ОКО ПЛАНЕТЫ > Версия для печати > Подписание «газового» договора с Китаем вновь откладывается. Почему «Газпром» и CNPC не могут договориться?

Закончил химический факультет МГУ, к.х.н. В настоящее время журналист. Сфера интересов — нефть, газ, энергетика. Блог в ЖЖ — obkos.livejournal.com

Переговоры о цене российских газовых поставок в Китай вновь фактически зашли в тупик. Если ранее предполагалось, что хотя бы предварительная формула цены будет понятна к июню (было бы логично анонсировать событие на Питерском экономическом форуме), то теперь это откладывается в лучшем случае на осень.

19 июня Алексей Миллер сделал заявление, суть которого в следующем: поставки российского газа в Китай будут осуществляться без привязки к спотовому американскому рынку. Признаться, когда впервые услышал эту новость, — был удивлен. Неужели и вправду такой вариант мог обсуждаться? Да, как стало известно чуть позже, китайская сторона предлагала включить в формулу цены такую индексацию.

Выглядит это странно — ведь в настоящее время (за исключением поставок СПГ из самих Соединённых Штатов) таких контрактов никто не заключал. Привязка поставок к ценам американского спотового рынка (HenryHub) действительно обсуждается — в частности, для новых газовых месторождений Восточной Африки, в первую очередь с шельфа Мозамбика. Но в этом случае речь идёт об СПГ, то есть тут существует хотя бы внутренняя логика. К примеру, мозамбикский СПГ будет конкурировать с американским, а значит, и начальные ценовые уровни могут быть одинаковыми.

В случае российских поставок такой вариант, естественно, должен быть исключен.

Во-первых, потому что речь идет о трубопроводном газе, где экономика транспортировки принципиально другая. А так как расходы на доставку занимают значительную часть конечной цены газа, то, строго говоря, вообще непонятно, куда пристраивать Henry Hub в ценовой формуле.

Ну и главное: было бы очень странно, если бы цена российских поставок в Китай управлялась бы ценами в США. И, кстати, даже в таком случае риски здесь есть и для Китая — вдруг после заката сланцевой добычи цены в США вырастут.

В широком смысле то, что Китай и Россия так долго не могут найти «общий знаменатель» в определении формулы цены, отражает не столько нежелание сторон прийти к компромиссу, сколько неопределенность на мировом энергетическом рынке.

Вкратце напомним логику развития ценообразования на газовом рынке. Это сейчас нефть используется только на транспорте. А ещё в начале второй половины прошлого века нефтепродукты были основой почти всех сфер энергетики (наравне с углем). Поэтому когда в ряде областей газ стал замещать нефть, цена на газ стала рассчитываться на основе нефтяной привязки, и цена эта отражала стоимость замещения соответствующих нефтепродуктов. Позднее эта схема стала еще удобнее и прозрачнее, так как развитие биржевой торговли нефтью в значительной мере гарантировало отсутствие манипуляций на рынке. Но со временем области использования нефтепродуктов и газа фактически полностью разошлись, а значит, логика в старой концепции исчезла. Но прозрачную и независимую систему ценообразования на газ создать не успели, а сложности транспортировки газа по сравнению с нефтью не позволяют в принципе сформировать единый мировой газовый рынок. Все эти проблемы характерны в первую очередь и для нашего газового диалога с ЕС. В Китае же газовый рынок вообще сильно зарегулирован, и цены на газ отличаются от провинции к провинции в разы.

На эту коллизию накладывается ещё несколько проблем. Во-первых, начинающийся пик добычи нефти — этого ресурса начинает не хватать. Китайцев понять можно — они боятся, что цены на нефть резко вырастут и оторвутся от цен на тот же газ. Во-вторых — неопределенность на газовом рынке. Роль газа растёт быстрее, чем создаются механизмы, регулирующие ценообразование. Плюс к тому фактор «сланцевой революции», создающий иллюзии о скорой дешевизне и доступности газа. Наконец уголь. Китай, который потребляет половину мировой добычи угля (и почти всё производит сам), рискует в ближайшее время столкнуться с ростом себестоимости добычи и прохождением «пика угля». Поэтому формула, основанная на цене замещения угля газом, тоже выглядит на длительную перспективу нежизнеспособной.

Определенно же можно сказать одно — период дешёвой энергии уже в прошлом. А восточносибирский газ — он никуда не денется и попозже точно уж пригодится. Почему же наше руководство стремится заключить договоры с Китаем? Казалось бы, недостатка в валютных резервах нет, напротив, мы по-прежнему складируем часть «лишних» денег в американских долговых обязательствах. Да и объёмы (в контексте бюджетных поступлений) там не такие уж и большие. Думается, дело в политике. Руководство страны хочет связаться с Китаем газопроводами в первую очередь для укрепления отношений между двумя странами.

Почему торопится? Видимо, понимая, что вызовы будет преодолеть тем проще, чем быстрее и крепче будет создан стратегический союз с Китаем. Так что связка трубопроводами — вопрос в первую очередь политический. Что конечно не означает, что нужно отдавать газ задёшево. Китай тоже выжидает — в том числе и потому, что географическое положение месторождений Восточной Сибири делает наиболее рентабельной продажу газа именно на китайский рынок.