Деофшоризация: деньги не любят ходить строем

В России сложилось два лагеря экономистов и чиновников, имеющих противоположные взгляды на борьбу с офшорами. Одни считают их «прачечными», куда стекаются незаконно полученные или просто украденные деньги. Другие же полагают, что стремление национальных капиталов укрыться в странах с либеральным фискальным режимом должно восприниматься как сигнал о том, что не все благополучно в родном королевстве. Об этом пишет агентство FINMARKET.RU

Если под деофшоризацией понимается облегчение условий для ведения бизнеса внутри страны, то эту политику можно только приветствовать. Любые попытки силой и угрозами заставить российский бизнес уйти из офшоров приведут к ухудшению предпринимательского климата в стране, увеличению издержек и снижению конкурентоспособности отечественной экономики, сдерживанию темпов роста ВВП, предупредили эксперты в ходе состоявшегося в среду заседания делового клуба ФБК. По большей части эксперты противоречили тезисам доклада Бориса Хейфеца «О деофшоризации экономики», в котором он призвал к куда более жестким методам борьбы с теми, кто использует офшоры.

Алексей Яковлев, руководитель практики налоговых споров «ФБК Право»:

«В нашей стране есть понимание, что только методами кнута эту проблему не решить. Об этом свидетельствует доклад Экспертного управления администрации президента, предлагающий в основном меры, повышающие удобство ведения бизнеса внутри страны, например, более удобное налогообложение операций с акциями.

С другой стороны, делаются шаги, настораживающие бизнес. Например, «антиотмывочный» законопроект № 196666-6, называемый в простонародье «666», позволяющий налоговикам получать информацию об операциях по банковским счетам физических лиц. Смущает возможность злоупотреблений. Важно, чтобы любой такой запрос был доведен до сведения самого налогоплательщика.

Еще одним примером действий властей, настораживающих бизнес, является законопроект, дающий налоговикам возможность получать все результаты аудиторских проверок даже без разрешения проверяемых организаций.

Простое снижение налоговых ставок не приведет к тому, что в отечественные офшоры станет ломиться бизнес. В создание на нашей территории суверенной зоны с английским правом я не верю. Создать офшор с тайной бенефициаров – это идти против всего мира, который с этим борется.

Если борьба с офшорами будет вестись всерьез, кто-то будет строить более сложные схемы, кто-то будет вынужден вернуться в страну и строить свою деятельность по внутренним правилам. В любом случае, это увеличит издержки бизнеса».

Анна Грищенкова, руководитель группы по разрешению споров «ФБК Право»:

«Наши клиенты сталкиваются с тем, что борьба с офшорами проводится в ручном режиме. Например, требование президента Владимира Путина раскрыть информацию обо всех собственниках и бенефициарах контрагентов компаний с госучастием. Потребовалось собрать огромное количество документов, и многие их предоставили, чтобы не лишиться контрактов и собственности.

Высший арбитражный суд (ВАС), не стесняясь, говорит, что ждать изменения закона долго, и они пытаются в ручном режиме подкручивать правоприменение. Так, ВАС стал требовать от сторон, зарегистрированных в офшорах, самостоятельно доказывать законность своих действий.

С одной стороны, ВАС говорил о заинтересованности в переносе судебных споров как можно более широкого круга к нам в страну. С другой стороны, наши суды очень не любят споры по сделкам, заключенным по английскому праву.

Через год после принятия закона о хозяйственном партнерстве, который был призван заимствовать некоторые удобные для бизнеса инструменты английского права, подобных структур создано всего несколько по всей стране. Бизнес эта форма не заинтересовала».

Юрий Симачев, Институт анализа предприятий и рынков ВШЭ:

«Спрос на офшоры вызван тем, что наши крупные компании стали глобальными. Они стали пользоваться другим уровнем сервиса, который предоставляют офшоры. Бизнес, входя на новые рынки, часто не хочет, чтобы его идентифицировали с определенной страной. Неудивительно, что больше всего компаний, зарегистрированных на Британских Виргинских островах, с китайским участием. Когда есть определенные ограничения по антимонопольному законодательству, когда на собственном рынке не все здорово, есть риск быть персонифицированным с определенным бизнесом, риск, что этот бизнес могут отнять, тоже возникает потребность в регистрации за рубежом. Еще недавно у нас в стране бытовало представление, что иностранный участник в бизнесе лучше, чем отечественный: мода на совместные предприятия.

Смешивать все это в одну кучу с уклонением от налогов и нелегальным бизнесом неправильно.

Отношение к предпринимателям у нас пока плохое, что постоянно подтверждается фактическими заявлениями представителей госорганов. Любые требования по тайне у нас легко обходятся по просьбе тех или иных представителей власти. Взаимоотношения с бизнесом все чаще строятся по модели повышения социальной ответственности, когда все формы поддержки бизнеса становятся крайне непрозрачными. Государство помогает, но ограничивает какие-то действия бизнеса. В результате возникает взаимная безответственность. Государство говорит, что помогало не самым лучшим, чтобы не вызвать социальные проблемы. А бизнес оправдывает отсутствие успехов ограничением его свободы со стороны государства.

По нашим оценкам, действительно серьезное изменение последних лет, демотивирующее бизнес, – это низкая предсказуемость государственной политики. Существует масса отложенных решений: о налоговом маневре, о пенсионной реформе и многое другое. Высокая стоимость кредитов связана с большими рисками изменения правил игры, а от них прямо зависит вся экономика проекта, удастся его реализовать при новых порядках или нет».

Евгений Тарло, член комитета Совета Федерации по экономической политике:

«У меня достаточно много коллег, которые высказывают (порой непублично) точку зрения, что политика деофшоризации – не всегда хорошо. Все, что хорошо для экономики, должно работать. Если сегодня офшоры позволяют нашей экономике при плохом инвестиционном климате дышать, то пусть работают.

Ухудшить условия для ведения бизнеса – это сократить налоговую базу, снизить занятость, увеличить социальную напряженность. После повышения страховых взносов для малого бизнеса у нас закрылось порядка 300 000 частных компаний. А доходы Пенсионного и других фондов не увеличились. Решение будет отменено, но осадок останется. Тысячи предпринимателей не вернутся к своему бизнесу.

Желание скрыть владельца (часто офшорами пользуются чиновники и правоохранители) и криминальное происхождение капиталов – это всего несколько процентов среди причин создания офшоров.

Больших проблем в нашем материальном законодательстве нет, оно не так плохо. Проблема в судебной практике, когда используется масса уловок для обоснования выгодного кому-то решения. Лоббирование групп интересов есть во всех западных судах – и кипрских, и британских. Но нет того, чтобы можно было открыть какую-то дверь бывшего судьи или другого человека, позволяющего за определенную сумму решить проблему.

Более 80% экономики – это гиганты, которые принадлежат персонально известным руководству страны лицам. И надо проводить персональную работу по деофшоризации, лично с каждым.

Кипрский кризис, методы его разрешения дают большой шанс для перевода отечественного бизнеса в нашу юрисдикцию. Нужен финансовый инструмент легализации капитала, например, облигации развития».

Станислав Сушко, вице-президент банка «Траст»:

«Есть несколько десятков человек, с которыми должно разбираться государство в ручном режиме. 99% пользователей офшоров не связаны с отмыванием и прочей незаконной деятельностью. Их привлекают более стабильная юридическая система и финансовые инструменты, которых в России просто нет. У российских банков никаких формальных оснований для защиты банковской информации перед госорганами уже нет.

Наша экономика не растет, потому что государство входит во все отрасли со своими госмонстрами. Нам с ними тягаться ни по доступу к ресурсам, ни по ставкам невозможно».

Александр Захаров, партнер консалтинговой компании Paragon Advice Group:

«Для того, чтобы простимулировать возврат бизнеса в российскую юрисдикцию, прежде всего нужно ввести общую культуру равного отношения ко всем со стороны власти. Политика, проводимая правительством в отношении предпринимателей, не должна быть избирательной. Процессы должны быть максимально прозрачными, чтобы и у населения, и у рядовых предпринимателей возникало ощущение безопасности и стабильности. Нужно сделать так, чтобы не народ ждал от правительства дополнительных гарантий, а чтобы практика правоприменения стала однородной. Таким образом, после создания благоприятного климата многие смогут принять решение для перевода своих структур владения из-за рубежа.

Поскольку многим даже неинтересна незначительная налоговая экономия за счет использования Нидерландов, Люксембурга, Кипра – все просто хотят защиты своих прав. Когда это сможет обеспечить Россия, бизнес будет адекватно отвечать налоговыми отчислениями. В последнее время существует динамика неприятия в отношении отдельных представителей власти и бизнеса, это диктуется избирательными преимуществами. Население и средний бизнес, которого и так уже не осталось, не понимает, почему кто-то соблюдает правила, а кто-то нет.

Для привлечения иностранного капитала нужно создавать прозрачную систему налогообложения с отсутствием порочных дефектов – административных барьеров, системы кормлений за выдачу разрешений. Хочется порекомендовать власти обратить внимание на опыт Сингапура и Китая, где существует абсолютно равный подход к нарушителям закона.

Я соглашусь с Борисом Хейфецем: адекватная система наказаний и неотвратимость его может сыграть свою роль. Думаю, должна быть именно неотвратимость наказаний, но нужно также включить в санкции конфискацию незаконно полученных средств, например, в результате отмываний. Необходимо признать налоговое нарушение преступлением в качестве предшествующего отмыванию денег. Что касается налоговой амнистии, то я бы проводил ее хоть каждый год, но у предпринимателей нет гарантии, что их не посадят даже после амнистий. Увеличение амнистии до 10 лет вряд ли актуально без привязки к решению такой проблемы».

Алексей Девятов, главный экономист «УРАЛСИБ Кэпитал»:

«Для того, чтобы заниматься деофшоризацией, командные меры не слишком помогут. Нужно повышать привлекательность российской юрисдикции и экономики в целом, а для этого нужно заниматься повышением качества институтов и госуправления. Это длинная повестка дня – реформа судебной системы, защита прав собственности. Всем этим комплексом надо заниматься, но больших успехов пока не видно со стороны правительства. Эта идея о деофшоризации пока останется на бумаге, я думаю. Пока все будут договариваться, как провести это. Эффект будет весьма незначительным. С другой стороны, я не верю, что пойдут на такой радикальный метод, который установит ограничение капитала и закроет российскую экономику. Только рыночные методы приведут к улучшению климата.

Усиление ответственности и создание финансовой полиции – это и есть тот административный путь, который мало что даст. Крупные компании имеют все возможности, чтобы замаскировать свою деятельность».

Николай Кащеев, директор аналитического департамента Промсвязьбанка:

«Работа с офшорами – всемирная практика. Другой вопрос, насколько у нас внутри страны чистые и прозрачные вращаются. А это уже только наша проблема? Офшоры же доступны всем, но такую проблему так остро не ставят ни англичане, ни американцы. Я думаю, надо решать проблему, почему люди туда бегут. Уничтожить офшоры вряд ли возможно, они действительно привлекательны. Существуют схемы, при которых действительно удобно их использовать. Другое дело, что у нас все имеет гипертрофированный вид. Нам нужно право на уровне английского, 200 лет неприкосновенности собственности. Правоприменение плохое, а мы плодим в большом количестве жесткие законы. Нужно либо сделать правоприменение нормальным, либо дальше плодить эти законы в надежде, что они помогут. А это вряд ли продуктивный способ».

Ярослав Лисоволик, главный экономист Deutsche bank:

«Для начала нужно посмотреть на возможности увеличения транспарентности, открытости финансовых потоков, финотчетности, на введение правил по раскрытию бенефициаров. По большому счету, для борьбы с уходом денежных средств нужно больше прозрачности компаний для всех без исключений.

Одним из ключевых факторов является, конечно, улучшение условий в самой России, инвестклимата. В 2006–2007 годах мы видели, как шли средства, когда условия были благоприятными в самой экономике. Сейчас если будут приняты меры, то Россия может вернуть все ушедшие деньги».

ТПП-Информ