За два года высокотехнологичные стартапы привлекли почти полмиллиарда долларов в криптовалютах. Но, как выясняется, эти виртуальные финансовые продукты могут поддержать и реальную экономику. «Лента.ру» пообщалась с подмосковным фермером Михаилом Шляпниковым, который таким образом сумел получить капитал на развитие своего хозяйства.

31:53 / 31:53

Заново

Анархия — мать блокчейна

«От твоего блохчейна овцы болеют и урожай гибнет», — цитирует Михаил Шляпников соседа-фермера. Финансово-технологичные эксперименты владельца «Экосистемы Колионово» прочно закрепились в местном фольклоре. Но не только.

Чем дороже колион — тем меньше в округе техноскептиков и тем больше желающих обзавестись электронными кошельками для работы с криптовалютами. Ведь Шляпников не просто готов принимать платежи в колионах, но и давать их в аренду, чтобы его финансовое детище было обеспечено не только птичьим мясом или саженцами с его питомника, но и, например, соседской «молочкой».

«Это такой же инструмент, как трактор. Только он в сто раз мощнее и эффективнее», — поясняет аграрий, первым в стране привлекший финансирование с помощью ICO — initial coin offering. При IPO компания продает свои доли (акции) на бирже за обычные деньги, а в ICO участвуют криптовалюты, по обе стороны этого виртуального прилавка. Но у инвесторов «старые» — биткоины, лайткоины, эфириумы, «сибирские червонцы». А у эмитента — «новые», в данном случае — колионы.

Если конвертировать объем размещения в доллары — сумма не очень большая, около 500 тысяч. Но именно в силу скромного размера и самого хозяйства, и его финансовых запросов классические биржевые инструменты — облигации и тем более акции — Шляпникову недоступны. А банковские кредиты дороги.

Зато благодаря «колхозно-навозному» блокчейну колионовцам вообще не нужны банкиры. «У нас есть свой банкинг. Альтернативный. Теперь я представляю для банков опасность — отбираю у них хлеб», — рассуждает Шляпников.

Бывший ревизор, симпатизирующий анархистам и проникнувшийся трудами Кропоткина, он вообще ратует за экономические отношения, избавленные от любого вмешательства извне, будь то государственное или банковское. Фермер ссылается на альпийские деревни, которые «своею жизнью живут столетиями в горах, пока на равнинах происходят войны, меняются короли, бароны и президенты». А для пущей наглядности приводит еще и сюжет из «Незнайки на Луне» — о том, как перспективную затею сгубило появление банкиров и биржевиков. «Фантики», которыми рассчитывались друг с другом носовские коротышки, были дискредитированы, а сами незадачливые компаньоны оказались на Острове Дураков.

«Мы с этого острова изначально выбраться не можем», — сетует Шляпников и вспоминает, что проблемы с местными властями у него начались чуть ли не сразу, как только он десять лет назад приехал в Колионово. Ведь свою идею локальной экономической системы он пытался реализовать, по максимуму используя законодательство о местном самоуправлении, что не могло не вызвать конфликтов.

Собственно, с тех пор для егорьевских чиновников Колионово стало своеобразной фигурой умолчания, «слепой зоной». Хотя Шляпников давно уже чуть ли не главная местная достопримечательность. И опять же благодаря колионам.

Ведь в образе криптовалюты они явились второй раз. А первый — в качестве локального платежного инструмента для упрощения взаиморасчетов, сделанного летом 2014-го с помощью обычных визитных карточек.

Чудо на пеньках

«Посидели на пеньках, репу почесали, выпили», — так Шляпников описывает начало своего первого финансового проекта. На 20 тысячах новоиспеченных купюр, выпущенных в обращение, красовалось: «Билет является собственностью казны Колионово. Не подлежит инфляции, девальвации, стагнации и прочей фальсификации. Не является средством обогащения и спекуляции. Обеспечен собственными ресурсами Колионово. За подделку можно и того…» Была даже пушкинская строчка: «Ведь мы играем не из денег, а только б вечность проводить».

Но уже на следующий год прокуратура потребовала запретить использование колиона. Правоохранители усмотрели «угрозу для единства платежной системы РФ» и заявили о дезориентации населения «в условиях экономического кризиса».

Так наличные колионы оказались вне закона. При этом по ним сохранились обязательства, которые необходимо было выполнять.

«Вы меня финансируете, даете 2-3 тысячи рублей, а я вам обещаю через полгода вернуть вложенное своей продукцией. Например, гусем. Гусь стоит у нас 60 колионов — примерно 3 тысячи рублей, как на рынке. Вы 3 тысячи рублей дали мне сегодня, а я вам взамен — 60 колионов. Я на ваши деньги покупаю яйцо, комбикорма, оплачиваю свет, материалы, ремонтирую гусятник, а на Рождество даю вам гуся. Вы довольны, и мне приятно. Вы подтолкнули меня к развитию гусеводства: на ваши деньги я купил не одно яйцо, а два десятка. Для вас же плюс в том, что цена фиксирована. На Рождество гусь может стоить уже 6-7 тысяч рублей, а вам он достается за 3 тысячи». Так в изложении Шляпникова выглядел классический срочный контракт в наличных колионах. И после суда фермер оказался перед непростой дилеммой: либо нарушить предписание властей, либо прослыть мошенником — что, в свою очередь, тоже вполне могло обернуться уголовным преследованием.

Но за время судебных битв из-за колиона Егорьевск превратился в журналистскую Мекку, а сам Шляпников — в медийную персону. Поэтому когда он прочитал про биткоины и блокчейн, особого труда не составило познакомиться с разработчиками цифровых платформ, готовых, по выражению самого же Шляпникова, «спустить IT-технологии на землю».

На первых порах ограничились выпуском криптопаев, привязанных к криптовалюте эмеркоин. Они были распроданы по закрытой подписке прежним клиентам. За три часа собрали примерно 700 тысяч рублей.

Следующими были криптофьючерсы. С их помощью колионовцы приобщают мир к долгосрочным инвестициям в самогон. При стоимости первача 1 рубль за литр желающий получить право на его распитие (сам напиток запрещено продавать в России) может заплатить около 5 рублей. Таким образом он становится обладателем актива, ежегодно прибавляющего в цене. Как заверяет Шляпников, за 12 лет литр самогона, хранящегося в бочке, дорожает до 12 руб. Иными словами, колионовский криптофьючерс — это еще и средство сбережений.

«Матрица» на вырост

И, наконец, 1 апреля 2017-го настал черед ICO. Первоапрельская шутка удалась. С момента размещения виртуальный колион вырос не менее чем в полтора раза. А в конце мая Шляпников сообщил о первых реальных сделках с использованием собственной криптовалюты. «В один день случилась и покупка стройматериалов на "внешнем" рынке, и продажа своей продукции — тоже за пределы Колионово», — написал фермер в своей странице в Facebook.

В первом случае продавцу была предложена оплата за его товар в криптовалюте, по курсу в рублях на момент сделки. «Он скачал из сети на свой смартфон доступный кошелек, дал мне отсканировать QR-код адреса и тут же получил колионы. Думаю на сегодняшний день для него доходность сделки даже немного увеличилась. А если не обменяет сразу на бирже, то еще и заработает на росте курса», — поясняет Шляпников.

Что касается продажи за колионы, то здесь помимо скидок за счет отсутствия посредников интересна и налоговая составляющая. Ведь формально транзакция была не в рублях. Но она «навечно записана в блокчейн, и ее просмотр доступен каждому. Та же налоговая инспекция сможет легко, не выходя из кабинета, проверить всю историю моих платежей в блокчейне и, применив некий упрощенный коэффициент, легко рассчитать свой интерес».

Таким образом, утверждает колионовский финансовый Левша, цифровые технологии не уводят в «серую» зону, а наоборот — выводят из нее: «Если вся наша деятельность становится общедоступной и прозрачной до сотой доли копейки — как для инвесторов, так и для государства, — следующим поступательным шагом становится легализация всех приобретаемых активов — техники, оборудования, движимости, недвижимости. Регистрация их в соответствующих реестрах учета и снова налогообложение».

Одна «матрица» — дорогостоящие финансовые посредники — устранена. С другой — государством — можно упорядочить отношения. Но цифровые технологии создают свою, третью. «Если у меня колион будет расти, я могу поддаться искушению этого роста и бросить все остальное. Куры столько не приносят», — размышляет Шляпников. И у него пока нет ответа на вопрос, как выбраться из этой новой «матрицы».