На Российском инвестиционном форуме в Сочи правительство Пермского края, администрация города Губахи и химическое предприятие «Метафракс» подписали трехсторонний специальный инвестиционный контракт (СПИК) сроком на десять лет. Согласно СПИК, «Метафракс» к 2021 году создаст новый комплекс по производству аммиака, карбамида и меламина. Общий объем инвестиций в проект, включающий собственные и заемные средства, — более 58 млрд рублей без учета НДС. По словам генерального директора «Метафракса» Владимира Даута, компания потратила на подготовительные работы 8,4 млрд рублей, на стройке будет работать до 3 тыс. человек. Уже согласованы все условия финансирования проекта, юридически обязывающие документы, подготовлена площадка для строительства. Одним из двух главных исполнителей строительных работ станет крупная екатеринбургская компания «Уралэнергострой».

Несмотря на продолжающуюся стагнацию в российской промышленности, в Урало-Западносибирском регионе строится немало масштабных производств. Так, на полуострове Ямал на базе Южно-Тамбейского месторождения продолжается реализация проекта «Ямал СПГ» (строительство завода по сжижению природного газа осуществляется тремя очередями с запуском в 2017, 2018 и 2019 годах).

В Тобольске возводится крупнейший в России нефтехимический комплекс глубокой переработки углеводородного сырья ЗапСибНефтехим.

В прошлом году началась разработка Томинского месторождения в Челябинской области, на базе которого будет построен Томинский горно-обогатительный комбинат — один из крупнейших проектов в медной отрасли с объемом инвестиций более 65 млрд рублей. Список можно продолжить.

Но ситуация осложняется тем, что заказчикам гигантских строек становится все сложнее находить подрядчиков. Они либо мельчают и переходят в глубокую специализацию, либо вообще вынуждены уходить с рынка по причине заниженной стоимости контрактов.

Это вам не жилье ставить

Если отвлечься от гигантских строек и проанализировать общее состояние промышленного строительства в стране, то картина получается безрадостная. По данным Росстата, в 2016 году (информация по 2017-му пока не обнародована) построено 2900 промышленных объектов — на 500 меньше, чем двумя годами ранее.

По отдельным производствам ситуация походит на полный провал. Так, ежегодный ввод в действие мощностей по добыче и переработке угля в 2016 году сократился в сравнении с 2010 годом в 1,8 раза (с 8,2 млн тонн до 4,5 млн тонн), по добыче и переработке нефти — в 34 раза (с 6,8 млн тонн до 0,2 млн тонн), мощностей по производству стали — в 150 раз (с 300 тыс. тонн до 2 тыс. тонн), стальных труб — в 1059 раз (с 635,2 тыс. тонн до 0,6 тыс. тонн), цемента — в 2,6 раза (с 1,3 млн тонн до 0,5 млн тонн). За этот же период строительство мощностей турбинных электростанций снизилось в 2,1 раза (с 1,9 млн кВт до 0,9 млн кВт), магистральных газопроводов и отводов от них — в два раза (с 2 тыс. км до 1 тыс. км), магистральных нефтепроводов и нефтепродуктопроводов — в 1,33 раза (с 1,2 тыс. км до 0,9 тыс. км), новых железнодорожных линий — в 1,8 раза (с 111,1 км до 62,5 км).

Положительная динамика наблюдается только в строительстве объектов для агропрома и сельского хозяйства, да и то далеко не по всем сегментам. С 2010-го по 2016 год, например, ввод мощностей по производству мяса вырос в 2,6 раза (со 176,3 до 452,1 тонны в смену), животноводческих помещений для крупного рогатого скота — на 8,6% (с 111,1 до 120,7 тыс. мест), для свиней — на 29% (с 603,3 до 775,7 тыс. мест), птицефабрик яичного направления — в два раза (с 702,7 до 1420,2 тыс. мест для кур-несушек). Однако сколько бы позитивных новостей ни появлялось о введении в строй мощностей по производству цельномолочной продукции и сыра, в этих сегментах также отмечается спад.

В условиях снижения заказов на строительство новых и модернизацию имеющихся производственных мощностей компании, специализирующиеся на промышленном строительстве, вынуждены сокращать персонал, сворачивать инвестпрограммы по приобретению строительной техники, демпинговать на рынке. Крупных федеральных игроков, способных взяться за масштабное промышленное строительство, теперь можно пересчитать по пальцам. Но в этой сфере остаются работать тысячи малых и средних компаний, выполняющих на тысячах менее значимых объектах функции генподрядчиков и субподрядчиков. Собственно состояние именно этих компаний и именно таких объектов отражает общую температуру по больнице.

— В промышленном строительстве работать значительно сложнее, чем в жилищном, — рассказал директор строительной компании «Топаз» (Екатеринбург), член экспертного совета СРО Союз «Уральское объединение строителей» Сергей Герасимов. — Жилье неизменно пользуется спросом, обеспечивается постоянными денежными потоками. В жилищном строительстве, если не рассматривать ИЖС, работают в основном крупные компании. А я руководитель небольшого предприятия, которое занимается ремонтами на промышленных предприятиях.

И таких малых и средних компаний, которые заняты на объектах промышленного строительства, большинство. Расчеты с подрядчиками на некоторых предприятиях длятся в течение года после сдачи объекта. Причем ни кризис, ни его отсутствие на ситуацию никак не влияют. Наиболее частые задержки расчетов со строителями происходят на машиностроительных предприятиях. Отчасти это можно объяснить тем, что цикл машиностроительного производства очень долгий. Хотя многое зависит и от личности руководителя. Иной раз можно с ним найти хоть какой-то компромисс. Но каждая такая длительная задержка ставит строительную компанию на грань банкротства, ведь мои люди должны получать зарплату, а я — платить налоги. Попробуй идти жаловаться в суд, потом ты заказов от этого предприятия никогда не получишь. А для малой компании, если потерять одного заказчика, сразу возникает вопрос выживания.

Под покровом ночи

В прошлом году на рынке промышленного строительства наметилось некоторое оживление. На тендерных площадках активизировались заказчики, представляющие машиностроительные заводы из сферы ОПК. Кроме того, традиционную активность в модернизации производств проявляют предприятия топливно-энергетического комплекса, металлургические компании (в Уральском регионе это ММК и УГМК) и цементные заводы.

 

 

Нефтегазовый сектор развивается стабильно. Но тендерные процедуры зачастую превращаются в чистой воды формальность, где выигрывают карманные фирмы. На победу в конкурсе большое влияние имеют личные отношения с руководством компании-заказчика, а не квалификация подрядчика. Иной раз подряды на строительство в регионах получают московские компании, а регионалов, проигравших в этих же конкурсах, привлекают даже не на суб-, а субсубпод­ряд. Таким образом выстраивается цепочка посредников, не имеющих прямого отношения к строительным работам. Да и без Москвы ситуация не лучше. Один из участников рынка возмущается: «Лет пять назад был в одной компании в Екатеринбурге — сидят два человека, снимают небольшой офис. А объемы строительных работ — на миллиарды. Выигрывают тендеры, а потом набирают субподрядчиков. Это просто нечестно! Правда, сейчас вся информация об участниках торгов есть в открытом доступе, организации проверяют, хоть в этом стал порядок».

Даже наличие заказов не гарантирует выживание строительным компаниям. На каждом предприятии-заказчике имеются специфические правила и требования, к которым строители должны оперативно адаптироваться, чтобы неукоснительно выполнять. Кроме того, в последние несколько лет заказчики резко активизировались в наложении непомерных штрафов на строительные компании. Вопросы охраны труда, промышленной и экологической безопасности тут в расчет не берутся, причина по сути одна — попытка сэкономить за счет исполнителя на реализации инвестпроекта (причем при наложении санкций не может быть никакой апелляции, решение принято — штраф назначен, и никаких разбирательств).

В результате подрядчики вынуждены порой идти на то, чтобы работать только ночью, без присмотра со стороны представителей заказчика.

И все же главный вопрос, волнующий сегодня участников рынка промышленного строительства, — скорейший переход на ресурсную модель ценообразования, когда при разработке проектно-сметной документации на объекты с привлечением средств бюджета сметчик будет обязан использовать цену на строительные ресурсы (строительные материалы, изделия, конструкции, оборудование, машины и механизмы), которая размещена в системе. В настоящее время создается государственная информационная система ценообразования в строительстве, которая позволит видеть весь жизненный цикл инвестиционных проектов. По словам заместителя министра строительства и жилищно-коммунального хозяйства РФ Хамита Мавлиярова, переход к ресурсной модели ценообразования в строительстве может состояться в сентябре 2018 года с учетом готовности рынка:

— В конце сентября объявим для бюджетных строек, что все будут проектную документацию предоставлять на инспектирование ресурсной модели. С рынком мы общались, рынок готов — участники: строители, сметчики, проектировщики готовы, сейчас надо оценить ситуацию с госзаказчиками.

Ожидается, что такое решение позитивно повлияет на состояние строительной отрасли, в частности, создаст стимулы к развитию компаний, специализирующихся на возведении и модернизации промышленных объектов.