Судьба «Турецкого потока» после выборов 7 июня в Турции

Керим Хас- Эксперт по евразийской политике Международная организация стратегических исследований г. Анкара (Uluslararası Stratejik Araştırmalar Kurumu – USAK)

Результаты парламентских выборов, прошедших в Турции 7 июня 2015 г., стали своего рода точкой отсчета новых реалий на внутри- и внешнеполитической арене страны, которые могут поставить вопрос о пересмотре отношений Анкары с региональными и глобальными игроками. После выборов спикера парламента партии в ближайшее время должны начать переговорный процесс по вопросу формирования коалиционного правительства. На этом фоне тенденция к сближению России и Турции, отмечаемая на протяжении последних десяти лет, может замедлиться. Возросшие политические риски, сопровождаемые, с одной стороны, стремительно меняющейся внутриполитической конъюнктурой, с другой – стратегическими интересами и обновленной энергетической политикой Москвы, накладывают отпечаток на судьбу проекта "Турецкий поток". В связи с этим представляется целесообразным систематизировать основные политические риски для Анкары, как внутренние, так и внешние.

Внутренние риски

Прошедшие выборы определили приход к власти коалиции и положили конец тринадцатилетнему однопартийному правлению Партии справедливости и развития (ПСР), которая стала важнейшим архитектором сближения России и Турции после распада СССР. Подобное изменение внутриполитической жизни государства, несомненно, повлечет за собой пролонгацию переговорного процесса и процесса принятия решений по долгосрочным и стратегическим проектам, в том числе и в энергетической области.

Народная республиканская партия (НРП), преодолевшая наравне с ПСР десятипроцентный барьер и прошедшая в парламент, еще на стадии предвыборной гонки заявила о намерении пересмотреть свою позицию по проекту строительства российской стороной АЭС в г. Мерсин района Аккую и его возможной отмене. Очевидно, что в случае вхождения представителей НРП в правительство еще одной мишенью народных республиканцев может стать "Турецкий поток", и зеленый свет на реализацию этого проекта будет дан не сразу.

Партия националистического движения (ПНД), также прошедшая в парламент, в случае создания коалиции с ее участием, вероятно, начнет проводить курс на сближение, в первую очередь, с государствами так называемого тюркского мира и ужесточение позиции по претензиям, связанным с "геноцидом армян". Все это еще больше отдалит Анкару от Москвы, имеющей стратегические отношения с Ереваном, тем более что отношения между двумя государствами накалились в конце апреля 2015 г., когда президент В. Путин посетил Армению. К тому же, как следует из предвыборной декларации ПНД, выдвигается инициатива по созданию Энергетического совета тюркского мира

Народно-демократическая партия (НДП) – последняя из четырех партий, набравшая достаточное количество голосов для прохождения в парламент. Она позиционирует себя представителем курдского народа и имеет органические отношения с Рабочей партией Курдистана (РПК), которая в Турции, ЕС и США признана террористической организацией. Россия не разделяет это мнение и не относит РПК к террористам.

В то же время дестабилизация соседних Сирии и Ирака способствует поддержке Рабочей партией Курдистана курдских регионов этих государств и ее закреплению там с намерением создать автономный регион. В связи с этим основная цель НДП, скорее всего, будет заключаться в "легализации" РПК за рубежом. Так, установление прочных связей с Западом и Евросоюзом даст РПК большую свободу действий в регионе. В этом случае не приходится рассчитывать на сильную поддержку "Турецкого потока" со стороны НДП, поскольку против проекта выступают США и Евросоюз.

Коалиционное правительство может просуществовать недолго, что повлечет за собой политическую неопределенность внутри страны. Краткосрочность действия коалиционного правительства обусловливается, прежде всего, тем, что между прошедшими в парламент партиями имеются принципиальные разногласия по многим внутри- и внешнеполитическим вопросам. Таким образом, не исключается проведение досрочных выборов уже в конце 2015 г. или в начале 2016 г. Фактически это означает, что любое правительство, пришедшее к власти, не сможет подписать окончательное соглашение о прокладке трубопровода, оказывающего серьезное влияние на региональную энергетическую политику Турции.

Основные задачи, которые ставит перед собой любое коалиционное правительство, – нормализация внутренней обстановки, уменьшение социальной поляризации и налаживание экономики. Постановка именно таких задач обусловливается сложной внутриполитической ситуацией, складывавшейся в последние два года, начиная с событий в Гези и набирающего обороты коррупционного скандала конца 2013 г. вместе с предпринимаемыми руководством государства шагами в юридической сфере. Сокращение объема иностранных инвестиций и замедление роста ВВП вместе с показателями по внешнему долгу, достигшему исторического максимума (392,8 млрд долл.), относятся к числу наиболее ощутимых экономических проблем Турции. Нерешенность этих проблем приведет к тому, что государственная политика перейдет в "интравертную фазу", в то время как процесс принятия решений по "Турецкому потоку" и другим региональным проектам, возможно, замедлится.

Внешние риски

 

Reuters  Инфографика. Турецкий поток

Ввиду непростой ситуации, сложившейся в регионе в последнее время, обеспечение собственной безопасности выходит для Анкары на первый план и будет определяющим при выработке внешнеполитического курса.

Во-первых, активизация "Исламского государства" (ИГ) непосредственно у границ Турции, а именно в Сирии и в Ираке, а также действие ряда экономических и политических факторов вынуждают правительство идти на сближение с западными партнерами.   Это явно скажется на развитии турецко-российских отношений и поставит Анкару в трудное положение. Ей придется, с одной стороны, выдерживать давление со стороны Запада, а с другой – прилагать усилия, чтобы не потерять Москву как стратегического партнера.

Во-вторых, реализация "Турецкого потока" будет определяться в большей степени будущими отношениями Москвы и Запада в целом, а не только и не столько двусторонним турецко-российским форматом.  Анкара, в свою очередь, стремится включить Евросоюз в переговорный процесс и сделать его участником многомиллиардного проекта. Однако говорить о начале серьезного энергетического диалога по линии "Газпром" – Евросоюз пока рано. Приходится принимать во внимание и "груз ответственности" нового правительства, которое вряд ли захочет в ближайшее время быть так или иначе причастным к прямым и косвенным изменениям энергетической карты региональных игроков, включая Турцию и Евросоюз. Тем не менее коалиция, скорее всего, не пойдет на ужесточение отношений с Москвой на фоне продолжающегося кризиса на Украине и предпочтет отложить принятие конкретных решений по "Турецкому потоку" до того момента, когда напряженность между Россией и Западом спадет.

В-третьих, необходимо учитывать отношения Анкары с государствами ближнего зарубежья. Греция и Македония – страны-транзитеры, через территорию которых предполагается проложить трубопровод. Ясно, что политическая и экономическая конъюнктура в Греции и возникшие в последнее время этнические и религиозные риски в Македонии могут повлиять на судьбу "Турецкого потока". Более того, нельзя игнорировать тот факт, что новое коалиционное правительство Турции и Москва смотрят на отношения с Афинами и трактуют события в Македонии по-разному. Таким образом, определение нового государственного внешнеполитического курса, включая позицию по Балканам, станет дополнительным фактором, затрудняющим переговоры. Представляется, что прогресс может быть достигнут лишь по первой нитке газопровода, которая предполагает поступление российского газа в Турцию из Трансбалканского трубопровода, проходящего через территорию Украины.

В-четвертых, приходится констатировать, что непонимание Турцией общей энергетической стратегии Москвы и ее позиции по вопросу прокладки газопровода существенно затрудняет переговорный процесс. Анкара не имеет четкого представления, какие планы Москва связывает с реализацией проекта. Турция не исключает, что Кремль, возможно, пойдет на сближение с Западом и в ближайшей перспективе вернется к проекту "Южный поток", который, по мнению многих экспертов в Анкаре, не отменен, а приостановлен. В сложившихся условиях представляется, что Москва не может в полной мере эффективно использовать рычаги "мягкой силы" в совместных турецко-российских проектах. Наглядным примером может служить проект строительства АЭС в Мерсине. Более того, нельзя с уверенностью говорить о том, что эти проекты однозначно позитивно воспринимаются как в бюрократическом аппарате Турции, так и в СМИ, и в обществе. Это объясняется тем, что нефтегазовая сфера уже формирует зависимость Анкары от Москвы, поэтому к усилению этой зависимости турки относятся негативно. Существует также мнение относительно уязвимости возводимой Москвой АЭС и сложности обеспечения экологической безопасности в месте ее строительства. Если Москва не сможет прибегнуть к инструментам "мягкой силы" по вопросу "Турецкого потока", процесс принятия конкретных решений по проекту и сами переговоры могут быть затруднены.

В-пятых, с приходом нового правительства во внешнеполитическом восприятии может измениться трактовка термина "угроза". Так, недавние региональные кризисы (грузинский 2008 г., сирийский 2011 г.) и продолжающийся украинский показали, что наличие диаметрально противоположных точек зрения на причины и методы их урегулирования не должно повлиять на двусторонние отношения Москвы и Анкары. Сегодня можно констатировать, что упомянутые региональные кризисы продемонстрировали необходимость "компартментализации" (compartmentalization) отношений, когда оба государства пришли к пониманию важности прагматизации двусторонних связей. Руководители Кремля и Партии справедливости и развития долгое время придерживались такого подхода. В настоящее время влияние Турции на Южном Кавказе, в Черноморском регионе и на Ближнем Востоке снижается как в экономическом, так и в политическом плане. Этот процесс признается не только внутри турецкой правящей элиты, но и весьма активно обсуждается оппозиционными силами. Именно поэтому указанный подход может быть пересмотрен.

Несмотря на "институционализацию" двусторонних отношений и создание такого механизма, как российско-турецкий Совет сотрудничества высшего уровня, говорить об их положительном влиянии на урегулирование региональных кризисов не приходится. Возможно, именно по этой причине коалиционное правительство пойдет по пути затягивания процесса принятия окончательного решения по "Турецкому потоку".

В контексте реализации проекта стороны будут обсуждать следующие основные вопросы: зависимость Турции от российского газа; ценообразование; роль Анкары в распределении газа; позиция государства как регионального энергетического хаба; ответственность турецкой стороны по обеспечению безопасности "Турецкого потока" и т.д. Однако переговорный процесс между коалиционным правительством и Москвой по урегулированию региональных конфликтов, в которых Россия принимает непосредственное участие, может также повлиять на судьбу "Турецкого потока".

В-шестых, существует возможность развития таких региональных проектов, как Трансанатолийский газопровод (ТАНАП), с целью снизить зависимость Турции от российского газа с 60% до менее рискованного для Анкары процентного соотношения. Новое коалиционное правительство может более интенсивно работать с Баку по вопросу прокачки газа в проекте ТАНАП, а также увеличить объем газа, поставляемого на местный рынок.

Кроме того, энергетическое равновесие в регионе может измениться после возможного мирного урегулирования иранской ядерной проблемы и переговоров в формате P5+1. Турция в этом контексте становится наиболее благоприятным маршрутом для прокладки возможных в будущем трубопроводов из Кипра и Израиля на европейские рынки. В связи с тем, что в ближайшем будущем ситуация в Ираке может стабилизироваться, роль Анкары в транспортировке иракского газа в Европу может обсуждаться в более позитивном ключе. В настоящее время покупаемый Турцией российский газ поступает по двум трубопроводам – по "Голубому потоку" (по дну Черного моря) и по Трансбалканскому трубопроводу (через территорию Украины).

Следует особо отметить, что объем газа, покупаемого турецкими частными энергетическими компаниями и поставляемого по Трансбалканскому трубопроводу, меньше, чем Анкара приобретает через "Голубой поток". Москва предполагает, что трансбалканский газ пойдет по одной из четырех ниток "Турецкого потока": одна из ниток будет ориентирована сугубо на турецкого потребителя, а три остальные – на европейского. Именно здесь потребности Москвы и Анкары в реализации проекта расходятся.

В случае если Россия не продлит договоры на транзит газа с Киевом после 2019 г. и прекратит его прокачку по трубопроводам, проходящим в Европу через Украину, турецкие энергетические компании смогут приобретать газ из других источников, в первую очередь, из сопредельных государств – Азербайджана и Ирака. Принимая во внимание высокую цену российского газа и наличие большого числа диверсифицированных ресурсов энергии на региональном рынке, турецкие частные компании могут воспользоваться более выгодными предложениями. Необходимо также учитывать такой весомый фактор, как падение цен на черное золото на мировых рынках, что влечет за собой снижение цены на газ. Таким образом, внешнеполитическая финансовая конъюнктура может сложиться благоприятным образом для турецких частных энергетических компаний, разворачивая их на Восток и Юг в прямом и переносном смыслах.

С приходом нового правительства во внешнеполитическом восприятии может измениться трактовка термина "угроза".

Поэтому, даже если Анкара рассматривает возможное приостановление транзитных газовых соглашений Москвы с Киевом как рискованное, его последствия будут в любом случае преодолены. Несмотря на продолжающуюся конфронтацию между Москвой и Западом по украинскому вопросу, Анкара по-прежнему надеется, что это не окажет серьезного влияния на энергетическое сотрудничество с Россией, и она будет и дальше принимать российский газ через Трансбалканский трубопровод по новым возможным соглашениям и после 2019 г.

В заключение можно констатировать, что, хотя политическая обстановка в Турции после июньских выборов 2015 г. не вызовет критического перелома в турецко-российских отношениях, результаты выборов могут продлить переговорный процесс по совместным региональным проектам, прежде всего по "Турецкому потоку". Принимаемые решения будут определяться, главным образом, внутренними и внешними политическими рисками. Очевидно также, что Москве нужно диверсифицировать отношения со своими партнерами, а также следовать "инклюзивной" стратегии с политическими и общественными деятелями Турции, не концентрируя внимание исключительно на высшем эшелоне власти. Представляется, что именно эти реалии сегодня необходимо учитывать Москве во взаимоотношениях с Анкарой.