Химические элементы по-разному накапливаются в разных органах и тканях нашего организма. Например, кальция больше всего в костях, железа — в крови, а йод любит щитовидную железу. Когда человек здоров, элементы распределены в организме правильно — они накапливаются там, где надо, а их содержание колеблется в пределах некоторой нормы.

Если же какой-либо орган поражён, например, злокачественной опухолью, он теряет способность правильно накапливать «родные» элементы. В итоге, либо их содержание в больном органе или ткани выходит за рамки нормы, либо они вообще оказываются там, где их быть не должно.

Это свойство легло в основу радионуклидной диагностики. Пациенту вводят радиофармакологический препарат, содержащий радиоактивный изотоп, а потом при помощи специальных приборов смотрят, где этот изотоп появляется в организме. Метод довольно чувствителен, поэтому препарата требуется немного. С другой стороны, необходимо, чтобы радионуклид побыстрее потерял свою активность, поскольку длительное воздействие даже небольших доз радиации может плохо сказаться на общем здоровье человека.

Отсюда и требования к используемым в радионуклидной диагностике изотопам. Они должны иметь мягкое излучение и небольшой период полураспада, распадаясь при этом на стабильные и нетоксичные изотопы. Оказалось, что этим требованиям лучше всего соответствует изотоп ⁹⁹Tc^m, который и нашёл широкое применение в диагностике, например, опухолей головного мозга. В мире ежегодно проводится десятки миллионов исследований в год.

Всё выглядит очень хорошо. Но дело в том, что этот изотоп получается искусственно, а стоимость достигает 45 миллионов долларов за грамм. И хотя используемые дозы очень малы, стоимость одной процедуры для исследования одного органа составляет примерно четыре тысячи рублей, а на исследование всего организма придётся выложить 32 тысячи рублей.

Другая проблема связана с малым периодом полураспада изотопа — всего шесть часов. Это, конечно, очень хорошо для пациента, но создаёт проблемы в его доставке от реактора до диагностического центра. Тут два выхода: либо строить диагностические центры при реакторах (и так делают), либо производить технеций в центрах из более устойчивых изотопов, что тоже делается.

​

Понятно, что в качестве изотопа для получения технеция нужно выбрать такой изотоп, который бы в ходе естественного радиоактивного распада превращался в технеций. На эту роль лучше всего подошёл молибден-99 (⁹⁹Мо). Период его полураспада уже 66 часов. Пока его довезут до клиники, часть молибдена распадётся до технеция, и можно будет сразу же приступать к диагностике.

Очевидно, что производство радионуклидов и радиофармпрепаратов доступно лишь немногим странам. До 2010 года главным лидером в производстве ⁹⁹Мо была Канада (40% всего рынка), но у канадцев возникли проблемы с реактором-наработчиком, и они вышли из игры. Этим воспользовался российский производитель НИИ атомных реакторов в Димитровграде, которому принадлежало всего 5% рынка, в основном, в нашей стране и странах СНГ.

Для выхода на международный рынок необходима была международная сертификация российского ⁹⁹Мо. И лишь недавно этот сертификат был получен. В настоящее время дефицит этого препарата составляет 30%. И кроме нашего НИИ восполнить его некому. Учитывая высокую стоимость продукта, можно ожидать, что НИИАР заработает для себя и страны немало денег.

​

И как всегда, пара слов для любителей мема «страна-бензоколонка». Хотя, можно легко подозревать, что и тут они запоют старую песню о главном. Россия, мол, сырьевой придаток. Мало того, что нефть и газ вывозит, так теперь начнёт ещё и радионуклиды вывозить. А мы порадуемся тому, что Россия обладает высокотехнологичным сложным производством столь нужного препарата. Российские изотопы помогут вовремя диагностировать смертельные болезни и вовремя начать их лечение. Россия спасает жизни.