Минус пять лет нефти

Западные санкции действительно угрожают добыче углеводородов в России

Государство впервые признало, что санкции ЕС и США в нефтегазовом секторе могут привести к падению нефтедобычи – правда, не сразу, но уже через 10–15 лет. С точки зрения горизонта планирования нефтяников это очень короткий срок. Правда, меры противодействия подобному сценарию уже обсуждаются.

Санкции ЕС и США в нефтегазовом секторе не обвалят добычу нефти в России в ближайшей перспективе, уверил заместитель министра природных ресурсов и экологии Денис Храмов. «Очень быстро добыча падать не начнет, то есть в краткосрочной и среднесрочной перспективе мы текущий уровень добычи обеспечим за счет активно эксплуатируемых запасов», – говорит он. Сейчас с объемами добычи «у нас все нормально». «В настоящее время полка добычи 505–520 млн тонн заложена в сценариях развития страны», – добавил Храмов.

Глава Минэнерго Александр Новак ранее тоже говорил, что из-за санкций планы по добыче нефти в 2015–2017 годах не меняются. Прогноз по объему добычи нефти и газового конденсата на 2014 год остается на уровне 525 млн тонн, что примерно на 0,7% выше, чем в 2013 году, в 2015–2016 годах план – 525 млн, в 2017 году – 526 млн тонн.

Однако санкции могут отложить на более долгие сроки бурение разведочных скважин, в том числе на арктическом шельфе, а это уже вызывает беспокойство. «У нас тревогу вызывает то, что за горизонтом планирования: через 10, через 15 лет», – говорит Денис Храмов. «Не вложив деньги в работу сегодня, мы не откроем те месторождения, которые будут давать добычу в будущем», – сказал он.

О том, что старые советские месторождения истощаются, говорят уже давно. Главная проблема – в низких инвестициях в геологоразведку, и эта «болезнь» характерна не только для России, но и в целом для мировых добытчиков. Динамика разведки новых месторождений падает начиная с 2008 года: инвестиции в геологоразведку сейчас переживают не самые лучшие времена, снижение уже заметно, говорит Юрий Прокудин из Grand Capital.

Для труднодоступных месторождений проблема также в отсутствии ряда технологий. Решить эти вопросы хотели за счет иностранных партнеров, которые были найдены, но той же ExxonMobil, например, не по своей воле пришлось уйти из ряда российских проектов. Понятно, что санкции усложнили обе проблемы.

По данным форума «Геологоразведка-2014», остаточные запасы нефти в России позволят обеспечить запланированную добычу до 200–250 млн тонн в год лишь в течение 15–20 лет, а к 2030–2035 году ожидается резкое падение объемов добычи. Но Минприроды заговорило о проблемах уже через 10–15 лет, то есть к 2025–2030-м годам. Получается, что санкции Запада могут существенно ускорить появление проблем с объемом добычи нефти в России.

Проблемы

Санкции Запада коснулись в целом поставок нефтегазового оборудования и сервисных услуг в области добычи нефти и газа. А нефтесервис подразумевает проведение работ по поиску и разведке, строительство, сервис по капитальному и текущему ремонту, организацию бурения и т. д.

Поэтому кроме арктических проектов из-за санкций могут пострадать и зрелые месторождения в Западной Сибири. Ранее предполагалось, что добыча нефти в Западной Сибири снизится за десятилетие к 2020 году на 11,5%, с 308 млн тонн до 272 млн тонн. Однако на зрелых месторождениях предполагалось повышение нефтеотдачи благодаря технологиям, которые аналогичны технологиям для добычи сланцевой нефти. А к ним доступ ограничен из-за санкций. Это значит, что объемы нефтедобычи на зрелых месторождениях могут упасть раньше и более значительно, а заместить их будет нечем.

В госстратегии развития отрасли до 2035 года говорится о трехкратном сокращении добычи нефти на действующих месторождениях. Большинство из неразрабатываемых месторождений, которые декларируются, относятся к категории трудноизвлекаемых, указывает Азрет Гулеев из ИФК «Солид». Это нефть глубокого залегания, сланцевая нефть и нефть арктического шельфа. Вполне логично, что из-за санкций Минприроды боится, что Россия не сможет вовремя разбудить Арктику.

Непрерывное снижение добычи нефти в Югре, как ожидается, должны заместить растущие объемы нефтедобычи в Ямало-Ненецком автономном округе. А вот обеспечить добычу нефти в европейской части страны (в Поволжье тоже снижается добыча) предполагалось за счет освоения новых и открытых трудноизвлекаемых запасов Тимано-Печорской провинции, на континентальном шельфе арктических морей и в российском секторе Каспийского моря.

Однако нефтяной потенциал Тимано-Печорской провинции, к примеру, разведан только на 37%, а шельф Баренцева моря – только на 5%. Разработка месторождений Филановского и Корчагина может увеличить рост добычи на 12–15 млрд тонн в год. А потенциальные ресурсы Арктического моря – вообще до 100 млрд тонн нефти.

При этом инвестиции нужны не только в геологоразведку новых и на НИОКР для разработки уже разведанных месторождений. Например, в Баженовской свите содержится оценочно от 20 до 80 млрд тонн ресурсов нефтяного эквивалента. Но 80–90% этих запасов содержится в сложных комплексных породах, которые не освоишь даже гидроразрывом пласта (метод, используемый при добыче сланцевой нефти).

Это именно те месторождения, разработка которых сейчас должна обеспечить высокий уровень добычи нефти в будущем. Актуальность геологоразведки именно сейчас объясняется тем, что от обнаружения нефти до ее реальной добычи проходит минимум шесть–девять лет. А если говорить о трудноизвлекаемой нефти, то речь идет о еще более долгих сроках.

Поэтому Минприроды призывает продолжить работы в Арктике, несмотря на уход западных компаний и технологий. «Приостанавливать сейчас работы – это просто утратить те конкурентные преимущества, которые наша страна имеет за счет того, что у нас есть такая колоссальная база. Роль Арктики – в будущем балансе, если мы сейчас его не реализуем, то в будущем этот баланс заполнят наши коллеги из АТР», – считает замминистра.

Решение

Опасения, конечно, оправданны, но лишь частично. Россия действительно столкнулась с нехваткой собственных буровых установок, технологий и судов, что признают и в Минприроды. Однако это решаемо.

Для работы в Арктике России надо либо создать необходимое оборудование самой, либо искать альтернативные пути доступа к технологиям, например через азиатских партнеров. Еще один путь – просто ждать отмены санкций и вновь налаживать отношения с ЕС и США, указывает три варианта Прокудин. Правительство настаивает на первом и втором вариантах: самим создавать технологии и нефтесервисное оборудование, а пока найти поставщиков в Азии.

Первое – дорого, и быстро сделать не получится. «Чтобы полностью заместить западное оборудование, понадобится от пяти–семи лет, поскольку Россия раньше полностью рассчитывала на европейские и американские компании. Поэтому Минприроды и призывает как можно скорее провести модернизацию и начать свое производство, чтобы преодолеть технологическое отставание», – говорит Дмитрий Лепешкин, директор по инвестициям QB Finance. Перекредитоваться и купить буровое оборудование можно будет и в Китае, но кредиты будут дороже, а оборудование хуже, говорит Гулеев из «Солид».

Чтобы сохранить добычу на стабильном уровне, надо многое сделать в части обеспечения финансирования, замещения части оборудования, особенно по трудноизвлекаемой нефти, а также по вводу в эксплуатацию новых участков, признает вице-премьер Аркадий Дворкович. «Во многом это зависит и от налогового режима», – добавляет он.

В отношении нефтяных компаний действует жесткий налоговый режим (в отличие, например, от Газпрома). «Без его изменения сложно будет решить и проблему технологий, и проблему инвестиционных ресурсов. «Основная часть экспортной выручки через механизм экспортных пошлин и НДПИ идет в бюджет. Поэтому нефтяные компании испытывают постоянный дефицит финансовых ресурсов для инвестиций. Это обратная сторона политики ресурсного национализма», – считает Александр Разуваев из «Альпари».

Второй момент – цены на нефть. Дело в том, что Арктика рентабельна только при цене Brent выше 100 долларов за баррель, а нынешняя цена нефти делает эти проекты для бизнеса совершенно непривлекательными. Выход – опять же в смягчении налогового режима, который снизит планку рентабельности таких проектов, говорит Разуваев.

С другой стороны, 50% доходов российский бюджет получает как раз благодаря этим налогам для нефтяников. А сейчас и так идут разговоры о том, что потребуется корректировать бюджет, если мировые цены на нефть пойдут дальше вниз. Понятно, что в такой ситуации сложно отказываться от налогов.

Однако потери доходов бюджета из-за ослабления налогового режима для нефтянки можно компенсировать разными способами. «Государство может иметь свою долю в нефтяных доходах не через налоги, а через дивиденды. Например, сейчас Роснефть отправляет на дивиденды 25% чистой прибыли, а мировые лидеры сектора – 40–60% от чистой прибыли. Эту ситуацию пора уже менять», – считает Разуваев.

Также выпадающие доходы можно компенсировать за счет прогрессивной ставки НДФЛ, налога на роскошь и ослабления рубля, полагает эксперт. «При стагнирующей добыче действует следующая пропорция – падение Urals на 10 долларов за баррель компенсируется для бюджета снижением рубля против доллара примерно на семь рублей», – указывает эксперт из «Альпари».

Еще один вариант для роста добычи нефти подсказывает научный руководитель Института нефтегазовой геологии и геофизики им. Трофимука Алексей Конторович в своем докладе на конференции «Геологоразведка-2014» в Москве.

По его мнению, помочь могут малые и средние нефтяные компании, которые при господдержке способны заняться освоением мелких месторождений в зрелых регионах нефтедобычи, где уже есть инфраструктура. По оценке эксперта, они смогут увеличить рост добычи нефти в стране на 30–40 млн тонн нефти в ближайшие 20–30 лет.

Еще один вариант, который в последнее время все чаще поднимается, – это допуск китайских партнеров в добычу в России. Владимир Путин недавно говорил, например, что Китай может войти в проект по разработке Ванкорского нефтегазового кластера в Красноярском крае. А на днях китайская CNPC уже вошла в акционерный капитал и получила место в совете директоров Ванкорнефти.

Текст: Ольга Самофалова