Борис Марцинкевич

Большой феномен маленького государства

Для того, чтобы оценить темп развития экономики любой страны есть очень простой и достаточно объективный показатель — нужно просто посмотреть на статистику потребления электроэнергии. Конечно, в разных странах такие данные не всегда централизованы — к примеру, в странах Евросоюза стараются уйти от единого диспетчерского управления энергетической системы, там таким образом «для блага потребителей борются с монополизацией и повышают конкурентность рынка».

Тогда статистику приходится искать на сайтах министерств энергетики, где она зачастую дается исключительно на национальных языках, но в России таких проблем точно нет. Несмотря на реформы Единой Энергетической Системы (ЕЭС), проведенные в нулевых годах Анатолием Чубайсом, государство сохранило полный контроль над Системным Оператором (СО). СО — это «реформированное» название центрального диспетчерского управления времен СССР, которое ведало, в числе прочего, всеми перетоками между региональными энергетическими системами.

Отчеты Системного Оператора ЕЭС России

Статистические данные СО — лучший из имеющихся индикаторов состояния не только энергетики, но и экономики России, тем более, что даны они по каждому региону отдельно. Логика в этом случае проста: если в регионе растет потребление электроэнергии — значит, здесь открываются новые предприятия, растет количество населения. Если потребление электроэнергии падает — значит, в регионе нарастает депрессия, закрываются предприятия, идет отток населения.

Для того, чтобы оценить, имеется ли влияние на экономику России дискриминационные меры со стороны «наших западных партнеров» или многочисленные правительственные программы развития справляются с этим давлением — изучаем статистику СО, начиная с 2014 года. Очень удобно, объективно и достаточно быстро. Но такой анализ — не в этот раз, в этой статье хочется оценить, соответствуют ли истине многочисленные заявления европейских политиков и СМИ об «энергетическом доминировании России в Европе».

Данные СО позволяют сделать и это — на основании данных о перетоках между энергетическими системами России и стран, которые одновременно входят в состав ЕС и в состав ЕЭС СССР. Нет, это не описка — в политике происходили самые драматические изменения, возникали новые государственные границы, новые страны с новыми валютами, а линии энергопередачи про все это «не знали». Столбы как стояли, так и стоят, электроичество в проводах и в трансформаторах подстанций как гудело, так и гудит.

Созданное стараниями Глеба Кржижановского и его Энергетического Института инженерное чудо — а ЕЭС СССР это именно чудо, другое слово не подобрать — настолько продуманно, настолько выгодно с экономической точки зрения для всех участников, что вот уже 27 лет никакой ЕС не способен предложить странам Прибалтики ничего более разумного, более рационального. Да, часть северо-западного региона ЕЭС СССР в угоду политикам получила звонкое наименование «энергетическое кольцо БРЭЛЛ» (Белоруссия, Россия, Эстония, Латвия, Литва), но для энергетики это ничего не изменило.

Столбы стоят, подстанции гудят, электроны бегают. С технической точки зрения частью БРЭЛЛ можно считать еще и Финляндию — вставка постоянного тока, построенная под Выборгом еще в 70-е годы прошлого века, продолжает надежно обеспечивать перетоки между двумя несинхронизированными энергетическими системами, повышая их надежность.

Впрочем, технические подробности тоже отложим пока в сторонку, в этот раз чуть больше про тему, которая претендует на вечность — про энергетическую войну, начавшуюся вот уже почти сто лет тому как. Западные политики, рассуждающие об энергетической зависимости Европы от России, говорят о ней же, об энергетической войне, хотя и используют совершенно другие слова. Если Россия действительно доминирует в энергетической отрасли Европы — для нас с вами это хорошо, это значит, что перевес в войне на нашей стороне. У энергетической войны много «фронтов», рассматривая только «газовый», мы не получим полного охвата сложившейся ситуации.

Статистические данные СО позволяют в считанные минуты оценить участок «электроэнергетического фронта» на прибалтийском участке. Если перетоки идут из России в прибалтийские государства — все нормально, фиксируем их зависимость, причем не на словах, а в киловатт*часах поставляемой электроэнергии. Почему вдруг речь о Прибалтике? В силу уникальности случая — энергетические системы государств, входящих в состав ЕС, остаются частями ЕЭС СССР, которая в этом «уголке России» сохранилась в первоначальном виде — каждая буква аббревиатуры названия энергокольца БРЭЛЛ для ЕЭС СССР как была «советской социалистической республикой», так ею и остается.

«В миру» это Белоруссия, Россия, Эстония, Латвия и Литва, независимые государства с рыночной экономикой, а внутри «энергетической Вселенной» — БССР, РСФСР, ЭССР, ЛатССР и ЛитССР. Эдакий мамонт, доживший до наших дней — тем и интересен. Впрочем, что тут рассуждать, давайте познакомимся с цифрами — они куда как более объективны, чем любые слова любых политиков.

Литва

2009 год, последний год работы Игналинской АЭС, Россия получила из Литвы 1 221,9 МВт*часов. 2010 год, реакторы Игналинской АЭС остановлены, Россия поставила 915,1 МВт*часов, в 2011 году объем поставок в Литву вырос до 2 277,8 МВт*часов и с той поры колеблется вокруг 2 000 МВт*часов. В 2015 году Литва громогласно заявила, что добилась энергетической независимости от России, поскольку введены в эксплуатацию сразу две энергосмычки, по наземной ЛЭП с Польшей и по морскому кабелю со Швецией.

С этого момента разговоры о выходе Прибалтики из БРЭЛЛ просто «повисли в ушах», извините за грубое слово. Вот-вот, прямо сейчас состоится распад БРЭЛЛ, Европа расправилась с тоталитарным наследством СССР. На портрете Глеба Кржижановского, украшающего кабинет редакции аналитического онлайн-журнала Геоэнергетика.ru, произошло нечто необъяснимое — в уголках глаз ученого появилась лукавая искорка. 2014 год — Россия поставила в Литву 2 028,0 МВт*часов, 2015 — Россия поставила в Литву 1 872,4 МВт*часов, 2016 — Россия поставила в Литву 2 247,9 МВт*часов, 2017 — Россия поставила в Литву 2 679,8 МВт*часов…

Кабель и ЛЭП, говорите? Швеция, Польша, независимость? Говорите это в микрофон, его можно включить в розетку. Подключите усилители и продолжайте говорить «чистую правду», мы внимательно слушаем.

Латвия

Страна с потрясающе стабильной энергетической системой — в 2009 году она получила из России 1 036,3 МВт*часов, в 2017 — 1 088,3 МВт*часов. Ничего не меняется, все в полном порядке. С учетом того, что за эти годы население страны стало меньше процентов так на 25−30 — нам остается смириться с фактом того, что какие-то новые предприятия тут открываются, иначе бы статистика показала снижение объема поставок. Все слова всех политиков — пусть продолжают звучать, СО оперирует только объективными данными.

Феномен

А дальше мы натыкаемся на то, что можно назвать «феноменом Эстонии». Судите сами. 2010 год — Россия поставила в эту республику 1 173,6 МВт*часов. 2011 — Россия поставила в Эстонию 313,4 МВт*часов. И — все, дальше Эстония только экспортирует, Россия только принимает. 2012 год — крохи, Нарвские электростанции «перекинули через мост» всего 35,8 МВт*часов, но в 2013 в Россию импортировано уже 1 091,3 МВт/*часов эстонской электроэнергии, в 2014 — 2 459,3 МВт*часов и так далее.

Мало того. Эстония соединена с Финляндией уже двумя морскими электрокабелями, и перетоки в энергосистему северной соседки у Эстонии тоже положительные — она и туда гонит электроэнергию. Эстония поставляет в Финляндию, Латвию и Литву вместе взятые, столько же, сколько и в Россию, то есть общий экспорт составляет почти 6 ГВт*часов. Добавим в общую картину данные по поставкам российского природного газа — Эстония покупает в год от 400 до 500 млн. кубометров, не более того. Вы считали, что многое знали про самую крохотную из республик Прибалтики и любите анекдоты про «горячих эстонских парней»? Тогда давайте знакомиться с Эстонией реальной, а не туристической и не анекдотической.

Эстония — энергетически самая независимая страна Европы. Эстония — поставщик электроэнергии в Россию, Финляндию, Латвию и Литву. Эстония — первый в Европе импортер российского сжиженного природного газа. Страна с собственной горнодобывающей отраслью, производящая нефть в весьма приличных для ее экономики количествах, развивающая химическую отрасль, крупнейший в Европе производитель редких и редкоземельных металлов, пионер мировой сланцевой отрасли.

Перечитывайте хоть несколько раз — это просто факты, с которыми спорить не получится. Эстония — страна, которой Россия практически полностью проиграла раунд локальной энергетической войны, поскольку через пару лет эта республика, пусть и «уперевшись рогом», но вполне сможет позволить себе еще и отказаться от прямых закупок российского газа. Пусть немного в «украинском стиле», но у нее появится возможность импортировать газ по морскому магистральному газопроводу из Финляндии — стройка началась летом этого года.

Не получится с Финляндией — Эстония может вернуться к самообеспечению бытовым газом. Да, именно так — не имея ни одного месторождения природного газа, Эстония способна обеспечить себя бытовым газом, опыт имеется, да еще какой. С 1949 по 1962 годы эстонского газа хватало не только для самой ЭССР, но еще и для города Ленинграда, природный газ воцарился в северной столице только в 60-е годы.

Перечисленные факты действительно шокируют, не только сами по себе, но еще и потому, что их перечень достаточно длинный. Шок не проходит и после того, как начинаешь разбираться в деталях — получается, что всю базу энергетической системы Эстонии разрабатывали, проектировали, создавали в советские времена общими усилиями ученых, конструкторов, инженеров и простых рабочих, которые ехали сюда, чтобы помочь советской союзной республике преодолеть послевоенную разруху, чтобы развивать совершенно новые отрасли промышленности.

Первый в Советском Союзе комбинат по переработке урановой руды, действовавший в Кохтла-Ярве Институт сланца, первые сланцевые теплоэлектростанции, шахты и карьеры, перерабатывающие предприятия, комбинат «Сланцехим» — все это создавалось общими усилиями огромной страны. После 1991 года все это осталось «по ту сторону границы» — России было не до этого, Россия ушла в эпоху приватизации всего, что только можно было и того, чего точно было нельзя.

В Эстонии, которая с 2004 года является членом Евросоюза, компания Eesti Energia с Нарвскими электростанциями продолжает оставаться государственной собственностью, государственными остаются и шахты с разрезами. Конечно, наш локальный проигрыш вряд ли будет оставаться долгим — Евросоюз требует от Эстонии дробления и приватизации энергетических компаний, выпускает регулы (распоряжения, обязательные для выполнения всеми государствами-членами ЕС), требующие дотировать из бюджета ВИЭ-энергетику, цены на электроэнергию в Эстонии уже начали рост.

Если эстонцы не успеют модернизировать старые советские тепловые электростанции, добившись резкого снижения выбросов углекислого газа, серы и азотистых соединений — в 2020 году ЕС заставит закрывать один энергетический блок за другим. Но это не наши действия, Россия в этом регионе продолжает сохранять полную пассивность. Моногород в Ленинградской области с говорящим названием Сланцы остался без рабочих мест, шахты не работают и постепенно заполняются грунтовыми водами, люди бегут отсюда — благо совсем рядом строятся и расширяются наши новые балтийские морские порты.

Мы можем иронизировать по поводу того, что и жители Эстонии эмигрируют из страны в поисках лучшей доли, но, если посмотреть на наши приграничные с ней территории — картина получается практически такой же, разве что поток «эмиграции» направлен внутрь России, а не вовне. Впрочем, давайте по порядку. Население моногорода Сланцы стало вдвое меньше, единственная перспектива выйти из многолетней депрессии — проект строительств мусороперерабатывающего завода, который действительно необходим Санкт-Петербургу и Ленинградской области.

Горючие сланцы Прибалтийского бассейна

В недрах Эстонии — ровно одно разрабатываемое полезное ископаемое, но оно уникально настолько, что «в одиночку» обеспечивает ее энергетическую независимость. Горючий сланец Прибалтийского бассейна — подземное «чудо», но в данном случае слово «прибалтийский» дано геологами, его запасы сосредоточены не только на северо-востоке Эстонии, но и в нашей Ленинградской области. Горючие сланцы встречаются повсеместно, на всех континентах и едва ли не во всех странах, но в каждом месторождении их химический состав немного разный, поэтому добывают и перерабатывают их разными методами.

Если не вдаваться в химические подробности горючие сланцы — это бывший ил, сапропель, много миллионов лет пролежавший под землей, под давлением пластов спрессовавшийся в слоистые плитки. Сланцы чуть «моложе», чем нефть, газ и уголь, потому по своим свойствам сланцы — не то, не другое и не третье, в них причудливым образом сочетаются свойства всех этих энергетических ресурсов. При соответствующих методах обработки горючие сланцы дают возможность использовать их вот по этим трем «направлениям» — как «горючий камень», как источник для получения горючего газа, синтетической нефти, дизельного топлива.

Кроме ила на морское дно опускались и самые разные минеральные вещества, которые в наше время находятся в плитках и кусках сланца — и, при соответствующей обработке, их тоже можно использовать. Органический остаток, бывший некогда сапропелем, химики обозвали словом «кероген» и это он, в общем-то, и «керогазит», то есть горит, поскольку содержит до 78% углерода, чем очень похож на бурый уголь. Вот только самого керогена в горючих сланцах в среднем всего 35%, потому, если сжигать его необработанным, не освобожденным от неорганической части, получится не самая красивая картина. Много дыма, много золы и, в итоге, очень серьезный вред для экологии.

Первая мировая война — причина рождения сланцевой промышленности

Письменно зафиксированные свидетельства о сланце на территории нынешней Эстонии датированы началом 1789 года. Кое-где отдельные куски сланца, «камни», с течением времени оказывались на поверхности земли — слой морены, который прикрывает месторождение, далеко не везде толстый и ровный. История любезно сохранила имя человека, который известил Вольное экономическое сообщество Санкт-Петербурга о найденных в районе мызы Кохала «горючих камнях» — ее владельца звали Фабиан Рейнгольд фон Унгерн-Штернберг.

Интерес к сланцам то появлялся, то сходил на нет, и так продолжалось вплоть до Первой Мировой войны, во время которой возникла проблема нехватки топлива для столицы империи — Санкт-Петербургу не хватало угля. В середине 1916 года в местечко Кукере прибыла уже серьезно обеспеченная научная экспедиция, которая вскоре направила царскому правительству соответствующий отчет, руководил которой архивариус и библиотекарь Геологического комитета Николай Погребов, по праву считавшийся лучшим знатоком всех отчетов и результатов исследований, проводившихся в Кукере.

«Помимо использования горючего сланца в качестве топлива, представляется возможность создать в месте его залегания новую промышленность. Возможно, что [сланец] имеет большое значение при производстве бензина, масла и др. углеводов, а остатки производства можно использовать при производстве удобрений и в других отраслях». (цит. по Яцевич М. «О состоянии работ по разведке и исследованию горючего сланца южн. побережья Финского залива» в сб. «Известия Особого совещания по топливу», С-П., 1917)

Участники экспедиции даже не подозревали, насколько оказались правы — сланцы прибалтийского бассейна действительно можно использовать во всех вариантах. Одно время в Советской России даже выходил научный журнал «Горючие сланцы», главредом которого был будущий академик и главный наш специалист по нефти Иван Михайлович Губкин — в годы Гражданской войны обеспечение топливом Петрограда лучше не стало.

Новые власти пытались договориться со ставшей независимой Эстонией о совместной разработке месторождения, но не получилось — сначала война, а чуть позже снабжение Петрограда удалось восстановить, вернув на место поставки угля из Донбасса. Однако интерес к горючему сланцу Прибалтийского бассейна не исчез по обе стороны границы — им интересовались ученые как в буржуазной Эстонии, так и в Советском Союзе.

Что занимательно — в Эстонии этим тоже занималось государство, а не живущий в либеральных фантастических рассказах «эффективный частный собственник». Проживавший в Петрограде инженер Мярт Рауд принимал участие в разработке сланцевых шахт под руководством Николая Погребова и отлично знал результаты исследований, проведенных экспедицией, а потому понимал, какие перспективы сулят месторождения на северо-востоке Эстонии.

В Эстонию Рауд отправился в 1918 году, вместе со скрывавшимся в его петроградской квартире от немецких оккупационных властей Юханом Кукком. В дело вмешался случай, не без того — Кукк стал первым министром финансов в получившей независимость Эстонии, и это при его поддержке Рауд добился того, что уже 12 мая 1919 года горючий сланец был объявлен государственной собственностью — вместе со всеми небольшими шахтами, сооруженным экспедицией Погребова.

Правда, достаточно быстро выяснилось, что мечты о быстром обогащении Эстонии не состоятельны — выяснилось, что технология переработки сланца, имевшаяся в Шотландии, к прибалтийскому сланцу неприменима из-за очень разного химического состава, нужно было разрабатывать собственную. Еще одним негативным фактором стала еще одна чисто эстонская проблема — разрабатывать шахты было просто некому ввиду мизерности населения этого района могучей страны.

Сланцы — молодой город Ленинградской области

Николай Погребов не стал эмигрантом, его не расстреляли и не отправили в страшные лагеря — в Советской России он стал доктором минералогических наук, профессором Ленинградского горного института, одним из основателей отечественных научных школ по гидрогеологии и инженерной геологии, под его руководством была составлена первая гидрогеологическая карта СССР. Фактически именно он и был человеком, открывшим Прибалтийский сланцевый бассейн, исследования которого он продолжил, как только закончилась послереволюционная сумятица.

В 1926 году, подводя итоги полевых исследований, Николай Федорович обозначил будущий город Сланцы Ленинградской области как наиболее перспективное место для добычи «горючего камня» — здесь проходит сочленение Прибалтийского и Гдовского сланцевого бассейнов. По оценкам, сделанным в начале 80-х годов, извлекаемые запасы горючего сланца на территории Ленинградской области в два раза больше, чем на территории Эстонии и составляет порядка 2,5 млрд тонн.

Всеми достижениями в обеспечении собственной энергетической независимости Эстония обязана тому, что смогла сохранить и развить технологии переработки сланца, которого в ее шахтах и разрезах добывают порядка 15 млн тонн в год. 15 млн тонн — и электроэнергии хватает для себя и для поставок в Финляндию, Россию, Латвию и Литву. 15 миллионов тонн — и обеспечены теплом Кохтла-Ярве и Нарва, синтезировано почти 15 млн баррелей искусственной нефти, обеспечены сырьем цементные заводы и минеральными удобрениями то, что в Эстонии после введения контрсанкций со стороны России по привычке продолжают называть сельским хозяйством, идет производство синтетических масел, продукции тонкой химии. 15 млн тонн в год — и 2,5 млрд тонн извлекаемых запасов горючего сланца на территории России. Объем добычи с 2011 года — нуль.

Николай Федорович Погребов был совершенно прав, когда закончил свой научный доклад о результатах исследований следующими словами. «Освоение месторождения значимо не только для Северо-Запада, но и для всего Советского Союза.» Удивительное время было — высказывание ученого тут же услышали руководители государства, оно стало обоснованием для практических действий. 9 апреля 1930 года Сергей Миронович Киров в районе деревни Большие Поля принял участие в закладке основания опытно-экспериментальной шахты — эту дату отмечают как день рождения Сланцев.

Ударная комсомольская стройка, одновременное сооружение еще двух шахт, строительство ТЭЦ, завода по производству сланцезольного кирпича и жилого поселка. В 1934 — первый состав со сланцем для ленинградских ТЭЦ с шахты № 1, в 1939 — введена в эксплуатацию шахта № 2, достроена железная дорога до Ленинграда, достроены сланцеперерабатывающий завод, две школы, клуб, стадион, больница. Поселок Сланцы становился городом, весной 1941 получил статус райцентра. Сразу после войны начались одновременно сразу несколько процессов.

Восстанавливались пострадавшие шахты № 1 и 2, строилась еще одна, с 1946 года началось строительство газопровода Кохтла-Ярве — Ленинград, в который синтетический газ с 1949 года поступал сразу с двух сланцеперерабатывающих заводов — в Кохтла-Ярве и в Сланцах (в Эстонии завод построили в 1949 году, в Сланцах — в 1952). Сейчас уже мало кто об этом помнит, но газификация всей Эстонии, Сланцевского района и северной столицы была обеспечена за счет переработки горючего сланца Прибалтийского бассейна. Искусственного газа было вполне достаточно до начала 60-х, когда начали вводить в строй первые магистральные трубопроводы для природного газа.

«Горючий камень сланец»

Горючий сланец Прибалтийского бассейна удивителен количеством полезных продуктов, которые можно из него получить. Самое простое и очевидное его использование — в топках электростанций, что и происходит на Нарвских ГРЭС. Если же после предварительной просушки сланец отправить в камеру полукоксования (нагрев до температуры 500−520 градусов без доступа воздуха), то дальнейшее сжигание полученного полукокса обеспечит выход двух полезных продуктов — сланцевого газа и так называемой сланцевой смолы.

Сланцевый газ по своему качеству мало отличен от природного, сланцевая смола, несмотря на отличия в химическом составе, имеет свойства, мало отличные от свойств сырой нефти. Зола, образующаяся при сжигании кокса — сырье для производства цемента. Зола, образующаяся в топках электростанций при сжигании сланца, используется как сырье для производства минеральных удобрений, как добавки при производстве асфальта, как наполнитель при производстве строительного камня.

Сланцевая смола без дальнейшей ее переработки используется как топочный мазут для корабельных двигателей, а вот список того, что из нее можно получить при дальнейшей переработке, мы приводить не будем — в нем более двухсот наименований, начиная от дорожного и кровельного битума и заканчивая продукцией тонкой химии. Разработка всех технологий переработки горючего сланца велась Московским Энергетическим Институтом и Всесоюзным НИИ горючего сланца, который был создан в Кохтла-Ярве.

В самом начале 60-х годов, после того, как началось сокращение производства сланцевого газа для нужд Эстонской ССР и Ленинградской области (окончательно это производство было остановлено только в начале 80-х), в Кохтла-Ярве был построен завод по переработке сланца, на котором опытные технологии МЭИ и института сланца стали дорабатывать до уровня промышленных. 1962 год — первые тонны бензола и толуола, 1968 — в новых цехах завода, выросшего до уровня крупного комбината «Сланцехим» началось производство формалина и бензойной кислоты. Да, надо хоть пару слов о политике, как же без нее. Развитие сланцевой промышленности, энергетики в Эстонии шло в советские времена — в том регионе, где количество трудоспособного населения было минимальным.

Нынешние власти Эстонии называют приезд специалистов из других республик СССР «русификацией», но это более, чем странно — в районах, прилегающих к Нарве и поселку Кохтла-Ярве «русифицировать» было просто некого. Люди ехали восстанавливать и развивать промышленность и энергетику Эстонии, ехали работать для того, чтобы обеспечить газом Ленинград, а не за «длинным рублем» и не для «угнетения коренного населения».

Одно из последствий политики, которую руководство Эстонии после 1991 года проводило и проводит в отношении своего русскоязычного населения — то, что подавляющее большинство жителей северо-востока республики стали гражданами не Эстонии, а России. Просим вас, уважаемые читатели, не забывать об этом факте, когда будете читать о том, чего смогла добиться Эстония за последние годы и о том, какие возможности сумела упустить Россия.

Нарвские электростанции

В те же 60-е годы было принято решение, которое много лет спустя оказалось роковым для города Сланцы — все, что добывалось в шахтах города, проходило через обогатительную фабрику и отправлялось на дальнейшую переработку в Эстонию. Для того времени решение было вполне логичным — не было смысла дублировать успешно работающий и развивающийся комбинат, расположенный достаточно близко. Сланец из Сланцев (извините за такую невольную тавтологию) уходил в Кохтла-Ярве и для того, чтобы стать топливом для Нарвских электростанций. В 1965 годы была принята в эксплуатацию Балтийская ГРЭС общей электрической мощностью 765 МВт и тепловой мощностью 400 МВт.

Одновременно с ней строилась Эстонская ГРЭС, которая после выхода на проектную мощность, произошедшего в 1973 году, генерирует 1 615 МВт электроэнергии и 800 МВт тепловой энергии. 2,4 ГВт установленной мощности — это столько же, сколько будут иметь два энергоблока строящейся Белорусской АЭС, вот только в масштабах Эстонии Нарвские ГРЭС можно считать энергетическими сверхгигантами.

Как и в двух других прибалтийских республиках, после 1991 года в Эстонии закрывались крупные промышленные производства, уменьшалось количество населения. Как это расценивать с политической точки зрения — отдельная большая тема, но оба этих процесса объективно увеличивали энергоизбыточность Эстонии: чем меньше потребление электроэнергии внутри государства, тем шире становятся возможности для ее экспорта. В 2017 году в Эстонии введена в строй еще одна электростанция, сырьем для которой является все тот же горючий сланец — «Аувере», мощностью 300 МВт, в результате общая установленная мощность Нарвских электростанций на сегодня составляет 2,7 ГВт. Но и это еще не все.

Viru Keemia Grupp и Eesti Energia

После приватизации комбината по переработке сланца его владельцем стал концерн VKG (Viru Keemia Grupp, Вируская химическая группа), в полном соответствии со своим названием занимающейся химией сланца. От Института сланца в 90-е годы, которые в Эстонии были немногим менее лихими, чем в России, мало что осталось как от объекта недвижимости, но VKG сумела сохранить часть кадров — профессионалов, занимавшихся развитием технологий переработки по 30−40 лет.

Сейчас эти специалисты в силу возраста заняты преподавательской работой, но их усилиями школа сланцевой химии не только сохранилась, но и продолжает развиваться. VKG один за другим вводит в строй заводы по производству сланцевого масла — Petroter I, Petroter II, Petroter III. Красивое название, правда? В нем слышится корень petro, намекающий на связь производства с нефтью. Может быть, так оно и есть, но может быть и совсем иначе. Химическим подразделением концерна — VKG Oil — с самого начала становления как самостоятельного производства руководит выпускник Новополоцкого политехнического института, с 1984 года работавший на Сланцехиме химиком-технологом Николай Иванович Петрович.

По правилам эстонского языка ударение в любом слове приходится на первый слог, так что Николай Пе́трович руководит вот уже тремя заводами Pе́troter, порядковые номера которых означают новые поколения используемой технологии. Мало того — усилиями Петровича было восстановлено производство в четырех цехах «Сланцехима», которые в масштабах Эстонии теперь именуются заводами. Весь объем газа, образующегося при переработке сланца, использовать в производстве невозможно, поэтому и была введена в строй еще одна электростанция. Конечно, на фоне остальных эстонских электростанций мощность у нее скромная, но свои 90 Мвт в «общую копилку» вносит и она.

VKG Oil развивается достаточно успешно, продолжая инвестировать в дальнейшее совершенствование технологии, в строительство новых заводов, но его отношения с государственным предприятием Eesti Energia складываются почти так же драматично, как в России отношения, к примеру, частной компании, пытающейся развивать добычу природного газа рядом с месторождениями, которыми управляет Газпром. «Внезапно» выяснилось, что объема добычи сланца на созданных в советские времена разрезах и шахтах с трудом хватает для нужд государственного концерна, и в такой обстановке VGK волен искать сырье для своего производства где угодно.

Возможно, если бы политические отношения Эстонии и России были менее напряженными, в Сланцах появились бы «гонцы» с предложением восстановить добычу, но теперь об этом можно гадать. VGK сумел найти возможность инвестировать в первую за всю историю Эстонии частную шахту, и теперь действительно добывает сланец самостоятельно. Обнаружив такое упорство со стороны частного конкурента, Eesti Energia сделала еще один ход — вложила деньги в разработку собственной технологии химической переработки сланца.

На технологии Enefit 140 был создан завод по производству сланцевого масла, где работают две производственные линии. 140 — это количество тонн сланца, которые линия перерабатывает в час. В 2015 году был построен второй завод, теперь уже на технологии Enefit 280, в результате чего общее производство сланцевого масла в Эстонии выросло до 2 млн. тонн или 15 млн баррелей. Рыночная романтика при этом никуда не делась — себестоимость производства этой синтетической нефти составляет около 50 долларов за баррель, потому после падения цены в 2014 году все перечисленные производства работали не на полную мощность, а то и просто останавливались. Как ни удивительно, но и Эстония относится к числу стран, заинтересованных в балансировке мирового рынка нефти — после соглашения ОПЕК+ дела в эстонской экономике пошли в гору.

Утрачено многое, но далеко не все

Какие перспективы у сланцевой промышленности Эстонии? VGK и Eesti Energia намерены увеличивать объемы производства сланцевого масла — это не только увеличивает прибыль, но и дает возможность перейти к более глубокой переработке этой продукции. Обе компании уже создали технологии получения из сланцевого масла дизельного топлива — по качеству оно отвечает стандартам Е5, но рентабельным такое производство становится при объемах переработки порядка 25 млн баррелей в год.

Удастся эстонцам добиться запланированных результатов или нет, во многом зависит от мировых цен нефти. На сегодняшний день в сланцевой промышленности Эстонии трудоустроены почти 8 тысяч человек — для местных реалий весьма значительное количество, да еще и, как видим, имеются шансы на то, что будут создаваться новые рабочие места.

Мы подозреваем, что рассказ о горнодобывающей и химической промышленности Эстонии, об ее энергетике были несколько неожиданными для многих из вас, уважаемые читатели. Но еще более фантастична история о том, как сланцевые технологии Эстонии позволили компании Eesti Energia вмешаться в зарубежный проект … Росатома на Ближнем Востоке. А в 2014 году против промышленных планов компании Eesti Energia прошла многотысячная демонстрация представителей и сторонников экологических движений в городе Солт-Лэйк-Сити, столице штата Юта.

Но это уже материал для следующей статьи, основной посыл которой останется тот же, что и у этой. Расслабленность, расхлябанность России привела к тому, что в начале 10-х годов мы окончательно потеряли сланцевую промышленность в Ленинградской области, и теперь мы вынуждены просто наблюдать за тем, как советские наработки оказались сохранены и приумножены в Эстонии, каких результатов добивается бывшая советская республика.

Очень хочется верить, что этот невеселый рассказ заставит вспомнить о том, что не так уж много времени прошло, что почти 80% жителей северо-западной Эстонии, в том числе и сотрудников сланцевых предприятий — граждане России, а не Эстонии. Мало того — Прибалтийский сланцевый бассейн не единственный на территории России, есть перспективные месторождения и в других регионах. Нам кажется, что стоит не пытаться забыть окончательно и бесповоротно, а напротив — основательно задуматься.

 

Источник:ИА REGNUM