Американская адвокатская фирма Khang & Khang LLP, специализирующаяся на исках против акционерных обществ, подает в суд на Deutsche bank. Khang & Khang LLP собирает пул акционеров, считающих, что Deutsche bank причинил им ущерб — тем, что серьезно и систематически нарушал регулирующие нормы по борьбе с финансированием терроризма и отмыванием денег, нарушал режим санкций, совершал финансовые преступления, а также не имел эффективного внутреннего контроля за подготовкой финансовой отчетности. Адвокаты, словно стервятники, слетаются к слабеющему гиганту: Deutsche bank самый заметный из целого ряда европейских банков, переживающих не лучшие времена. При этом поток комментариев относительно его состояния наводит на мысль об информационной атаке: сравнение ситуации, в которую попал сегодня Deutsche bank, с историей Lehman Brothers, мягко говоря, притянуто за уши. Интересно и то, что Джордж Сорос якобы имеет в акциях немецкого финансового гиганта большую короткую позицию — на 100 млн долларов, его фонд Soros Fund Management решил сыграть на понижение накануне референдума по брекзиту. Не будем забывать: в своей книге «Алхимия финансов» Сорос подробно описывал, как заставить цены актива идти в нужную тебе сторону.

Шанс, что Deutsche bank серьезно пошатнется, конечно, есть — но причиной тому станет кризис плохих долгов совсем иного рода, чем в случае с Lehman. Можно сказать, что все европейские банки сейчас проходят острую фазу кризиса— и виной тому не спрятанные за балансом неликвидные бумаги, в которые упаковали всякий мусор, как это было с subprime-ипотекой, а падение доходов. Доходов и самих банков, и их клиентов.

Немцы под огнем

О том, что Deutsche bank, аккумулирующий 1,74 трлн долларов (1,6 трлн евро) активов, – якобы новый Lehman Brothers  и не за горами новый неслыханный по силе кризис, заговорили еще осенью 2015 года. Тогда совпало сразу два фактора: во-первых, стало ясно, что 2015 год банк закончит с убытком, и большим, во-вторых, в США он стал фигурантом дел об отмывании средств и нарушении санкционного режима. Deutsche bank заплатил почти 260 млн долларов ФРС и Нью-Йоркскому управлению финансовых услуг — за «непрозрачные действия и методы работы» с финансовыми структурами  Ирана и ряда других стран. В СМИ упоминался также «русский след» — как бы то ни было, к концу 2015 году Deutsche bank свернул свой бизнес в России. Еще одно расследование в отношении немецкого банка ведет SEC, а всего банк замешан в 7800 (!) судебных процессах по всему миру — что чревато огромными  расходами.

За последние годы сократились доли Deutsche bank на рынке forex и M&A.

В конце июня этого года МВФ назвал Deutsche bank — а также HSBC и Credit Suisse, но в меньшей степени — наиболее важным средоточием системного риска из глобальных банков. Это совпало с новостью, что американское подразделение Deutsche bank, наряду с американским подразделением испанского Santander, не прошел стресс-тест ФРС.

Но самым страшным для рынков и массовой публики из прозвучавшего были заявления, что Deutsche bank якобы держит огромную позицию рискованных производных инструментов. Аналитик и трейдер Крис Фермюлен на сайте для инвесторов TheStreet.com написал, что банк держит деривативов номинальной стоимостью  72,8 трлн долларов, то есть 13% вообще всех деривативов, выпущенных во всем мире. Другие издания называли цифру в 42 трлн долларов. Но сами по себе эти цифры ни о чем не говорят — номинальная стоимость производных и риск, который они несут, это совершенно разные вещи.

На просьбу  «Эксперта» прокомментировать наличие на балансе 72,8 трлн долларов производных по номинальной стоимости  в Deutsche bank отметили, что чистая рыночная стоимость производных сделок может отличаться от номинальной стоимости. «Условная сумма производных финансовых инструментов ничего не говорит о риске. Даже положительная или отрицательная рыночная стоимость не имеют значения, потому что вы управляете  рисками по деривативам  путем покупки или продажи, занимая противоположную позицию — так что ваша позиция может быть закрыта путем взаимозачета. Такое хеджирование фактически нивелирует рыночный риск, хотя  условная сумма деривативов на балансе при этом удваивается», — поясняют в Deutsche bank. Цифры из отчетности банка таковы: условная сумма производных активов и обязательств  в конце 2015 года составляла 41,9 млрд евро, при этом положительная рыночная стоимость производных была 518,7 млрд евро, а отрицательная рыночная стоимость производных — 500,4 млрд евро. Таким образом,  чистая рыночная стоимость производных у Deutsche bank на конец 2015 года составляла не более 18,3 млрд евро — что совершенно некритично. Другое дело, что это за деривативы, и пойдет ли в будущем рынок в сторону Deutsche bank или против него.

«Опасность могут представлять контракты, где эмитентом или гарантом является сам Deutsche Bank, — рассуждает управляющий активами General  Invest  Валентин Журба. — Если же по каким-то инструментам он являлся лишь посредником, то это риски третьих лиц. Главная опасность в таком положении — неопределенность, и единственные лица, которые могли бы хоть как-то пролить свет в данном вопросе, никогда в жизни не признают публично, что позиция опасная (ведь это автоматически вызвало бы крах не только Deutsche Bank, но и всего рынка). В критическом положении любого банка блеф – единственная надежда на спасение».  Управляющий напоминает, что номинальная стоимость — это полная стоимость базового актива (активов), на котором базируется дериватив, то есть  условный показатель, который может заметно отличаться от сумм реальных расчетов. «Например, деривативы с номинальной стоимостью 600 трлн долларов могут базироваться на активах со стоимостью «всего» 12 трлн долларов, что тоже, конечно, немало, но намного меньше «дутых» цифр, — говорит Журба. — Естественно, банки это не спасает, поскольку они также используют в своей работе огромный леверидж, и сравнительно небольшие потери при использовании «плеча» могут вызвать банкротство (как раз это произошло с Lehman Brothers). Дефолт из-за деривативов, как правило, происходит из-за сильной взаимозависимости контрагентов: банкротство одного из игроков приводит к эффекту домино, подрывая всю систему, включая посредников».

«Существует очень много типов производных финансовых инструментов, которые в сути своей вообще не налагают риска на сам банк, а просто позволяют полностью перепродать риск и потенциальную прибыль, связанную с определенной инвестицией конечному инвестору за некоторую комиссию, — продолжает генеральный директор ИК «Фридом Финанс» Тимур Турлов. — Современные требования, которые налагают на инвестиционные и коммерческие банки как локальные регуляторы, так и MiFD, безусловно, заставляют учитывать реальный риск каждого дериватива, заключаемого банком, и текущие нормативы достаточности капитала (которые банк выполняет) рассчитаны с учетом этого».

Валентин Журба из General Invest, напоминает, что оценить риски косвенно – через рыночные инструменты, применяемые для хеджирования: так, котировки CDS по Deutsche bank  вернулись к своим февральским максимумам (252 п. по 5-летним CDS), а опционы «пут» (то есть страховка) на акции банка сейчас стоят в 3 раза дороже, чем год назад. Соответственно, рынок оценивает эти бумаги как очень рискованные, резюмирует эксперт.

Сам Deutsche bank изо всех сил старается сократить лицо — он сокращает сотрудников, реструктурирует свой бизнес по корпоративному кредитованию и торговле ценными бумагами. Генеральный директор банка Джон Крайан в начале июля заявил, что банк не просит увеличить капитал — сейчас достаточность его  капитала 1 уровня 11,1%, и до конца 2019 года этот показатель вырастет до требуемых 12,25%. Ну и наконец, в крайнем случае, Deutsche bank может наверняка рассчитывать на помощь регулятора. «Не думаю, что ЕЦБ допустит краха Deutche Bank — пример Lehman Brothers показал, что спасти отдельный банк проще, чем спасать всю финансовую систему, по этому вероятность такого сценарий сейчас невелика», — говорит аналитик УК «Альфа-Капитал» Андрей Шенк.

Тимур Турлов из «Фридом финанс» считает, что  Deutsche Bank  гораздо прочнее многих финансовых институтов в мире, и сейчас скорее является жертвой информационной атаки и собственной прозрачности и публичности. «Если руководство банка и его регулятор  сможет адекватно взять на себя ответственность за происходящее и вернет доверие к институту, уверен, что банк ждёт большое будущее. Если все продолжат перекладывать ответственность друг на друга, акционерный капитал банка может быть уничтожен; банк выживет, но будет иметь уже новых акционеров и крупнейшим из них будет правительство», — резюмирует Турлов.

Однако стоит европейским регуляторам упустить момент — и они могут получить масштабный неуправляемый финансовый кризис. Потому что помимо Deutsche bank и находящемся также в не лучшем положении Credit Suisse, в Европе разгорается новый очаг проблем — в итальянском банковском секторе.

Итальянцы близки к банкротству?

Нельзя сказать, что резкое падение акций итальянских банков в начале июля, спровоцированное брекзитом, было чем-то неожиданным — проблемы в банковском секторе зрели давно. Свою роль в нынешнем падении котировок снова сыграли СМИ — WSJ оценила процент плохих кредитов в итальянской банковской системе в 17%, а Financial Times написала, что Италия якобы вопреки воле общеевропейского регулятора готова закачать в свои банки миллиарды евро для их спасения. Оценка требуемых вливаний — 360 млрд евро, результаты стресс-тестов европейских банков будут известны в конце июля. Тяжелее всех пришлось  старейшему банку  Banca Monte dei Paschi di Siena — его акции за два дня рухнули на 20%, и торги ими были остановлены, но и остальным приходится несладко.

Валентин Журба говорит, что проблемные активы европейских банков начали накапливаться еще до кризиса 2007-2008 годах, но если американские банки после того кризиса существенно снизили долю таких активов, то европейские продолжали ее увеличивать. «Плохие долги на балансах итальянских банков связаны практически со всеми основными агентами экономических отношений: примерно половина приходится на малый и средний бизнес, около трети — на крупные корпорации, а остальное — на домохозяйства», — говорит управляющий », — говорит управляющий General Invest.

Генеральный директор ЗАО «КапиталЪ Управление активами» Андрей  Гриценко напоминает, что банковская система Италии состоит из банков трех типов: государственного ( Центральный банк), народных ( кооперативных ) и частных сберегательных. И если у крупнейших банков, таких как Unicredit или Intesa San Paolo, есть «дочки » и в Восточной, и в Северной Европе, и за счет их прибылей дела обстоят не так плохо (тот же Unicredit, в отличие от Deutsche bank и  Credit Suisse, закончил 2015 год с прибылью — прим. «Эксперта») , то у остальных банков ситуация сложная, и некоторые банки уже обанкротились. «Ситуация усугубилась, когда ЕС решил, что спасать банки должны не центробанки, а кредиторы и акционеры, — добавляет Гриценко. — При этом значительную часть облигаций итальянских банков держат итальянские граждане — это своего рода пенсионные накопления. Акционеры народных банков — также небогатые региональные структуры». Кредиторами же итальянских банков в немалой степени являются банки севера ЕС. Поэтому в случае хотя бы одного крупного — от 1 млрд евро — дефолта — зашатает весь европейский финансовый сектор. «Одним из вариантов спасения итальянских банков может быть помощь Фонда стабилизации, но этот механизм пока не проработан, — перечисляет Гриценко. — Другим — селективное банкротство, разные условия существования для разных групп банков. Третьим — обмена госдолга на долги проблемных банков».

Пока неясно, удастся ли итальянским властям договориться с ЕЦБ об устраивающих первых условиях докапитализации и реструктуризации плохих долгов. Правительство Италии хочет всеми правдами и неправдами избежать конвертации облигаций банков в акции — такая конвертация предусмотрена правилами ЕС, и она очень не понравится тем итальянским семьям, которые держат облигации (всего на 29 млрд евро).

Ну а пока идут споры и принимаются решения, любая мелочь может оказаться искрой, из которой разгорится новый финансовый кризис. Всего один вариант: дальнейшее падение акций банков может вызвать маржин-колл (то есть принудительную продажу активов или требование довнести деньги), и если маржин-колл настигнет какого-то крупного игрока финансового рынка, паника может обвалить рынки, а также заставить банки закрыть лимиты друг на друга. В таком случае дефолты будут лишь вопросом времени.

«Как предполагает правительство Италии, проблемные банки должны будут выпустить акции или конвертируемые облигации, а правительство купит бумаги, которые не найдут спроса со стороны инвесторов, — говорит Журба. — По расчетам правительства, на поддержку Monte Paschi понадобится около 5 млрд евро. Также планируется увеличить капитал специального фонда Atlante, который занимается выкупом плохих долгов у банков. В схеме, скорее всего, будут использованы пенсионные накопления. Все это, конечно, не может не подорвать кредитоспособность самого итальянского государства. На этом фоне смешной выглядит доходность государственных облигаций (например, около 1.25% по 10-летним бумагам)».

И тут кроется годна из главных причин сегодняшних проблем европейских банков — крайне низкая доходность их операций.  Недаром глава Deutsche bank, выступая с заявлением, что докапитализация ему не нужна, одновременно резко высказался и по поводу политики низких ставок — она, по мнению Крайна, ведет к эффекту, прямо противоположному экономическому росту.  «Если банки будут нести убытки по своим вкладам, то они должны компенсировать их более высокими процентными ставками по кредитам компаниям», — заявил Крайан. Проблема в том, что эта возможность тоже ограничена, даже безотносительно политики ЕЦБ. «Проблемы европейских банков — не только Deutsche bank — в том, что падают доходы, а регуляторные требования ужесточаются, — констатирует Гриценко. — Финансовый рынок падает (хотя все банки сейчас играют на волатильности нефтяного рынка), M&A тоже не приносит таких оборотов, как прежде. И в целом заработать в Европе намного сложнее,  нет постоянного роста кредитования растущих отраслей».

Spiegel online также называет в качестве основных причин плачевного состояния европейских банков близкие к нулю ставки, низкий спрос на кредиты со стороны промышленности  из-за низких темпов экономического роста — все это не дает банкам заработать на кредитах, а также ужесточение регулирования — это не дает заработать на операциях с ценными бумагами.  Похоже, активная игра на производных — единственное, что остается Deutsche bank, чтобы поправить свои дела.