Дэвид Кортен: Деньги против богатства

Дэвид Кортен (David Korten): получил степень бакалавра и доктора философии в Высшей Школе бизнеса Стэндфордского Университета, работал на факультете Гарвардской Высшей Школы бизнеса. Много лет провёл в Азии по линии Фонда Форда и Американского Агентства международного развития. Является автором книги "Когда корпорации правят миром" (When Corporations Rule the World — Berrett-Koehler and Kumarian Press, 1995), президент Гуманистического Форума развития (People-Centered Development Forum) и член руководства организации Позитивное Будущее (Positive Futures Network), издатель журнала "YES!".

Откуда это безумие? Наша экономика процветает. Рынок акций показывает всё новые рекорды (sic!). Американская экономика вновь объявляется наиболее конкурентноспособной в мире. Мы уверены, что никогда не были столь богаты, как сегодня, и с каждым днём становимся ещё богаче...

В то же время нам говорят, что уже нет денег для обеспечения должного образования наших детей, медицинского обслуживания и социального обеспечения бедных, защиты окружающей среды, парков, достаточной зарплаты трудящихся, общественных культурных фондов и публичного радио или же адекватных пенсий по старости. В соответствии с официальной мудростью, мы больше не можем позволить себе того, что некогда считали само собой разумеющимся. Как это стало возможно? Где была допущена ошибка?

Краткая ссылка. Проблема, определённо, состоит не в отсутствии денег. Мир в них купается. 450 миллиардеров на планете обладают большим финансовым достоянием, чем совместный годовой доход половины человечества.

Проблема же состоит в том, что хищническая глобальная финансовая система, движимая единственным императивом делать всё больше денег для тех, кто уже имеет их в достаточном количестве, быстро истощает реальный капитал — человеческий, общественный, природный и даже физический, — от которого зависит наше благосостояние.

Действительно сложным моментом является то, что многие из нас становятся добровольными соучастниками того, что лучше всего определяется как "война денег против жизни". Частично это происходит из нашей неспособности понять, что деньги не есть богатство.

Богатство — это нечто, имеющее реальную ценность в соответствии с нашими потребностями и осуществлением наших желаний. Современные деньги — это всего лишь цифры на листке бумаги или электронный счёт в компьютере, что позволяет их владельцу преъявлять запросы на реальное богатство — в соответствии с общественной договорённостью. В своём заблуждении мы сосредотачиваемся на деньгах в ущерб тем вещам, которые в действительности поддерживают хорошую жизнь.

Удивительно, насколько неадекватно наш собственный язык выражает критическую разницу между деньгами и реальным богатством. Представьте себя в одиночестве на пустынном острове, где у вас нет ничего, кроме набитого стодолларовыми купюрами чемодана. Смысл примера ясен.

Во время посещения Малайзии, несколько лет тому назад, я встречался с местным министром, ответственным за лесонасаждения. При объяснении малайской политики в этом направлении, он заметил, что для страны было бы намного лучше, если бы все её леса были, наконец, сведены, а деньги от продаж осели в банках для получения процентов. Тогда финансовая отдача была бы большей. В моём сознании возникла картина опустошённого и безжизненного мира, в котором существуют лишь банки со своими компьютерами, последовательно и до бесконечности извлекающе свой интерес из продаж древесины.

Важность разницы между деньгами и богатством не касается лишь случая с пустынным островом, но необходима для понимания того, почему мы, имея всё больше денег как нация в целом, всё меньше можем себе позволить. В этом так же лежит ключ к пониманию фундаментальной патологии глобальной экономической системы.

Денежная патология

Представьте себе современную денежную экономику как состоящую из двух связанных подсистем. Одна подсистема производит богатства и состоит из фабрик, домов, ферм, магазинов, средств транспорта и связи, естественных производящих систем планеты и людей, работающих на фабриках, в больницах, школах, магазинах, ресторанах, общественных местах и где-либо ещё в целях производства поддерживающих нас благ и услуг. Другая подсистема производит и распределяет деньги как общепринятый механизм управления богатством. В здоровой экономике денежная система служит как исполнительный посредник при создании благ, направляя реальный капитал в производственные инвестиции и вознаграждая совершающих производительную работу в соответствии с их вкладом.

В здоровой экономике деньги не являются доминирующей ценностью, — как не являются они здесь единственным, а тем более главным средством обмена. Разумеется, одним из самых важных индикаторов экономического здоровья представляется наличие в действующей экономике фактора готовности и взаимности, с которыми люди совершают друг для друга множество больших полезных дел, не ожидая при этом финансовой выгоды. Такое добровольное сотрудничество создаёт и укрепляет основу доверия и взаимопомощи, на которой базируется социальный капитал всякой здоровой семьи, общины или общества.

Патология внедряется в экономическую систему тогда, когда деньги, однажды принятые в качестве средства облегчения торговли, начинают определять жизненные цели отдельных людей и общества в целом. Человеческий, социальный и природный капитал, от которого зависит благосостояние всякого общества, становится объектом жертвоприношения на на алтаре делания денег. Те, у кого уже есть деньги, процветают за счёт тех, у кого их нет. Это и есть социальная патология, именуемая финансовым капитализмом.

Когда финансовые прибыли и транзакции растут быстрее, чем производство реальных благ, то это — явный показатель заболевания экономики. Исследования McKinsey and Company показали, что финансовая прибыль в развивающихся странах ОБСЕ, в период с 1980 по 1992 гг., росла в два раза быстрее, чем их реальная экономика, из чего были сделаны радостные прогнозы о грядущем финансовом росте, в три раза опережающем рост в реальном секторе. [William Greider, One World, Ready or Not; New York: Simon and Schuster, 1997, page 232.] Таким образом, как показал малайский министр, в глобальной экономике деньги действительно растут быстрее, чем деревья.

Более того, наибольшую прибыль получает тот, кто имеет дело с чистыми финансами. В 1996 году акционеры семи крупнейших американских денежных центральных банков (money center banks) получили в среднем абсолютную прибыль в 44%. Специализирующие на финансах взаимные фонды (mutual fonds) — абсолютную прибыль в среднем в 26,5%, существенным образом превзойдя все остальные производства. Фонды, специализирующиеся на акциях much-touted technology, вышли на второе место с 21%.

Растущее доминирование денег раскрывается также в увеличивающейся монетизации человеческих отношений. Не так давно даже в наиболее развитых странах мира половина взрослого населения работала на благо дома и общины бесплатно, что является одним из наиболее фундаментальных и важных аспектов здоровой экономики. Ныне типичной является ситуация, когда взрослые члены семьи, для поддержания домашнего хозяйства, берут по две-три работы. Дети и домашние дела игнорируются, или же перекладываются на плечи других. Коммунальные службы становятся делом публичных работников — до тех пор, пока на это есть деньги. Когда общественный капитал для поддержки соответствующих отношений истощается, семейная или коммунальная жизнь распадается.

Пирамиды, пузыри и глобальное казино

Албания недавно пострадала от общенационального кризиса в результате обрушения мошеннических финансовых пирамид. Западные рыночные специалисты было поражены наивностью албанцев, попавших под впечатление "инвестиционных" схем, обещавших прибыль в 25% месячных и при отсутствии реальной деловой активности. В процессе общенационального спекулятивного безумия, для достижения обещанного халявного изобилия крестьяне продавали свои стада, а городские жители — квартиры. Неизбежный коллапс — после того, как правительство отказалось компенсировать потери, — обернулся широкими бунтами, поджогами и погромами.

Потешающимся над наивностью албанцев следовало бы, прежде всего, принять во внимание собственную ответственность за предложения инвестировать средства фондов социального обеспечения в рынок акций, который даже председатель Федерального Резерва Алан Гринспен назвал существенно перегретым. Спекулятивный финансовый пузырь, где объявленная цена прибыли выходит далеко за пределы её действительной стоимости, является всего лишь усложнённым вариантом схемы классической пирамиды.

Инвестиция в пузырь есть форма азартной игры и не может быть абсолютно наивной. Кому дело до того, что за этим ничего не стоит? Пузырь — это и есть предмет дела. Трюк состоит в том, чтобы поставить крупные фишки и успеть выйти до краха. Это игра нервов. Процесс становится особо воодушевляющим, когда банки готовы принимать инфляционные активы в качестве издержек и дают в долг новые деньги для продолжения игры, что ещё более взвинчивает цены.

Процесс занятия под пузырь вновь сотворённых денег является ключевым для более быстрого роста финансового богатства в сравнении с реальным. Более того, когда пузырь лопается и банки остаются с грудой расписок по невыплаченным ссудам, правительства фактически вынуждены выкупать эти залоги для предотвращения банковского краха, — как это сделало правительство США в случае Большой депрессии и более поздних кризисов сберегательной и кредитной системы. Это ведёт к другому денежному трансферту, на этот раз — от налогоплательщиков в сторону владельцев капиталов.

Ставки на финансовый пузырь — лишь одна из прибыльных игр, привлекающих участников глобального финансового казино. Существуют, также, возможности спекулировать на краткосрочных изменениях цены, покупая и продавая одновременно на различных рынках в целях получения прибыли за счёт расхождения минутных цен, или же играть на деривативных контратах.

В то время, как экономисты безустанно объясняют, каким образом такого рода активность реально обогощает общество, последняя гораздо более адекватно может быть определена как легальноежульничество, где умное меньшинство экспроприирует права на реальные богатства общества, при этом больше способствуя их истощению, чем воспроизведению.

Консумирующий капитал для делания денег

Вильям Грейдер, в своей надавно переизданной книге "One World: Ready or Not", показывает, как корпорации попали в ловушку из-за соревнования за инвестиционные фонды с часто более прибыльными финансовыми играми мира чистых финансов.

За редким исключением компаний с актуально востребуемыми продуктами или специализированными рыночными нишами, в нерегулируемой рыночной экономике большинству корпораций не остаётся ничего иного, как использовать свою экономическую и политическую силу для перекладывания всё большей части своих расходов на плечи общества.

Динамика конкурентной глобальной экономики способствует процессу подобного перекладывания, подстёгивая рабочих и общины в их губительной гонке ко дну. Соревнуясь за предлагаемые корпорациями рабочие места, рабочие и общины вынуждены истощать реальное богатство в интересах прибылей корпораций.

Корпорации, в ответ на давление финансовых рынков:

• Истощают социальный капитал через перенос производства туда, где можно платить меньше прожиточного минимума или использовать страх перед мобильными рабочими местами для давления на профсоюзы в целях снижения зарплат. Прибыль от производства, тем самым, смещается от рабочих к финансистам. Более того, стресс от попыток экономически поддержать себя и семью посредством ненадёжных рабочих мест и с заработком ниже прожиточного минимума, ведёт к разрушению семей и росту насилия, к истощению в обществе социального капитала.

• Истощают человеческий капитал посредством мобилизации молодых женщин в места типа мексиканских макиладор (индустриальный пояс вдоль границы с США — прим. перев.), в условия, ведущие к физическому сгоранию за три-четыре года. Когда же проблемы зрения, различные аллергии, заболевания почек и последствия от стресса истощают их работоспособность, их заменяют новыми молодыми женщинами. Такая практика разрушает жизнь и истощает человеческий капитал общества.

• Истощют естественный капитал планеты через сведение лесов, рыбных запасов и минеральных залежей, загрязнение вод и агрессивного маркетинга ядовитых химикатов.

• Истощают институциональный капитал через сопротивление экологическим и иным формам регулирования, необходимых для долгосрочного здоровья и витальности общества. Далее, корпорации требуют прямых общественных субсидий, субсидируемой инфраструктуры, списывая при этом существенную часть своих налогов. Это переносит большую часть всех налогов на плечи трудящихся, подрывая доверие и дееспособность правительства в его важнейших функциях и снижая тем самым саму легитимность демократического правительства.

• Истощают деловой капитал. Корпоративные менеджеры исходят из краткосрочных перспектив даже в отношении собственных позиций. Они сокращают инвестиции в исследовательские работы и больше заняты личными проектами на будущее. Вместе с этим, проницательные наёмные работники быстро учатся придавать главное значение в своей работе созданию нужного впечатления у высокого начальства. Такие действия ведут к эррозии собственного человеческого, интеллектуального, социального и физического капитала корпораций.

Денежная система, предполагающая делание ещё больших денег теми, у кого они уже есть — даже за счёт истощения естественного, человеческого, институционального и социального капитала, от которого зависит само выживание общества, — уподобляемы раку, пожирающему собственного хозяина и, в конечном итоге, разрушающему самого себя.

Управляющий общественной корпорации, колеблющийся максимизировать прибыли последней из-за морального отвращения к подобного рода хищническим практикам, почти наверняка будет уничтожен системой, даже если он — а почти все они мужчины — ведёт другие прибыльные дела. Там, где, возможно, не станет действовать рядовой пайщик, корпоративный менеджер почти наверняка — станет.

К примеру, компания Pacific Lumber, в рамках своего фонда реликтовых хвойных лесов в Калифорнии, в течение долгих лет лидировала в разработках технологий устойчивого развития. Она также предоставляла широкие блага своим сотрудникам, полностью обеспечивая их пенсионный фонд и избегая политики увольнений в периоды падения конъюнктуры на рынке древесины. Это делало компанию образцовым гражданином. А также лакомым объектом для перехвата.

После силового перехвата, контроль над компанией обрёл корпоративный менеджер Чарльз Гурвиц. Он немедленно удвоил объёмы сведения тысячелетних деревьев, прорубив через центр леса просеку в полторы мили шириной, шутливо назвав её "нашей тропой биологического изучения лесной жизни". Затем он заморозил 55 млн. долларов из 93-миллионного пенсионного фонда компании, а оставшиеся 38 миллионов инвестировал в годовую ренту (annuities) компании Executive Life Insurance, финансировавшей для закупок устаревшие бонды (junk bonds), постепенно обесценившиеся. Оставшийся лес теперь является объектом запоздалых попыток инвайроменталистов спасти его от вырубки.

Профессиональные артисты купли-продажи притягиваются как мухи на мёд социально ответственными фирмами, самостоятельно несущими расходы за эксплуатацию окружающей среды, делающими профсоюзные взносы, инвестирующими в обучение персонала, полностью обеспечивающими пенсионный фонд и аккуратно платящими налоги. В системе, предпочитающей прежде всего краткосрочный профит, такие фирмы считаются неэффективными и подлежат ликвидации.

В течение ряда последних лет крупнейшие корпорации действовали именно так, как того требовали финансовые рынки — увеличивая свои прибыли в среднем на 20% в год. В 1996 году 30 американских корпораций, определяющих индекс Dow Jones Industrial Average, принесли своим вкладчикам приблизительно 28,2% годовых: существенное увеличение, при средних 18,3% за пятилетие. Всякое новое увеличение прибыли поднимает пол в ожиданиях инвестора и усиливает давление на топ-менеджеров в целях сохранить такую же прибыль в будущем — любыми средствами.

Глобальные корпорации есть, бесспорно, наиболее мощный инструмент для концентрации власти и богатства когда-либо вообще имевших место. Так, из 100 крупнейших экономик мира 51 приходится на корпорации. Экономика Mitsubishi превосходит по объёму экономику Индонезии — четвёртую в мире страну по населению, обладающую огромными естественными богатствами.

Оздоровление денежной системы

Для того, чтобы оздоровить общество, мы должны оздоровить денежную систему. Это требует введения двойного процесса: сокращения значения денег в нашей жизни и восстановления их адекватной роли в деле воссоздания и защиты реального богатства.

• Деньги необходимо демифологизировать. Я получил степени бакалавра и доктора философии в ведущих мировых школах бизнеса, но никогда не видел, чтобы там кто-то обяснял разницу между деланием денег и созданием реального богатства или же различал между продуктивными и хищническими инвестициями. Преподавание таких вещей должно было бы стать основой при обучении бизнесу и гражданской ответствености.

• Мы должны заново воссоздать социальную структуру. В обществе, где отношения определяются любовью, великодушием и коммунальной солидарностью, значение денег при посредничестве личному обмену и привлечении ресурсов значительно снизится. Это предполагает сокращение монетарной зависимости и восстановление не-монетарного обмена через процесс последовательного освобождения отдельных людей, семей и общин от их зависимости от хищнических институтов глобальной экономики, снижение уровеня потребления для ослабление привязанности к оплачиваемой работе, повышение значения местного производства для удовлетворения элементарных потребностей и усиление личной включённости в продуктивную семейную и общественную жизнь.

• Действительно фундаментальной задачей является изменение денежной системы и превращение денег в средство формирования и защиты реального богатства. Корректирующие мероприятия, помимо всего, требуют: 1) сделать спекуляцию неприбыльной; 2) ограничить рост финансовых пузырей; 3) интенсифицировать кооперацию между людьми и общинами; 4) поощрять продуктивные труд и инвестиции; 5) создать справедливое распределение прав на реальное богатство; 6) усилить поддержку долгосрочных локальных инвестиций в реальный сектор; 7) упрочить социальную ткань семейных и общинных отношений.

Общая валюта для членов отдельного города или географического региона — это одно из средств в движении к данным целям. Другим средством является введение денег с нулевым или отрицательным процентом. Мы также должны решить, есть ли смысл в том, чтобы деньги создавались частными банками, а не правительством или общинами, а также серьёзно подумать о налогах на краткосрочную спекулятивную прибыть.

Целью таких мероприятий является не способствование глобальному экономическому росту и конкуренции, но, скорее, созидание здорового и процветающего общества, обеспечивающего экономическую безопасность и справедливое вознаграждение его членам, поддержку сильной и ответственной социальной структуры, а также соответствующего окружающей среде образа жизни. В силу того, что мы так мало знаем о возможностях денежной системы, на которой может быть основано полезное для людей и природы общество, мы должны быть особенно креативными; проверенных схем здесь не существует.

Многие лучшие умы нашего времени заняты поисками путей использования финансовой системы в целях ещё большего присвоения реальных богатств нашего мира теми, кто уже сегодня контролирует их большую часть. Но есть также и те, кто ищет возможности изменения денежной системы в пользу общества, действующего во благо всех людей и защищающего окружающую среду.