Доктор социологии Ольга Кузина: «Почти половина россиян имеет долгосрочные финансовые цели»

Лариса Синенко 
Насколько адекватно потребитель воспринимает риски частного инвестирования? Каков уровень финансовой грамотности россиян?

Ущерб, причинённый финансовыми пирамидами с 1991 года, оценивается в 14,3 миллиарда долларов. Жертвами различных мошеннических схем стали 20 миллионов человек. По данным Федерального фонда по защите прав вкладчиков и акционеров, с 90-х годов по сегодня выявлено более 1700 компаний, привлекавших денежные средства населения и не выполнивших свои обязательства. В конце 2006 года Владимир Путин, тогда президент страны, поручил разработать систему мер, направленных на повышение финансовой грамотности и информированности населения в области банковских услуг.

Ольга Кузина, доктор социологии, доцент НИУ Высшая школа экономики, рассказала, как меняется наше финансовое поведение.

– Стратегия развития финансового рынка предусматривает создание в России к 2020 году массового класса частных инвесторов. В январе 2009-го Национальное агентство финансовых исследований (НАФИ), которое Вы тогда возглавляли, инициировало опрос населения, касающийся оценки собственной финансовой грамотности. Кризисные уроки пошли впрок?

Ольга Кузина.

– За время кризиса уровень финансовой грамотности практически не изменился, но у людей выросла самооценка. Если в июне 2008-го половина опрошенных считали свои знания неудовлетворительными, то в феврале 2010-го эта доля сократилась до трети. Хотя в ответах на контрольные вопросы существенных изменений не выявлено. Если предположить, что тесты объективно измеряют параметры финансовой грамотности, то такое расхождение показателей говорит об опасном тренде – росте излишней уверенности потребителей. Скорее всего, это результат того, что во время кризиса СМИ чаще писали и говорили об экономике. Увеличение потока информации привело к тому, что люди стали чувствовать себя более разбирающимися в этих вопросах, даже несмотря на то, что их компетенции не изменились. Однако как только объём экономической информации сократился, самооценки уровня финансовой грамотности снова стали снижаться.

– То есть потери населения от элементарного неведения могут быть большими. А ведь это – ущерб и для экономики страны в целом. Что всё-таки входит в понятие «финансовая грамотность»?

– Есть несколько подходов. Первый оперирует понятием именно грамотности (financial literacy), второй – финансовой компетентности (financial capability). В одном случае акцент на знаниях, в другом – на их применении на практике. На измерение финансовой грамотности сориентирован проект Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Всемирный банк проводит исследования, используя методику финансовой компетентности.

Трудно сказать, какая лучше. На первый взгляд кажется, что понятие финансовой компетентности правильно указывает на необходимость различения знаний и умения их применять. Например, если потребитель знает, что в стране действует система страхования вкладов и максимальная сумма страхового покрытия в одном банке составляет 700 000 рублей, но не понимает, как на практике оформить депозит, который будет защищён, то толку от такой информированности немного.

– Сегодня в России действует около тысячи банков, предлагающих разнообразные услуги. Плюс западные финансовые институты, у которых механизм взаимодействия с клиентами отработан годами. Поэтому потребитель затрудняется сделать даже такой элементарный инвестиционный выбор, как размещение вклада, не говоря уже о страховании или пенсионных накоплениях.

– Финансовое поведение – многофакторное явление. К примеру, если у человека нет вклада в банке, то причиной может быть как недостаточный уровень дохода, так и отказ от пользования данным инструментом из-за реально отрицательных процентных ставок по депозитам или представления о высоком риске системного кризиса.

Другим примером, как знания расходятся с действительностью, является пенсионная стратегия граждан. У россиян она практически отсутствует. Для обеспечения приемлемого уровня жизни в старости наиболее популярной формой оказывается не создание накоплений, а расчёт на то, что после достижения пенсионного возраста человек продолжит работать.

– Может, это связано и с тем, что в кризис люди стали экономнее? Меньше тратят, больше сберегают, тщательнее относятся к собственному бюджету?

– Наши исследования выявили, что менее половины россиян ведут учёт доходов и расходов, причём за время кризиса их доля сократилась в два раза. Почему такое могло произойти? Казалось бы, наоборот, люди должны начать более бережно обращаться со своими деньгами, точнее их учитывать. Причина в том, что во время кризиса не произошло значительного ухудшения материального положения населения, реальные доходы населения в целом не снизились, однако был частично перекрыт доступ к кредиту, как в силу более жёсткой политики риск-менеджмента банков, так и из-за высоких процентных ставок. Выросла неопределённость будущего – никто не мог с уверенностью сказать, ждёт ли нас вторая волна кризиса или худшее уже позади и ситуация будет постепенно улучшаться. Поэтому в кризис сократились не материальные ресурсы домохозяйства, а горизонт финансового планирования. В этих условиях люди на время отложили крупные покупки, что привело к снижению потребности в ведении бюджета доходов и расходов.

– Осторожность большинства граждан в выборе финансовых инструментов вполне объяснима. Есть основания не доверять системе после замораживание счетов в Сбербанке, дефолта 1998 года, краха финансовых пирамид. Какие инвестиционные предпочтения мы демонстрируем сегодня?

– Для оценки динамики доверия финансовым институтам нами создан индекс, первое измерение которого было проведено НАФИ в октябре 2008 года. Мы исходили из того, что доверие – это прежде всего предсказуемость действий контрагентов, отсутствие мошенничества, соблюдение сторонами взятых на себя обязательств, выгодность взаимодействия. Оценки надёжности финансовых институтов демонстрировали стабильную положительную динамику с марта 2009-го. Однако в 2011-м произошло их снижение. Динамика информационной открытости финансовых институтов более волатильна (неустойчива – «Файл-РФ».). Рост кредитной активности вновь поднимает проблемы, связанные с раскрытием банками информации.

Если говорить об оценках надёжности различных активов, то россияне, как и раньше, отдают предпочтение вложениям в недвижимость. За это – 50% опрошенных. 33% полагают, что надёжны вклады в Сбербанке, 23% – наличные, 22% – вложения в золото и драгоценности.

– Ольга Евгеньевна, кого сегодня среди потребителей больше, оптимистов или пессимистов?

– По данным всероссийского опроса, проведённого в ноябре этого года, долгосрочные финансовые цели есть у 41% россиян. Для 56% приоритетно улучшение жилищных условий: покупка квартиры, приобретение или строительство дома, дачи, ремонт. Накопления на образование детей или взрослых членов семьи являются целью для 23% россиян. Открыть собственное дело планируют 14%, столько же делают сбережения на пенсию.

– Получается, речь идёт о серьёзной финансовой стратегии?

– Наличие цели не всегда подкрепляется стратегией её достижения. Лишь половина (53%) нацеленных на улучшение жилищных условий говорят, что имеют план решения данной задачи и следуют ему. Среди откладывающих на образование стратегия достижения данной цели есть у 71% респондентов.

Для строительства планов и разработки стратегии по их воплощению прежде всего нужна уверенность в работе. Мы попросили людей оценить то, насколько они в течение ближайших трёх лет смогут контролировать такие сферы их жизни, как финансы, здоровье, семейное положение, жилищные условия. Действительно, между оценкой уверенности в работе и наличием долгосрочной стратегии связь наиболее сильная. То есть большинство россиян планируют поднять уровень своей жизни.