Возьмем, к примеру, валовый внутренний продукт. Грубо говоря, это макроэкономический показатель, отражающий рыночную стоимость всех конечных товаров и услуг, произведённых за год во всех отраслях экономики на территории государства. Существуют три методики расчета ВВП: по доходам, по расходам и по добавленной стоимости.

Однако критики говорят, что как ВВП не считай, он все равно не отражает реальные условия жизни людей. К числу скептиков относится такая значимая персона, как лауреат Нобелевской премии в области экономики Джозеф Стиглиц. По его мнению, необходимо разработать иные критерии оценки, помимо ВВП, и создать экономики, которые находились бы за рамками глобального супермаркета.

Как выразился экономист: "Мы должны помнить, что истинная валюта жизни – это сама жизнь".

С такой постановкой вопроса согласны многие эксперты. Генеральный директор Центра стратегических оценок и прогнозов Сергей Гриняев отметил:

"Хорошо известно, что современные методы экономической статистики разрабатывались в эпоху индустриального и отчасти постиндустриального общества. Сегодня мы говорим о переходе к обществу информационному, когда скорость обращения капиталов существенно возросла. И, конечно же, в таком обществе с новой экономической моделью традиционные экономические инструменты дают неадекватные результаты.

В чем проблема ВВП? Если землекопы роют яму, увеличивая тем самым валовый внутренний продукт, а потом эту же яму закапывают, то по результату получается удвоение ВВП. Хотя ямы как не было, так и не будет.

Если говорить о том, что же предложить взамен, то я бы поставил во главу угла качество жизни человека. Если в результате экономической деятельности оно увеличивается (а данный параметр можно оценивать по-разному, например, через увеличение продолжительности жизни) – это будет интегральный, комплексный показатель, который выражает и качество медицинского обслуживания, и качество социума, и бытовое положение человека, условий его труда и т.д."

 

Критики нынешнего положения дел утверждают, что концепция ВВП пагубна, поскольку рост этого показателя отражает скорость превращения природы в деньги, а общей земли - в сырье.

Увеличение производства обуславливает экономический рост. Но что происходит на самом деле? Предположим, компания производит бутилированную воду. По факту она выкачивает ресурс из-под земли, обедняя природу и местные сообщества. Так произошло в Индии, когда хищническая производственная деятельность международного концерна привела к оскудению источников питьевой воды и массовым протестам населения.

В результате завод закрыли. Но он почти наверняка откроется в другом месте. Потому что краеугольный камень капиталистической модели – прибыль и экономический рост без всяких морально-этических примесей.

 

Эксперты говорят, что бедность продолжает расширять свои границы, хотя доходы предпринимателей растут. И это понятно, ведь если все аспекты жизни превращаются в источник коммерческой прибыли и товар, а уровень развитости экономики измеряется только денежными потоками, жизнь становится дороже, а люди – беднее.

В результате мы получаем войны за ресурсы, и не только нефтяные. На подходе продовольственные и энергетические войны, базирующиеся на безграничной жажде наживы наиболее сильных субъектов международного права. Более того, разрушается само международное право, что хорошо видно на примере последних событий на Ближнем Востоке.

В своей книге "Цена цивилизации" теоретик шоковой терапии и либерализации рынка Джеффри Сакс пишет, что основой экономического роста Америки является спад гражданских добродетелей среди политических и экономических элит. Действительно среди финансистов и предпринимателей довольно мало людей с высокой моралью.

Российский экономист Евгений Балацкий считает, что за этим стоит "дарвиновский эволюционный императив". Становление капиталистических отношений приводит к стремлению обогатиться любой ценой, в том числе за счет эксплуатации других людей, отмечает эксперт.

По мнению Балацкого, мы узаконили приоритет выгоды над пользой и возвели в норму откровенно эгоистичное стремление к личному благу и благосостоянию. Это порождает рыночные искажения в социальной системе.

"В настоящее время указанные искажения достигли такого масштаба, что угрожают существованию самой социальной системы, – пишет экономист. – Об этом красноречиво свидетельствует ухудшение экологии, долговые кризисы, охватившие многие страны мира, и прежде всего США, череда арабских революций, сомнительное сохранение Евросоюза и пр."

В общем, создается впечатление, что сейчас экономика поставлена с ног на голову. Необходимо, чтобы в системе ценностей государства что-то превышало стоимость денег как таковых; чтобы рост ВВП не был главным мерилом успеха нации. Другое дело, что в рамках нынешней модели предложить иной адекватный показатель пока не получается, пояснил управляющий директор группы компаний "АЛОР" Сергей Хестанов:

"Дискуссии о том, что ВВП не совсем адекватно отражает состояние дел в экономике, ведутся уже не первое десятилетие. Действительно у него много изъянов. И очевидно, что когда-нибудь будет изобретен другой, более объективный показатель. Однако в настоящее время лучшего еще не придумали. Поэтому, скорее всего, в ближайшее время ВВП как инструмент экономического состояния страны останется.

С другой стороны, те кризисные явления, которые не прекращаются в мировой экономике, так или иначе стимулируют дискуссии относительно инструментов измерения и того, как состояние экономики влияет на отдельные социальные группы.

Вообще, если посмотреть на то, как развивалась экономическая мысль, все глобальные революции в экономических взглядах, как правило, происходили в периоды кризисов. В частности, Великая депрессия выдвинула такую концепцию, как кенсианство. Стагфляция 70-х годов – монетаризм. Как правило, та экономическая концепция, которая выдвигается во время кризиса, способствует преодолению этого кризиса. Нынешний кризис, скорее всего, будет преодолен тогда, когда экономисты предложат какую-то новую, возможно, ранее неизвестную идею, которая и будет способствовать поступательному развитию экономики.

Интерес людей к социализму достаточно четко коррелируется с экономической ситуацией. Когда экономика растет, популярность социалистических идей падает. И, напротив, стоит экономике надолго замедлиться, как социалистические идеи тут же возрождаются. Так происходит начиная с Карла Маркса".

 

По мнению руководителя Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений Василия Колташова, неолиберальные принципы экономики "дешевого труда", опоры на низкую зарплату и социальную незащищенность рабочего показали себя совершенно непригодными для преодоления кризиса. Иных, не либеральных ультрарыночных, решений потребовали не только передовые умы, но и сама логика развития капитализма.

Как заявил директор международной правозащитной организации Global Exchange и эксперт инициативы "Постглобализация" Кевин Дэйнахер, необходима альтернативная модель экономического развития мира, которая была бы более стабильной с экологической точки зрения. Она может быть основана на трех столпах: экология, социальная справедливость и финансовая надежность.

Иными словами, перед нами встал во весь рост вопрос о более равномерном перераспределении богатства и власти. По сути это и есть движение к подлинной политической и экономической демократии, о преимуществах которой испокон веков твердили утописты и романтики.