Улучшение инвестиционного климата - одна из основных задач, которые предстоит решить правительству. Такие цели ставит перед Минэкономразвития его новый глава Алексей Улюкаев. В своем интервью телеканалу "Россия-24" он также рассказал о реформе экономических институтов.
Улучшение инвестиционного климата - одна из основных задач, которые предстоит решить правительству.
Алексей Валентинович, здравствуйте. Мой первый вопрос, конечно же, о том, как вы понимаете для себя задачи Министерства экономического развития, вообще, роль министерства в структуре экономических ведомств и институтов российских? Ну, и насколько это отличается от того, чем вы занимались в Центробанке?
Думаю, что это вот одно из трех, один из центров принятия принципиальных экономических решений, то есть это Министерство экономики, Министерство финансов и Центральный банк. Каждый имеет свою специфику, но каждый работает в целом на общую задачу. А задача - это экономический рост, не краткосрочный, а долгосрочный, серьезный, устойчивый экономический рост. Здесь мы сталкиваемся с очень серьезными вызовами.
У нас заметное замедление. Это общемировая проблема, не только российская. Но и в этих не очень хороших мировых условиях надо находить возможности для роста, и эти возможности - это и есть задача в министерстве. Я вчера на правительстве с таким небольшим докладом по этому поводу выступал, вот. Ну, ведь доброжелательная среда для бизнеса, инвестиционный климат. Это красивое слово, но за ним стоит набор вполне понятных, понятных решений, связанных с условиями создания бизнеса, с конкурентной средой, с барьерами для входа, с транзакционными издержками, с возможностью подключения к сетям, с использованием в инфраструктурах возможностей, с кредитом, с антимонопольным законодательством, с законодательством оздоровления предприятий, с системой учета отчетности и так далее.
Здесь немало можно сделать, для того чтобы, с одной стороны, снизить издержки бизнеса, а с другой стороны, понизить его риски. А издержки высоки. Мы сейчас видим, что в первом квартале этого года совершенно не ординарное решение - это снижение общей прибыли по народному хозяйству, по экономике в целом, очень значительное, и с которым мы сталкивались прежде только в кризисные годы. Очень высоки издержки на рабочую силу, высоки тарифы естественных монополий, другие издержки. В этом направлении мы работаем и дальше будем работать. Конечно, диверсификация экономики - ключевое звено.
Мы на нефтяном коне, видимо, уже быстро ехать не сможем. И это связано не только с какими-то волнами, там, кризиса, а с общей долгосрочной другой глобальной картиной, с тем, что альтернативные источники энергии входят в Соединенные Штаты. Прежде страна-импортер энергии становится глобальным экспортером в очень короткой перспективе. Где-то к 20-му году ситуация изменится принципиально. Поэтому мы должны стимулировать не сырьевой экспорт, мы работаем над этим немало, должны использовать возможности, которые нам дает наше членство во Всемирной торговой организации, возможности, которые будет давать членство в Организации экономического сотрудничества и развития, куда мы стремимся вступить и работаем над этим. А вот использование этого потенциала, развитие малого и среднего бизнеса, вот, я считаю, что вот самый центр наших усилий.
Если вы не против, несколько деталей. вот транзакционные издержки, вы их упомянули, я помню тема очень была актуальна, ну, когда ее обсуждали еще с представителями Центробанка, вы тоже об этом говорили много. Кто сейчас должен этим заниматься? Это тоже задача Минэконома будет или же это задача мегарегулятора, который создается, как некоторые говорят, в том числе и для этих целей?
Нет, я считаю, что эта задача и для Минэкономики, безусловно, тоже. Тщательная работа по издержкам - это наша задача.
Возможно ли их так снизить, чтобы мы уже получили и процентные ставки по кредитам, более-менее приемлемые, потому что многие упирают в основном на то, что Центробанк, ну, вы знаете, широкое такое представление, что только из-за Центробанка у нас высокие ставки?
Нет, не только из-за Центрального банка. Из учета рисков, которые возникают, из учета тех самых транзакционных издержек. Здесь есть немало над чем можно поработать, начиная просто от упрощения администрирования и в банковской системе, и для клиентуры банков, что позволит снизить их взаимные издержки, и кончая принципиальными вопросами по понижению общей оценки рисков в экономике.
Как вы считаете, в какой перспективе вообще можно решить вопрос улучшения инвестклимата в стране? То есть создание условий для бизнеса - это все-таки такая стратегическая задача. Вот даже на форуме говорили, что это больше такое пожелание несколько, четкая и конкретная цель. Это в среднесрочной, краткосрочной, несколько лет, вот, чтобы сразу был виден результат - через три месяца, через шесть месяцев, через восемь месяцев будет результат. Здесь результат и закладывается годами, и зато и действует годами потом. Я считаю, что это разумная задача на три-пять ближайших лет, принципиальное, существенное решение инвестиционного климата, создание новых институтов улучшения старых институтов. Это касается и чисто экономических институтов, и, скажем, судебной системы, общего правового порядка в стране. Это касается и структуры экономики. Три-пять лет - разумный срок для каких-то ощутимых, значимых перемен в этой области.
Понимаю, еще, наверное, рано говорить, вы сказали, что, понятно, невозможно быстро погрузиться в те задачи и дела, которые оставило руководство, предыдущее руководство Министерства экономического развития. Но тем не менее, может быть, вы понимаете какие-то несколько задач, которые из предыдущего плана, из предыдущих задач, обязательно перейдут для вас вот в ваш, что ли, такой ежедневник. Что самое главное сейчас на повестке для Минэконома стоит? Вы упоминали, например, работу с торгпредствами и так далее?
Конечно. Вот я назвал несколько принципиальных направлений. Действительно, в составе ключевых задач они расшифровываются. Я согласен с теми подходами многими, из тех подходов, которые мой предшественник, и мои предшественники, я скажу шире, реализовывали. В частности, для того чтобы в самом деле способствовать нашему несырьевому прежде всего экспорту, мы должны тот мощный инструмент, который у нас есть, Торгпредство, полностью перезагрузить, что называется. Вот. И эта работа ведется, новый облик Торгпредства, система такого сервисного. Это сервисная организация, на самом деле. Это сервис для бизнесов, вот. Вот это сопровождение, заключены соглашения с рядом крупных компаний, это будет развиваться, это система бизнес-сопровождения от двери к двери, установление прямых контактов, помощь заключения контрактов, контрпротекционистские шаги с использованием тех возможностей, которые дает нам, как я уже сказал, членство во Всемирной торговой организации. Это большая работа, которая, мне кажется, неплохо стартовала, у нас здесь, и которая в скором времени будет давать результаты.
А по работе с инвесторами, которые приходят сюда в Россию, у вас большой опыт по линии РФПИ. Вы неоднократно говорили, что очень важно снизить вот эту вот планку за приток прямых инвестиций, поскольку, конечно же, мы за тот риск, который существует внутри российской экономики, и вынуждены платить достаточно приличный процент. И как это сделать, и нет ли здесь, я уже такой мостик к торгпредствах перебрасываю, элемента создания слишком тепличных условий для бизнеса. То есть там за руки подводим и сводим с инвестором, а здесь инвестору создаем абсолютно идеальные условия, что им практически ничего не нужно делать?
Ну, я бы не сказал, что мы такие уж создаем тепличные идеальные условия, они далеки, они на самом деле, от этого. Речь идет ни о том, чтобы какие-то виды бизнеса имели какой эксклюзив. Мы должны создать национальный режим бизнеса приемлемый. Это касается всего: налогового администрирования, рассмотрение дел в арбитраже, услуг естественных монополий, более широких спектр государственных услуг. Мы взимаем налоги с бизнеса, мы должны представить ему необходимые ему государственные услуги. Зачастую наше вмешательство не помогает, а ухудшает ситуацию бизнеса. Поэтому вот мы ведем оценку регулирующего воздействия. Регулятор, вот как клятва Гиппократа: ты должен не навредить по меньшей мере, а уж если получится, помочь. Так получается не всегда. Мы хотим быть очень внимательны и тщательны в этой работе.
У вас большой опыт работы и в Минфине, и в Центробанке, вот теперь третье ключевое ведомство, Министерство экономического развития. Наверное, риторический вопрос, по-своему, но вот как здесь можно совместить, об этом много говорилось, вот эту строгую бюджетную рамку и задачи экономического развития? Потому что это, в общем, на первый взгляд, противоречивые очень вещи? Мне кажется, принципиального противоречия нет. Конечно, есть немало вот технической работы сложной, и споров, и дискуссий. Это нормально. Но принципиально, мне кажется, что строгая бюджетная рамка задает понятные условия на годы вперед. Бизнес должен понимать, как и что будет делать государство. Если, например, у нас инвестиционные контракты долгосрочные, и для того чтобы они осуществлялись нормально, бизнес должен понимать, что в следующем году или через год, через три года, не произойдет ничего такого, что помешает государству исполнить свои обязательства перед бизнесом. А это риск, который тоже, вот, учитывается в цене, в цене кредита или в цене контракта. Поэтому это чрезвычайно важная вещь - понятная, прозрачная система бюджетных отношений, четкое исполнение бюджетного правила. С другой стороны, я считаю, что сейчас возможен некоторый бюджетный маневр в сторону инвестиций, прежде всего инвестиций в инфраструктурные проекты. Наша задача именно вести проектную деятельность, то есть, таким образом, упаковать инвестиции, каждый раз имея в виду, что мы скорее говорим о софинансировании, средства бюджета, средства ….., такие как, вот упомянутые вами, Российский фонд прямых инвестиций, Межэкономбанк, другие наши институты развития, и средства национальных и глобальных инвесторов, которые могут быть в рамках одного проекта с правильным учетом и распределением рисков, с правильным профилем доходности проекта, и выгоды для каждого из его участников учтены.
Вас еще, помимо всего прочего называет и человеком, который способен обеспечить координацию между двумя стратегиями уже - бюджетной и кредитно-денежной. И вот это две другие стороны этого треугольника, имею в виду, там, Минэконом, Центробанк и Минфин. Вот, насколько здесь сложная задача? Причем, я понимаю, что бизнес-то как раз вас поймет. Но у вас есть коллеги и чиновники, которые тоже считают, что лучше знают, как помочь бизнесу и какие траты нужны?
Мне кажется, что мне повезло, что я работал и в Минфине, и в Центральном банке и понимаю коллег, которые там работают. Мне кажется, у нас есть очень хорошие шансы на успешное взаимодействие, у нас просто личные очень, я считаю, отношения с руководством этих ведомств. Мы имеем сходное понимание задач и способов их реализации, вот. И мне кажется, наша дискуссия будет плодотворной и принесет хорошие результаты.
Информационный повод вчера был очень хороший, ну, на днях, назовем это так, разговор о приватизации, один из самых интересных для деловых СМИ. В последнее время очень много слухов ходило о том, что приватизационный план будет очень сильно скорректирован. Как вы относитесь к вопросу того, что все-таки государство может сопротивляться тому, чтобы терять контроль в ключевых секторах? Слухи такие были. Что здесь, вам кажется, в самом правильном, были слухи относительно сырьевых компаний в первую очередь?
Значит, смотрите. Во-первых, для приватизации фискальная составляющая не главная, она важна, но она не самая главная. Приватизационный план - это тот сигнал, который государство посылает обществу, сигнал о правильном балансе между государственным и частным, и общественном, индивидуальном. Это сигнал и российскому обществу, и мировому обществу. Это часть того самого предпринимательского инвестиционного климата, важная часть. И в этом смысле, я считаю, что наш план понятный, прозрачный, амбициозный. Он был несколько скорректирован относительно предшествующей стадии.
С чем это связано? Это связано с тем, что приватизация не такое простое дело. У нас есть некоторый задел из предшествующих периодов. То, что мы не смогли сделать, перешло сюда. Поэтому была проведена некоторая коррекция. Это касается отнюдь не сырьевых компаний, а в целом профиля компаний. Скажем, и банков некоторых, и сырьевых компаний, технологических. Причем коррекция была не только в сторону смягчения приватизационных задач, но и, наоборот, в ряде случаев в сторону их, ну, большей амбициозности. Это касается, например, аэропортов московского авиаузла, который дополнительно сюда, в эту программу вошли. Это касается транспортной лизинговой компании, там, "Росспиртпрома", которые не были прежде в этой программе. Поэтому это процесс, который, я не сказал бы, что мы смягчили или ослабили наши приватизационные усилия. Мы просто, может быть, привели их в несколько большее соответствие с той реальностью мировых рынков и задач развития внутри страны, которые есть.