в толпе характеризуется следующими категориями[125]:

— Снижение самоконтроля. (У человека усиливается зависимость от толпы, и снижаются функции самоконтроля.) 

— Деиндивидуализация поведения. (Попадая в толпу, человек легко утрачивает свою индивидуальность. Становится «как все».) 

— Неспособность удерживать внимание на одном и том же объекте. (Является следствием общего снижения интеллектуального уровня каждого отдельного индивида при попадании в толпу.) 

— Характерные особенности переработки информации. (Информация в толпе подвергается постоянному искажению, распространяясь по коммуникативным контактам внутри толпы, от одного индивида другому. Каждый участник толпы бессознательно стремится адаптировать подобную информацию «под себя». Вследствие этого и наблюдается искажение информации, и порой резкое отличие ее от первоначальной.)

— Повышенная внушаемость. (Человек в толпе способен поверить в самую необычную информацию или заведомо невыполнимые обещания, а также следовать иной раз абсолютно абсурдным лозунгам и т. п.) 

— Повышенная физическая, психофизиологическая и психическая активация. (В толпе происходит мобилизация всех ресурсов индивида, поэтому в толпе человек может проявить такие физические и психологические качества, которые становятся ему недоступными вне толпы, например: поднять что-то тяжелое, сломать прочное, быстро бежать, высоко прыгнуть и т. п.)

— Нетипичность, необычность поведения. (Находясь в толпе человек способен на нетипичные для него формы поведения, порой заметно отличающиеся от того его психоэмоционального состояния, когда он находится наедине с собой, или вне толпы.)

Следует обратить внимание на такую особенность, как управление толпой (массами). Можно предположить, что если существует какая-либо толпа (масса), то рано или поздно найдется кто-то, кто захочет такую массу подчинить. Причем подчинить, зачастую, для реализации собственных интересов (идей).

Профессор А. П. Назаретян обращает внимание, что толпа имеет ядро, и более разрозненно на периферии[126]. При этом следует обратить внимание, что воздействие на толпу может быть различным. Например, можно воздействовать на периферию, и тогда начнет играть роль такой механизм психики масс как заражение (циркулярная реакция), появляющееся в том, что если кто-то, находясь в толпе, начнет выполнять какие-либо действия (особенно если это будет не один человек, а несколько), то через время остальные подхватят, и в этом случае толпа переключит свое внимание с недавнего объекта — на новый.

В то же время возможно и сразу воздействовать на центр толпы (на ядро), например через агентов, внедрившихся в толпу. Кроме того, иной раз, если ситуация начнет выходить из под контроля, рекомендуется жертвовать чем-то малым для того, чтобы спасти целое. Например, если толпа идет убивать каких-то людей (устраивая массовые погромы), то в этом случае вполне окажется желательным переключить внимание толпы на какой-либо попавшийся на пути крупный и пустой супермаркет, начав громить который толпа успокоится, переключившись на удовлетворение такого архаичного инстинкта в психике индивида как жажда обогащения.

Профессор А. П. Назаретян приводит пример переключения внимания толпы на другой объект: «Запрещенная Коммунистическая партия Турции находилась на полулегальном положении, вызывая сильную неприязнь не только у государственных властей, но также у разного рода националистов, фашистов и религиозных фанатиков. В 1969 году, при очередном всплеске антикоммунистической истерии, толпа фанатиков, под барабанный бой и с криками «Аллах акбар!» бросилась на штурм здания, в котором располагался партийный комитет. Завязался бой с применением камней и «молотовских коктейлей» (бутылок с зажигательной смесью). Но силы были неравны, и защитникам здания грозила физическая расправа.

В разгар боя на улице неожиданно появились четыре американские девушки в мини-юбках. Эта новая мода уже распространилась в Англии и в США, но в Анкаре такого еще не видывали. …сначала головы, а потом и туловища штурмующих стали поворачиваться в сторону волнующего зрелища — и большая часть толпы удалилась вслед за блондинками. На площади осталось несколько десятков человек (ядро), которых удалось быстро рассеять»[127].

А вот другой характерный пример, который приводит профессор А. П. Назаретян, и который также наглядно демонстрирует пример с переключением внимания толпы.

«... В 1974 году группа португальских военных совершила переворот… Открылся широкий простор для деятельности левых партий… которые прежде работали в глубоком подполье. Массовые настроения радикализировались, рабочие коллективы бурлили, речи о «социалистической революции» и «диктатуре пролетариата» стали наполняться предметным содержанием. Все это вызвало, с одной стороны, безграничные надежды, а с другой стороны, серьезное беспокойство в стране и за рубежом (…Португалия — член НАТО). Требовались срочные меры поддержки властей, и, среди прочего, проводились интенсивные курсы «повышения квалификации» правоохранительных органов.

И вот картинка с одного бурного митинга бастующих лиссабонских рабочих. Энергичные ораторы «заводят» толпу, которая скандирует самые решительные лозунги, и дальнейший ход событий трудно предсказуем. Митингующие окружены полицейской цепью, но надо по возможности избежать силовых эксцессов. От полицейской цепи отделяется одинокий офицер, держа в руках транзисторный приемник, по которому передают прямой репортаж о матче между популярными футбольными командами «Порту» и «Лисбоа». Через минуту сотни людей, чьи лица только что выражали святой гнев и готовность к самым решительным действиям, окружают офицера с вопросами: «Какой счет? Кто выигрывает?»[128].

Кстати, А. П. Назаретян приводит и такие удивительные сведения воздействия на толпу, как подчинение толпы ритму. «Считается, что после того, как толпа «поймалась на ритм», ее можно удерживать в экстатическом состоянии сколь угодно долго: пока музыка продолжается, люди, попавшие под ее влияние, не способны по собственной воле избавиться от наваждения (отсюда, вероятно, народные сказки про волшебную гармонь и волшебную флейту)», — пишет профессор А. П. Назаретян.

Впрочем, следует заметить, что о воздействии музыки (ритма) на массовое психическое сознание узнали давно, поэтому те же самые барабаны или оркестры во время шествия военных парадов — ничто иное как подчинение психике масс единому ритму, с помощью которого становится возможно управлять психическим сознанием масс.

Здесь также следует, на наш взгляд, сказать и о методе психического устрашения, который использовался во времена Гражданской войны, когда белогвардейские офицеры (чуть ли не в полной армейской выправке и не стреляя) шли ровными колоннами на пули красноармейцев, сея иной раз панику в рядах последних.

А. П. Назаретян, рассматривая факторы противодействия толпе, приводит наличие такого способа как деанонимизация[129], т.е. исключение анонимности. Эффективность такого приема основывается на том факте, что в толпе любой индивид безличностен. Поэтому если какими-либо способами вычертить его индивидуальность (например, записью ФИО в результате проверки паспорта, или фотографированием на камеру), то в этом случае подобный индивид способен не реагировать на индуцированность толпы, а значит таким способом, направленным на очерчивание зачинщиков, возможно привести толпу к распаду. «На крышах окружающих зданий размещаются хорошо заметные камеры и (или) высылаются мобильные группы телерепортеров. Демонстративные действия последних (с проверенными путями ухода от опасности) способствуют возвращению идентичности индивидам в толпе и снижению коллективного эффекта», — заключает проф. А. П. Назаретян.

Рассматривая вопросы объединения отдельных индивидов в массу, следует обращать внимание на такую особенность поведения в массах, как бессознательную подчиненность общим идеям, и, что самое главное, желание претворять в жизнь такие идеи, если они помимо прочего исходят от лидера, вождя[130]. При этом следует говорить также о стремлении массы добиться расположения вождя, руководителя массы, его благодарности и одобрения поступкам. Даже можно сказать, что какие-либо поступки массы как раз совершаются и ради такого одобрения, и, в первую очередь, в результате соответствующего приказа вождя.

Кстати, называя руководителя массы вождем, мы считаем, что это слово наиболее подходит тем взаимоотношениям между собранием индивидов (массой) и их лидером. В таких отношениях действительно в большей мере превалирует именно слепое подчинение, и огромнейшее желание исполнить волю вождя. При этом массовый героизм в этом случае помимо других факторов основывается еще и на том свойстве человеческой психики, что при объединении в массу у разрозненных прежде индивидов исчезает страх. В том числе и страх перед какими-либо последствиями. Кроме того сила каждого индивида значительно увеличивается. И бессознательно появляется ощущение, что не только все — как один, но и один — как все. Каждый индивид, находясь в подобной толпе (массе), ощущает в себе силу других. В том и сила массы, что любой индивид не воспринимает себя разрозненно, а исключительно в единении с остальными. А вместе, как говорится, ничего не страшно.

Говоря о вождях массы, нам следует обратить внимание на точку зрения Г. Тарда, считавшего, что масса сама находит себе лидеров, выталкивая их из своей среды[131].

Фрейд, рассматривая психологию масс, отмечает, что, несмотря на то, что такая «потребность массы идет вождю навстречу, он все же должен соответствовать этой потребности своими личными качествами. Он должен быть сам захвачен глубокой верой (в идею), чтобы пробудить эту веру в массе; он должен обладать сильной импонирующей волей, которую переймет от него безвольная масса»[132].

Рассматривая роль вождей массы вслед за проф. Г. Лебоном, заметим, что таким вождем редко становится мыслитель, потому как мысли рождают сомнения, а сомневаться перед толпой — для подчинения толпы — нельзя. Толпа понимает только силу и власть. Силу разума и убеждения. «Авторитетность и нетерпимость представляют собой такие определенные чувства, которые легко понимаются и усваиваются толпой и так же легко применяются ею на практике, как только они будут ей навязаны, — писал Лебон[133]. — Массы уважают только силу, и доброта их мало трогает, так как они смотрят на нее как на одну из форм слабости. Симпатии толпы всегда были на стороне тиранов, подчиняющих ее себе…

Толпе знакомы только простые и крайние чувства; всякое мнение, идею или верование, внушенные ей, толпа принимает или отвергает целиком и относится к ним или как к абсолютным истинам, или же как к столь же абсолютным заблуждениям».

Желательно также вождям дистанцироваться от массы, не показывать не только свои слабости, но и все то, что может быть расценено как слабости. При этом необходимо возвести вокруг себя некий ореол. Вещи, которые одевает вождь, или средства передвижения его должны быть иными, чем у большинства представителей толпы, массы, потому как масса должна чувствовать, что вождь отличается от нее. И отличается не только своим разумом (толпа инстинктивно, т.е. бессознательно, наделяет вождей порой сверхъестественным разумом), но и что немаловажно — внешним видом. И даже если вождь ездит на том же транспорте, как и некоторые из массы, она, масса, не должна видеть что этот так.

При этом можно обратить внимание, что в иных случаях вождь может представлять собой некую невротическую фигуру (А.Гитлер), или наоборот — спокойного и расчетливого в своих действиях вождя (И.Сталин, В.Путин).

Но и в том и в другом случае вождь должен быть исключительно уверен в своих действиях. И проявлять заботу, прежде всего, о людях. А в случае, если произойдут какие-то сбои — тут же найти виновных, и наказать тех; лучше всего прилюдно[134].

Кроме того, вожди должны, по мнению Лебона[135], создать в массах веру, «все равно, религиозную ли, политическую, социальную, или веру в какое-нибудь дело, человека или идею». Управление массами строится вождями различными способами. Например, когда это необходимо — внушением и повторением простых истин. «Оратор, желающий увлечь… (толпу), — пишет Лебон[136], — должен злоупотреблять сильными выражениями. Преувеличивать, утверждать, повторять и никогда не пробовать доказывать что-нибудь рассуждениями — вот способы аргументации, хорошо известные всем ораторам публичных собраний. Толпа желает видеть и в своих героях такое же преувеличение чувств; их кажущиеся качества и добродетели всегда должны быть увеличены в размерах».

Одним из форм внушения Лебон называет и личный пример: «…когда бывает нужно на мгновение увлечь толпу, заставить ее совершить какой-нибудь акт, например, ограбить дворец, погибнуть, защищая укрепление или баррикаду, надо действовать посредством быстрых внушений, и самым лучшим внушением является… личный пример»[137].

Когда же есть время, вожди действуют осторожнее, методично и уверено вдалбливая в сознание масс какие-либо установки посредством утверждения и повторения. «Простое утверждение, не подкрепляемое никакими рассуждениями и никакими доказательствами, служит одним из самых верных средств для того, чтобы заставить какую-нибудь идею проникнуть в душу толпы, — отмечает проф. Г. Лебон[138]. — Чем более кратко утверждение, чем более оно лишено какой бы то ни было доказательности, тем более оно оказывает влияние на толпу».

Лебон также отмечает такую весьма эффективную категорию подчинения масс, как заразительность в толпе, или подражание. «Человек так же, как и животное, склонен к подражанию; оно составляет для него потребность при условии, конечно, если не обставлено затруднениями. Именно эта потребность и обусловливает могущественное влияние так называемой моды. Кто же посмеет не подчиниться ее власти, все равно, касается ли это мнений, идей, литературных произведений или же просто-напросто одежды? Управляют толпой не при помощи аргументов, а лишь при помощи образцов. Во всякую эпоху существует небольшое число индивидов, внушающих толпе свои действия, и бессознательная масса подражает им», — замечает Лебон[139].

Доктор политологических наук Д. В. Ольшанский[140], основываясь на учении Лебона о массах, приводит четыре характеристики вождей массы, описанных Лебоном[141]:

«Апостол». Первый тип — это убежденные проповедники, «мессии» и апостолы неких верований (независимо, религиозных, социальных или сугубо политических…). Это харизматические лидеры, обладающие именно теми качествами, которые востребованы массой. Такие лидеры — как бы «прообраз толпы», они «несут в себе все ее основные свойства».

«Загипнотизированные поработившей их верою, они готовы на все жертвы для ее распространения и кончают даже тем, что исключительно целью своей жизни ставят воцарение этой веры. Эти люди находятся как в полубреду, изучение их требует патологического исследования их умственного состояния, но, несмотря на это, они всегда играли в истории громадную роль». Такой «апостол всегда представляет собой религиозно настроенный ум, одержимый желанием распространить свое верование; но вместе с тем и прежде всего это ум простой, совершенно не поддающийся влиянию доводов разума. Его логика — элементарна. Законы и всякие разъяснения совершенно недоступны его пониманию». Его психика — это персонифицированная психология всей массы.

Г. Лебон особо подчеркивал внешнюю «простодушную наивность» этих людей. Ничто их не затрудняет. Для них ничего нет легче, например, чем враз перестроить все общество…

В структуре поведения такого лидера особенно выделяется жажда разрушения…

«Случайный фанатик». Второй тип лидеров массы — это… фанатики одной идеи... У них существует свой «пунктик», своя «идея-фикс», но она проявляется не постоянно. Г. Лебон описывал их так: «Повседневно встречаются очень умные люди, даже выдающиеся, теряющие способность рассуждать, когда дело касается некоторых вопросов. Увлеченные тогда своей политическою или религиозною страстью, они обнаруживают изумительное непонимание и нетерпимость. Это случайные фанатики, фанатизм которых становится опасным лишь тогда, когда его раздражают». То есть в обычное время, в обычных условиях это могут быть вполне нормальные с виду люди. Однако при возникновении… экстремальных обстоятельств (возникновение массы, появление «апостола» и т. п.) в них просыпается дремлющая фанатичная сущность. И тогда они — самые верные и надежные «помощники апостолов»…

«Дегенерат-аутсайдер». Третий тип лидеров массы, согласно Г. Лебону, «принадлежит к обширной семье дегенератов. Занимая благодаря своим наследственным порокам, физическим или умственным, низкие положения, из которых нет выхода, они становятся естественными врагами общества, к которому они не могут приспособиться вследствие своей неизлечимой неспособности и наследственной болезненности. Они — естественные защитники доктрин, которые обещают им и лучшую будущность, и как бы возрождение». У данного типа мало фанатизма, нет увлечения одной идеей и даже особой стойкости веры. Тут все решает чувство обиды на жизнь и личная заинтересованность в ее изменении.

По своей психологической сути это лица с сильным комплексом неполноценности, движимые стремлением к его гиперкомпенсации, полные обычно безотчетного желания преодолеть свои внутренние комплексы с помощью той самой толпы, которую хотят возглавить…

«Диктатор». «…четвертый тип лидеров массы, обычно приходящий на смену предыдущим «вожакам» и овладевающий массой после того, как фанатики ее сформировали и основательно «разогрели», — обычный тиран или диктатор. Это лидер, усмиряющий и организующий массу, подбирающий власть и пользующийся плодами того, что уже сделала для него возглавлявшаяся другими толпа… Основное его качество заключается в том, что он умеет заставить массу полюбить себя…».

Рассматривая преобразования, которые психики индивида приобретает в толпе, академик Д. В. Ольшанский выделял такие характеристики:

«1) повышение эмоциональности восприятия всего, что он видит и слышит;

2) снижение способности рациональной переработки воспринимаемой информации;

3) усиление внушаемости и уменьшение критичности по отношению к себе;

4)  подавление массой чувства ответственности за поведение индивида;

5) появление чувства своей силы;

6) возникновение ощущения анонимности и безнаказанности своих действий»[142].

Кроме того, следует на наш взгляд обратить внимание, что масса завораживает любого индивида, но не всех может подчинить. Правда, не подчиниться толпе можно одним способом — выйти из ее состава. В другом случае, общая индуцированность, разраставшаяся в массе, приведет к тому, что все индивиды в итоге окажутся подчинены единой идее.

«Масса кажется нам вновь ожившей первобытной ордой, — писал Фрейд[143]. — Так же как в каждом отдельном индивиде первобытный человек фактически сохранился, так и из любой человеческой толпы может снова возникнуть первобытная орда…».

«Масса производит на отдельного человека впечатление неограниченной мощи и непреодолимой опасности, — замечает Фрейд[144]. — На мгновение она заменяет все человеческое общество, являющееся носителем авторитета, наказаний которого страшились и во имя которого себя столь ограничивали. Совершенно очевидна опасность массе противоречить, и можно себя обезопасить, следуя окружающему тебя примеру, то есть, иной раз даже «по-волчьи воя».

«Масса импульсивна, изменчива и возбудима, — говорил Фрейд[145]. — Ею почти исключительно руководит бессознательное. Импульсы, которым повинуется толпа, могут быть, смотря по обстоятельствам, — благородными и жестокими, — героическими или трусливыми… (толпа) не выносит отсрочки между желанием и осуществлением желаемого.

Она чувствует себя всемогущей, у индивида в массе исчезает понятие невозможного.

Масса легковерна и чрезвычайно легко поддается влиянию, она некритична, неправдоподобного для нее не существует. Она думает образами… Чувства массы всегда весьма просты и весьма гиперболичны. Она… не знает ни сомнений, ни неуверенности.

Масса немедленно доходит до крайности, высказанное подозрение сразу же превращается… в… уверенность, зерно антипатии — в дикую ненависть. …тот, кто хочет на нее влиять, не нуждается в логической проверке своей аргументации, ему подобает живописать ярчайшими красками, преувеличивать и всегда повторять то же самое. (масса) … уважает силу… от своего героя … требует силы, даже насилия… …масса подпадает под … магическую власть слов…».

Все перечисленное служит одним из доказательств того, что в наибольшей степени масса более охотно подчиняется фанатику, или же лидеру, с ярко выраженными харизматическими качествами. 

Также нам следует говорить, что в большинстве случаев у тех, кто стал участником массы, толпы, уже нет возможности (или подобная сведена на нет) противиться деяниям толпы. А значит такой индивид, став частью толпы, должен непременно подчиняться и ее законам, законам толпы. А «какая-либо индивидуальность в данном случае не только неуместна, но и фактически бесполезна. Да и сам индивид, попадая в толпу — меняется, словно бы вынужденно подстраиваясь под нее и подчиняясь ее законам»[146].

Таким образом, мы можем заметить, что попадая в толпу, любой индивид вынужденно (бессознательно) меняет свои привычки, желания, наклонности, становившись частью толпы.

«Появление… новых… черт, характерных для толпы, — отмечал Лебон[147], — и притом не встречающихся у отдельных индивидов, входящих в ее состав, обусловливается различными причинами. Первая из них заключается в том, что индивид в толпе приобретает, благодаря только численности, сознание непреодолимой силы, и это сознание дозволяет ему поддаваться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда бывает один. В толпе же он менее склонен обуздывать эти инстинкты, потому что толпа анонимна и не несет на себе ответственности. Чувство ответственности, сдерживающее всегда отдельных индивидов, совершенно исчезает в толпе».

В наше время, с развитостью средств массовой коммуникации, мы можем предположить, что воздействовать на массы в какой-то мере стало легче, особенно если учитывать фактор всеохватываемости, управления гораздо большим количеством индивидов, прежде всего, путем программирования их сознания методами средств массовой коммуникации, информации и пропаганды. Причем с развитием современных СМИ, а также появлении большого количества эмпирических фактов результативности психотерапевтических методик в воздействии на массы, появляется возможность говорить о возможности воздействовать на психическое сознание масс с целью формирования масс в искусственные толпы. (Примеры т.н. бархатно-оранжевых республик в бывших советских республиках, в которых в результате полит.технологий и методик манипулирования массовым сознанием удалось свергнуть законное правительство.) 

И при этом мы также можем говорить о том, что управляются массы (в том числе и на уровне бессознательного влияния), когда сначала провоцируется та или иная невротическая зависимость в массе (страх, невроз, волнение, беспокойство, депрессия, и т.п.), а позже лидер массы (вождь толпы) снимает подобную зависимость, освобождая каждого отдельного индивида массы от симптоматики невроза; и подобное становится возможным в результате тех эффектов, которые разрастаются в любой сосредоточенной массе как снежный ком, охватывая психическое сознание участников подобного массообразования, потому как мы хорошо помним, что в толпе всегда исчезают любые страхи и сомнения, которые если и могут оставаться в психике индивида, то только в случае, если он выйдет из толпы, отделится от нее. Но для этого нужно желать стать личностью. Что для подавляющего большинства участников толпы попросту невозможно.

Причем какая-либо невротическая зависимость (инициированная определенного рода установкам со стороны манипуляторов) также легко исчезает и вследствие выполнения массой (толпой) команды вождя. Вспомним, Фрейд олицетворял вождя массы с архаичным отцом, сохранившимся в психике (в бессознательном) каждого индивида. Кроме того, представитель массы бессознательно идентифицирует вождя массы и со своим отцом, и значит и с собой. Это помогает выполнять установки (приказы) вождя, не сомневаясь как в необходимости их, так и, собственно, в легитимности власти человека (вождя) отдающего такой приказ. (Т.е. отсутствует принцип критичности, который не примерим в отношении своего отца. Подобная установка простирается в плоскости бессознательного психики, и в той или иной мере ей подвержен каждый индивид. Причем если такой индивид пребывает, как в нашем случае, в толпе, в массе, то в этом случае на его психику оказывает еще и дополнительное влияние архетипические установки коллективного бессознательного, которые усиливают желание некритичного отношения к действительности, и желания всецелого подчинения лидеру массу — вождю.)

Нам необходимо весьма тонко понимать подобное обстоятельство, потому как, по всей видимости, именно наличием его объясняется исключительное подчинение в Германии времен 3-го Рейха Адольфу Гитлеру. Причем помимо 80-миллионого немецкого народа, Гитлеру как вождю также слепо подчинялись и другие вожди Рейха, руководители и высшие офицеры СС, СД, Абвера и т.п. — Р. Гесс[148], Й. П. Геббельс, Г. Геринг, Г. Гиммлер, Р. Гейдрих, К. Дениц, М. Борман и др. И даже когда война была почти проиграна, а поражение Германии неотвратимо, все равно никто не дрогнул, в первую очередь, опасаясь гнева Гитлера, ставшего для немецкой нации Богом[149].

Профессор З. Фрейд сравнивал вождя массы и архаичного отца, отмечая что «…с самого начала существовало две психологии — одна — психология массовых индивидов, другая — психология отца … вождя. Отдельные индивиды массы были так же связаны, как и сегодня, — отец же первобытной орды был свободен. Его интеллектуальные акты были и в обособленности сильны и независимы, его воля не нуждалась в подтверждении волей других.

… На заре истории человечества он был тем сверхчеловеком, которого Ницше ожидал лишь от будущего. Еще и теперь массовые индивиды нуждаются в иллюзии, что все они равным и справедливым образом любимы вождем, сам же вождь никого любить не обязан, он имеет право быть … уверенным в себе и самостоятельным…

Как нечто особо поучительное отметим еще то, как конституция первобытной орды относится к организации, посредством которой — не говоря о средствах принудительных — искусственная масса держится в руках.

…этим средством является иллюзия, будто вождь любит каждого равным и справедливым образом. Это-то и есть идеалистическая переработка условий первобытной орды, где все сыновья знали, что их одинаково преследует отец, и одинаково его боялись…»[150].

Таким образом, идентифицируя вождя массы с отцом (как с архаичным, так и с собственным) каждый представитель массы, толпы, бессознательно готов был выполнить любой приказ вождя, только лишь для того чтобы заслужить его уважение, или хотя бы одобрение собственному поступку. Вспомним из истории, какое влияние на массы оказывал тот факт, что какой-нибудь из крупных военноначальников лично награждал отличившихся бойцов орденами и медалями. «Вождь массы — все еще праотец, к которому все преисполнены страха, масса все еще хочет, чтобы ею управляла неограниченная власть, страстно ищет авторитета», — писал Фрейд[151].

«В массах, по мнению Фрейда, отдельный индивид стремиться отождествиться с вождем, в котором воплощается его массовый идеал.  Поэтому какому-либо вождю массы — становится легче управлять массообразованием. Достаточно только производить впечатление силы и могущества, причем действие не обязательно должно распространяться на всех индивидов в массе. Используя принцип внушения, распространенный в массе, другие индивиды уже вполне могут индуцироваться (заразиться) от тех, кто попал под воздействия вождя, слившись с его образом, и тем самым, получая от него силу и исчезновение от собственного страха»[152].

«…не может подлежать никакому сомнению могущественное действие в толпе взаимного внушения, которое возбуждает у отдельных членов толпы одни и те же чувства, поддерживает одно и то же настроение, укрепляет объединяющую их мысль и поднимает активность отдельных членов до необычайной степени, — писал В. М. Бехтерев[153]. — Благодаря этому взаимовнушению отдельные члены как бы наэлектризовываются, и те чувства, которые испытывают отдельные лица, нарастают до необычайной степени напряжения, делая толпу существом могучим, сила которого растет вместе с возвышением чувств отдельных ее членов.

… сила внушения берет перевес над убеждением и волей и приводит к событиям, свершить которые воля и сознание долга были бы не в состоянии.  … внушение есть сила слепая, лишенная тех нравственных начал, которыми руководят воля и сознание долга. Вот почему путем внушения народные массы могут быть направляемы как к великим историческим подвигам, так и к самым жестоким и даже безнравственным поступкам. Поэтому-то и организованные толпы, как известно, нередко проявляют свою деятельность далеко не соответственно тем целям, во имя которых они сформировались. Достаточно, чтобы кто-нибудь возбудил в толпе низменные инстинкты, и толпа, объединившаяся благодаря возвышенным целям, становится в полном смысле слова зверем, жестокость которого может превзойти всякое вероятие.

… в руках блестящих ораторов, в руках известных демагогов и любимцев народа, в руках знаменитых полководцев и великих правителей, наконец, в руках известных публицистов имеется та могучая сила, которая может объединять народные массы для одной общей цели и которая способна увлечь их на подвиг и повести к событиям, последствия которых отражаются на ряде грядущих поколений…».

Рассматривая вопрос проявлений агрессивности в толпе, в массе, доктор политологических наук Д. В. Ольшанский выделяет такие варианты агрессивного поведения толпы, как экспрессивная, импульсивная, аффективная, враждебная и инструментальная агрессия[154]. 

Экспрессивная агрессия, по мнению академика Д. В. Ольшанского, это «устрашающе-агрессивное поведение, главной целью которого является выразить и обозначить свои потенциально агрессивные намерения, запугать оппонентов»[155]. Примеры подобных действий — ритуальные танцы, военные парады, или факельные шествия (вспомним фашистскую Германию).

Импульсивная агрессия — агрессивное поведение, спровоцированное каким-либо фактором, «мгновенно возникающее и достаточно быстро проходящее агрессивное поведение. Такая агрессия может носить прерывистый («импульсный») характер, возникая как бы «волнами», в виде своеобразных «приливов» и «отливов» агрессивного поведения»[156].

Аффективная агрессия — агрессия толпы в данном случае носит временный характер. «Это то, — пишет Д. В. Ольшанский, «что иногда называется «агрессивным ажиотажем» — особое состояние, требующее немедленных, любой ценой, жертв и разрушений. Как правило, жертвы в таких случаях как раз и превосходят достигаемые результаты»[157].

Враждебная агрессия — «… характеризуется целенаправленно-осознанным намерением нанесения вреда другому»[158].

Инструментальная агрессия — одна из форм организованной агрессии, «где цель действия субъекта нейтральна, а агрессия используется как одно из средств ее достижения»[159].

Кроме того, следует говорить о том, что своим нынешним поведениям в массе современный индивид «обязан» архетипическим составляющим психики, которые были сформированы зачастую еще задолго до его рождения, и перешли к такому индивиду филогенетическим путем. «Другими словами, все в нашей психике представлено бессознательным. Тем бессознательным, что составляет один из важнейших ее пластов. И где сосредоточены все наши желания, инициативная составляющая поступков, да и вообще все, что позже переходит в сознание и становится заметным большинству. … Причем эффект наличия в бессознательном психики различных архетипов столь силен, что независимо от воли своего сознания тот или иной индивид бессознательно подчиняется некой бессознательной воле предков, практически бесповоротно готовясь выполнить любую волю вождя»[160].

Несколько подробнее остановившись на вопросе бессознательного психики, заметим что: «бессознательное формируется несколькими взаимодополняемыми способами. Одним из которых является т. н. коллективное бессознательное, другим — информация, поступаемся при жизни индивида посредством трех систем: визуальную (зрительная, ощущения и представления), аудиальную (звуковую), и кинестетическую (мышечные ощущения, вкус, запах)»[161].

«Фактор наполняемости подсознания посредством коллективного бессознательного (или филогенетических схем) напрямую зависит от опыта человечества, опыта предшествующих поколений. На информацию, поступающую при жизни, частично оказывает влияние сам индивид, и, видимо, в гораздо большей мере среда обитания. Хотя скорей всего следует говорить о том, что среда обитания формирует направленность мыслей в спектре знаний индивида. Тогда как, если индивид обладает соответствующей волей и характером, то можно допустить, что он вполне способен сам участвовать в формировании бессознательного своей психики. И в этом случае среда лишь косвенно влияет на будущие знания индивида. Ведь бессознательное это ничто иное, как определенный багаж знаний индивида, накопленный в процессе жизни. Причем следует заметить о необходимости постоянной пополняемости материала.

И уже отходит на второй план то обстоятельство, что не весь подобного рода материал переходит в сознание, а значит, отображается в сознательной жизни индивида. Тут вообще следует обратить внимание, что когда на это будет необходимость, информация из бессознательного обязательно перейдет в сознание, станет доступно сознательной части психики. Что-то может, заметим, сподвигнуть подобного рода появление в сознании части информации, хранящейся в бессознательном. То есть мы можем предположить, что и сознание частично участвует в данном процессе.

Это можно сравнить с механизмом вспоминания. Какая-то случайно возникшая деталь может вызвать за собой цепочку тех или иных воспоминаний. Так и в случае сознания и подсознания, — на частичное появление информации способно оказывать влияние нечто, появляющееся в спектре внимания сознания индивида. Причем совсем необязательное, как мы уже заметили, какое-либо сознательное участие индивида в процессе вызывания мысле-образов. Совсем нет. Более того, как раз то, почему поступила в сознание та или иная информация, чтобы понять это, требуется определенная аналитическая работа. При которой, на наш взгляд, вполне можно разобраться в причинах совершения индивидом тех или иных действий в жизни. И все потому, что жизнь подчинена таинству бессознательного. Откуда информация и поступает в сознание»[162].

Известно, что психика индивида представлена двумя слоями: личным и коллективным бессознательным. «…бессознательное, согласно Юнгу, состоит из двух… уровней, — обращает внимание доктор В.В.Зеленский[163]. — Первый уровень… идентичен фрейдовскому понятию бессознательно­го. На этом уровне бессознательного залегают воспомина­ния обо всем, что пережито, прочувствовано, продумано индивидом или узнано им, но что больше не удерживается в активном осознании по причине защитного вытеснения или простой забывчивости.

Однако, используя свою теорию архетипов для объяс­нения сходства в психической деятельности и в представ­лениях на протяжении всех эпох и в любых сколь угодно различающихся культурах, Юнг обнаружил второй уро­вень бессознательного, который он обозначил как коллек­тивное бессознательное. Этот уровень бессознательного содержал общие для всего человечества паттерны психи­ческого восприятия — архетипы. В силу того, что коллек­тивное бессознательное является сферой архетипического опыта, Юнг рассматривает уровень коллективного бессознательного как более глубокий и более значимый, чем личное бессознательное; как уровень, содержащий в себе принципиально иной психический источник энергии, целостности и внутреннего преобразования».

Рассматривая роль архетипов в коллективном бессознательном, профессор К.Г.Юнг писал: «Архетипов существует столь же много, как и типичных ситуаций в жизни. Бесконечное повторение запечатлело эти опыты в нашей психической системе не в форме образов, наполненных содержанием, а вначале лишь в формах без содержания, представляющих просто возможность определенного типа восприятия и действия. При возникновении ситуации, соответствующей данному архетипу, он активизируется и появляется побуждение, которое, как и инстинктивное влечение, прокладывает себе путь вопреки всем доводам и воле, либо приводит к конфликту патологических размеров, то есть к неврозу»[164].

Поднимая вопрос коллективного бессознательного, Юнг обращал внимание на то, что выбрал термин коллективное бессознательное потому что  именно это название наиболее полно отражает природу психики исходя из того, что, помимо личностной души, включает и образы поведения, идентичными другим индивидам, а, говоря об архетипах, как главных составляющих коллективного бессознательного, отмечает, что «архетип представляет то бессознательное содержание, которое изменяется, становясь осознанным и воспринятым»[165].

Также Юнг обращает внимание, что архетипами являются некие коллективные модели (паттерны) поведения, исходящие из коллективного бессознательного и являющиеся основным содержанием сказок, мифологий, легенд, и проч.

Профессор К. Г. Юнг приводит пример действия бессознательного психики в сопоставлении с сознанием. «Возьмем… случай, когда мы теряем мысль, забываем, что хотели сказать, хотя секунду назад слово «вертелось» на языке, — пишет Юнг[166]. — … Вы говорите: «забыл»; на самом же деле мысль стала подсознательной или по меньшей мере моментально отделившейся от сознания. … Когда идея выскальзывает из нашего сознания, она не перестает существовать — так же, как машина, скрывшаяся за углом, вовсе не растворяется в воздухе. Просто она оказалась вне поля зрения. Позже мы опять можем встретить эту машину, как можем и натолкнуться на ранее утерянные мысли.

…наше подсознание бывает занято множеством временно угасших образов, впечатлений, мыслей, которые продолжают влиять на наше сознательное мышление, хотя и являются потерянными. Отвлекшийся или рассеянный человек пересекает комнату, чтобы что-то взять. На полпути он останавливается в смущении — он забыл, за чем шел. Он механически, как лунатик, перебирает вещи на столе — хотя первоначальное намерение забыто, оно подсознательно движет им. Наконец он вспоминает, что хотел. Подсознание подсказало ему».

«Забытые идеи, вместе с тем, не прекращают своего существования. Хотя их нельзя воспроизвести по собственному желанию, они пребывают под порогом сознания, как раз ниже порога памяти, — откуда могут всплыть в любой момент, иногда после многих лет, казалось бы, полного забвения. В данном случае я говорю о ситуации, когда мы видим и слышим что-то вполне осознанно, а впоследствии забываем. Наряду с этим мы видим, слышим, чувствуем запах и вкус множества вещей, не замечая этого либо потому, что наше внимание отвлечено, либо потому, что раздражитель, воздействующий на наши органы чувств, слишком слаб для осознанного восприятия. Тем не менее, эту информацию впитывает подсознание, и подобное подпороговое восприятие играет значительную роль в нашей повседневной жизни. Хотя мы не осознаем этого, оно влияет на наше восприятие событий и людей».

«Мы находим подтверждение этому в повседневной жизни, когда сталкиваемся с неординарно смелыми решениями запутанных проблем: многие люди искусства, философы, даже ученые почерпнули свои самые вдохновенные идеи в подсознании, внезапно вытолкнувшем их на божий свет. Одной из отличительных черт гениев как раз и является способность найти такой источник вдохновения и направить его поток в русло философских, художественных и музыкальных работ или научных открытий».

Другими словами, прослеживая архетипику бессознательного в факторе влияние на подсознание манипулятивными методиками, мы должны говорить о том, что становится не только возможным, но и оказывается результативным подобное воздействие путем провокации архетипических составляющих психики. Манипулятор в этом случае наполняет таким смысловым значением информацию, передаваемую с помощью средств массовой коммуникации на психику индивида или массы, чтобы путем задействования того или иного архетипа — вызвать в психике индивида соответствующие реакции, а значит и сподвигнуть последнего к выполнению установок, заложенных в его подсознании раннее, а значит — и выполнить, таким образом, требования манипулятора, в роли которого может быть как вождь массы, так и его ближайшие подручные.

--------------------------------------------

© Сергей Зелинский, 2008 г.