Михаил Хазин в передаче "Особое мнение"

А. ГРЕБНЁВА: Здравствуйте! В прямом эфире программа «Особое мнение». Меня зовут Алина Гребнёва. Я представляю нашего сегодняшнего гостя. Михаил Хазин, экономист, президент консалтинговой компании НЕОКОН. Добрый вечер.

М. ХАЗИН: Добрый вечер.

А. ГРЕБНЁВА: Начнём с дел военных. Фракция КПРФ в ГД выступила против планов покупки у Франции вертолётоносцев типа Мистраль. Они заявили, что нужно строить свои военные всякие штуки, а если на это не хватает сил, то на что нам военно-техническая разведка! Вопрос – как у нас вообще обстоит дело с оборонно-промышленным комплексом.

М. ХАЗИН: Это не совсем ко мне, поскольку это вопрос не столько экономических, сколько управленческий. Вообще говоря, у нас плохо со всей промышленностью. Это совершенно естественно, потому что вся эта промышленность была выстроена исходя из другого объёма потребления. Завод, который должен производить, грубо говоря, 100 самолётов в год, не может быть рентабельным, если производит 20. И на самом деле проблем тут очень много. Но для того, чтобы их решить, необходимо иметь некоторую общую концепцию.

И не только оборонную, про неё ничего сказать не могу, потому что не специалист.

А. ГРЕБНЁВА: Это другая специализация.

М. ХАЗИН: Да. А ещё и экономическую. Грубо говоря, что мы будем производить СМИ, что мы можем себе позволить закупать. Не секрет, что большая часть электроники, которая сегодня используется в оборонных отраслях, она уже китайского производства. И так далее. Основной проблемой российской с 90-х годов, а последние пару лет это уже и мировая проблема, это то, что мы строим. У нас это всё было понятно, та модель развития страны, которая была социалистическая, она была порушена, причём, совершенно неважно, была ли она порушена руками или это произошло само собой, тут можно массу спекуляций строить на этом деле. Неважно совершенно. Этой модели нет.

И в результате вся экономика, выстроенная под эту концепцию, она стала нежизнеспособна. В этот момент принципиальным вопросом, который должен был быть поставлен российским руководством, такой – как мы будем встраиваться в мировую систему разделения труда. Вот моя главная претензия к той команде, которая пришла в начале 90-х, состояла в том, что до этого уровня она подняться не сумела. И совершенно неважно уже, я сейчас даже не буду говорить про коррупцию, безграмотность, но уж коли они не могут сформулировать проблему, то дальше бессмысленно разговаривать о том, что они могли сделать что-то принципиально позитивное.

А. ГРЕБНЁВА: А есть ли у Вас в этой связи вопросы к той команде, которая пришла в начале 2000-ый?

М. ХАЗИН: В экономической сфере она ничем не отличается. Это та же самая команда. Соответственно, в мире эта проблема встала года два тому назад, когда стало понятно, что та экономическая модель, которая существовала, как минимум, последние 30 лет, даже не столько экономическая, скорее финансово-экономическая, она больше существовать не может. Всё, та модель, которая появилась в 1981 году, которую можно с некоторой натяжкой назвать рейгономикой, с натяжкой, потому что её сочинили до Рейгана. Я подозреваю, что её сочинили под второй срок Картера. Ну, не срослось.

Эта модель закончилась. Она была выстроена на неком ресурсе, ресурс этот – снижение стоимости кредита. В США учётная ставка за это время снизилась с 19%, учётная ставка ФРС, с 19 до 0. Стоимость кредита с 2003 года перестала падать. И всё. И модель оказалась исчерпана. В этот момент теоретически надо было либо предъявить новую модель, либо сказать, что мы не знаем, акая новая модель, но давайте обсуждать. Вместо этого начались разговоры о том, что надо выходить из кризиса, мы выходим из кризиса. Эти разговоры продолжаются до сих пор, а модели не обсуждаются.

А. ГРЕБНЁВА: То есть, кризис был спровоцирован тем, что не появилось новой модели, а старая уже не подходила.

М. ХАЗИН: А старая закончилась, да. Тут настолько всё чётко видно на графиках! С 2003 по 2008 гг. это был период, когда кризисные проявления уже становились явными, всё быстрее, больше и больше. Именно поэтому я в своих рассуждениях, когда меня спрашивают, про кого можно сказать, что он разбирается в кризисе, я говорю, что есть критерии чёткие. Те, кто писал про кризис и его неизбежность до 2003 года, про тех совершенно чётко можно сказать, что эти люди пытались разбираться именно в глубинных процессах, потому что явных проявлений ещё не было.

А с 2003 года пошли уже явные кризисные проявления. Проблема состоит в том ,что любую конкретную узкую задачу, будь то рынок недвижимости в США, проблема управления банками Великобритании, проблема нефтяных цен по всему миру, проблема российской оборонной промышленности, их невозможно решить, не понимая в рамках какой модели мы её будем решать. И по этой причине все эти индивидуальные вопросы висят в воздухе. Сегодня все попытки правительств и наиболее крупных, элитных группировок, они сводятся к тому, что пытаются сохранить статус кво. И любой ценой сказать – счастье сейчас вернётся.

Но, к сожалению, оно не возвращается. Теория кризиса показывает, что и не вернётся, потому что нет оснований. Теоретически можно попытаться вернуться назад и стартовать снова в рамках старой модели. Но при этом жизненный уровень населения упадёт раза в два, а это очень много. Во время Великой депрессии в США жизненный уровень упал на 35-40%, и это была катастрофа. В Европе тоже. А если упадёт больше чем в 2 раза, совершенно непонятно, как из этой ситуации выходить.

Я подозреваю, что это главная причина, по которой политические деятели не решаются сказать об этом.

А. ГРЕБНЁВА: Они в подвешенном состоянии.

М. ХАЗИН: Они все в подвешенном состоянии. Обратите внимание, что у нас происходит G-20 уже 1,5 года, этот формат. Что такое G-20 с точки зрения здравого смысла? Это консилиум по стилю больной мировой экономики. Там сидит 20 выдающихся светил, смотрят на этого больного, который лежит в палате интенсивной терапии, работает аппарат искусственного дыхания, работает…

А. ГРЕБНЁВА: Из долларов и нефти.

М. ХАЗИН: Да, да. Работает искусственное сердце, стоит физиологический раствор, нефть капает. И сидят эти светила и говорят, что как же больной может выздороветь, когда у вас такие стены, мрачного цвета? Надо их в цветочек выкрасить. Другие говорят, то простынка зелёная, какой омерзительный, рвотный цвет! Давайте её голубенькой сделаем, розовенькой. Третий говорит: «Да, одеяльца в красный горошек». И так далее. Это же не просто так. Но они же не идиоты! То есть, некоторые, может быть, и идиоты. Но не все. С точки зрения рядового человека, обычного, все политики немножко ненормальные. Ну пускай! Некоторые идиоты. Но некоторые нет. И они не могут понимать, что нужно это обсуждать.

Но поскольку это сразу влечёт за собой целый комплекс вопросов… вот для примера. Давайте не будем вдаваться в политику, давайте в экономику. Есть такая страна Великобритания. У неё большие долги. Как у Греции.

А. ГРЕБНЁВА: премьер-министр Горден Браун сказал, что вторая волна рецессии может нас ждать.

М. ХАЗИН: И не только Браун это сказал, уже начальник МВФ вчера об этом сказал, они все начали говорить. Это совершенно естественно. Потому что будет вторая волна. Это продолжение. Это политика. Но они уже понимают, что не сказать нельзя. Вся эта накачка трупа мировой экономики деньгами, которая длилась с начала 2009 года, она уже больше не эффективна. И поэтому понятно, что самое позднее к осени что-то будет. На самом деле они готовятся к вполне конкретной ситуации. У США денег на поддержание всего этого безобразия хватит до конца весны. Они уже выделены в рамках бюджетных процедур.

А в июне Ж-8, Ж-20. И я сильно подозреваю, что там и будут принимать какие-то решения или их легализовывать. А вот соответствовать конкретно… вот Браун, Великобритания национализировала свою банковскую систему. Правильно это или неправильно – вопрос бессмысленный. В тот момент, когда это всё происходило, другого решения у политика не было. Политик не может себе позволить, чтобы вся банковская система страны пришла в банкротное состояние. Какой-нибудь там идеолог либерализма может сказать: «А! они проворовались, не справились, поэтому пускай банкротятся». Политик так себя вести не может.

Но что теперь с этим делать дальше? Государство, особенно либерально-капиталистическое государство, управлять коммерческими структурами, банковскими в частности, не может. Нет инструмента. В СССР был Госплан, система межотраслевых балансов и прочее. В Китае есть Госплан и система межотраслевых балансов. А в Великобритании этого нет. Что это будет? Либо это будет невероятно неэффективное управление, либо это будет управление миноритариев. В Норвегии нефтяной компанией управляют миноритарии, потому что у государства контрольный пакет, но оно от управления устранилось.

Ну, с нефтью более-менее всё понятно. Чем больше добываешь нефти, тем лучше. Надо обеспечивать некоторую будущую добычу. А с банками как быть, особенно в условиях кризиса. Либо это будет воровство тотальное. Просто государство не контролирует, там сидят чиновники, которые выдают своим друзьям кредиты.

А. ГРЕБНЁВА: А открутить обратно, признать свою политическую ошибку и сказать, что были неправы, не такое решение приняли, возвращаем всё топ-менеджерам.

М. ХАЗИН: Возвращать кому? Акционерам? Они не возьмут, потому что они понимают, что этот бизнес в сегодняшних условиях убыточен. Вся проблема в том, что поскольку старая модель, в рамках которой эти банки были прибыльные, не работает. Новой модели нет. Нужен антикризисный менеджер, который понимает ,как рулить в такой ситуации. Но акционер не знает, кто антикризсный менеджер. Акционер – это человек, который вложил свои деньги. Он может быть не специалистом, и государство не знает.

И это проблема… причём, она всюду. Ещё один классический пример. Месяц тому назад Обама отменил программу полёта на Луну американскую. Тут с самого начала было понятно, что дело нечисто. Потому что ещё когда директор НАСА представлял в Конгрессе США эту программу, ещё при Буше-младшем, дискуссия там была такая. Сенатор, который председатель бюджетного комитета, ему говорит: «Ну вот вы там просите 500 или 600 млрд, мы столько вам дать не можем, можем дать 300. Возьмёте?» Тот говорит: «Да, возьму».

Из чего стало понятно, что это не полёт на Луну, а распил бюджета, потому что не бывает такого, чтобы можно было в реальной программе уменьшить бюджет в два раза, ещё на 10-20% процентов усушка, утруска… НО в два раза невозможно. Но всё равно! Правда, Обама сказал там замечательную фразу о том ,что эта программа подозрительно похожа на программу «Аполлон». И что делать? Понятно абсолютно, в чём дело. В условиях кризиса эта программа потребует денег в пять раз больше и её всё равно не удастся реализовать. Так чего огород городить?

Это очень серьёзная проблема, с которой сегодня столкнулись все государства, компании и все люди.

А. ГРЕБНЁВА: Давайте к России поближе перемещаться. Сегодня пришли новости, это было вчера, совещание у премьер-министра Путина и сегодня это активно обсуждается о том ,что правительство решило сократить раздачу бюджетных средств министерствам и ведомствам в рамках федеральных целевых программ. То есть, сами федеральные целевые программы остаются, но бюджет урезается, он уже и за последний год был на 200 млрд. рублей урезан. Мы тоже идём по пути тех примеров…

М. ХАЗИН: Конечно. Это объективная ситуация. Раньше была логика. Логика была совершенно тривиальная, экономическая логика. Деньги, которые вкладываются на территории страны, они экономику развивают. Нужно учесть, что есть конечно некоторые дополнительные риски, связанные с тем, что эти деньги могут выводиться у нас в оффшоры, в США в оффшоры, и там, и там этот процесс шёл. Но тем не менее, если мы дадим денег на какое-то конкретное строительство, на какую-то конкретную отраслевую программу, то это всё будет развиваться. В условиях кризиса ситуация другая.

Деньги выдавать нужно, но их нужно давать очень качественно, потому что их должны получать люди, потому что падает жизненный уровень населения, растёт безработица везде. А во-вторых, денег нет в бюджете. Сегодня у нас бюджет остродефицитный, и прежде всего из бюджета датируются региональные и социальные программы. Учителя, врачи, пенсии.

А. ГРЕБНЁВА: Кстати, к вопросу о пенсиях. Был на прошлой неделе Министр финансов Кудрин, сопротивлялся и убеждал Путина, что не стоит индексировать пенсии с 1 апреля. Путин сказал: «Нет, средства у нас есть, мы проиндексируем». Хотя Кудрин ему говорил, что с бюджетом Пенсионного фонда не всё в порядке может быть в таком случае. Вы на чьей стороне?

М. ХАЗИН: Там просто всё не в порядке. И он датируется из резервных фондов, бюджет Пенсионного фонда. Проблема тут вот в чём. Эффективность. Если у вас пенсии в среднем растут на 15%, а жилищно-коммунальные тарифы на 20, то кто получает эти деньги? Это вопрос первый. Вопрос второй. У нас спрос, у пенсионеров, довольно специфический – молоко, хлеб. Как только пенсионерам повышают пенсии, в регионах, всюду, немедленно самые дешёвые продукты тоже дорожают. То есть, на самом деле эффективность повышения пенсий может быть и не самая высокая.

И в этом смысле ответа нет на вопрос, кто прав. У Путина одна логика – это логика социально-политическая. У Кудрина другая логика – финансово-экономическая. И вопрос о том, какая из них более правильная, зависит от того, какая у нас программа, что мы строим. А программы у нас нет.

А. ГРЕБНЁВА: У нас нет программы, значит мы выходим на то, что Путин просто хочет успокоить население, успокоить пенсионеров, хоть на 6,3%, но мы вам повысим. Хотя это неэффективно, как только что сказали.

М. ХАЗИН: Да, это может быть неэффективно, но с точки зрения политической это очень важный шаг, потому что пенсионеры чувствуют, что он них заботятся. Хотя программа развития нужна. Программа 2020, программа построения коммунизма к 2020 году? Я исключительно за. Я думаю, что все за, все хотят коммунизм. Но с другой стороны все понимают, что коммунизма не будет.

А. ГРЕБНЁВА: Что нужно делать, - спрашивает наша слушатель на сайте Марианна, преподаватель, пишет: «Какие бы меры Вы посоветовали предпринять в первую очередь, чтобы экономика России зависела не только от цены на нефть и на газ?»

М. ХАЗИН: Это как раз и есть та проблема, которая в начале 90-х не была решена.

А. ГРЕБНЁВА: Может пора? Сколько лет прошло!

М. ХАЗИН: Для того, чтобы проблема была решена, нужно, как минимум, несколько условий. Чтобы были люди, которые хотели бы её решить, во-вторых, чтобы были люди, которые могли бы придумать, как это сделать и были бы люди, которые могли бы эти меры реализовать. Пока нет ни первых, ни третьих, со вторыми, может быть ,и есть, но поскольку нет заказчика, никто не знает. Если нет заказчика, то бессмысленно. Это же не программа, в которой можно взять какого-то умника и попросить его за три дня её написать. Это работа многих сотен людей на протяжении многих месяцев. Работа, которая требует ресурса. А ресурс должен быть кем-то выделен.

Финансовый, организационный, должен быть запрос со стороны общества.

А. ГРЕБНЁВА: Со стороны общества?

М. ХАЗИН: ну конечно. Общество должно сказать, как мы будем жить завтра. Без этого никак. Потому что иначе никто не даст денег, но дело даже не в этом, а в том ,что будет некая абстрактная программа, которую непонятно, нужно ли реализовать.

А. ГРЕБНЁВА: А как Вы видите этот инструмент, чтобы общество донесло свою мысль до власти. Это должны быть многочисленные митинги или письмами нужно забросать Администрацию президента?

М. ХАЗИН: Власть очень тонко чувствует, когда общество от него чего-то реально хочет. Власть очень тонко чувствует, когда общество от неё что-то хочет.

А. ГРЕБНЁВА: Скоро мы уже уйдём на перерыв.

М. ХАЗИН: Смотрите, стоило в Калининграде реально людям выйти на митинге, это сразу почувствовали. Стоило почувствовать, что у «Единой России» 14 марта результат будет не такой красивый, как она хотела, там это очень сильно почувствовали. Мы сейчас не будем говорить про Европу. В Греции народ очень убедительно объяснил власти, и в Исландии, кстати, тоже. Вся проблема состоит в том, что на самом деле народ в нашей стране сегодня, он хочет одного от власти – чтобы от него отстали. Вот то, что власть повышает жилищно-коммунальные тарифы, это она нарывается, народу это сильно не нравится.

На самом деле никаких особых оснований для этого повышения нет. Я имею в виду экономических, социальных, это уже в чистом виде кто-то там хочет получить халяву.

А. ГРЕБНЁВА: Давайте я Вас прерву на этом месте. Мы обязательно продолжим. Это «Особое мнение». Михаил Хазин, экономист, президент консалтинговой компании НЕОКОН. Сейчас на «Эхо Москвы» Новости. Потом продолжим «Особое мнение».

НОВОСТИ

А. ГРЕБНЁВА: Ещё раз здравствуйте. Вторая часть программа «Особое мнение» с Михаилом Хазиным. Его можно не только слушать, но и увидеть Михаила Хазина в нашей видеотрансляции на сайте «Эхо Москвы», оттуда же на смс можете присылать свои вопросы. Мы закончили на том, что общество может дать некий сигнал власти. За эфиром мы привели пример, когда люди о ДТП каких-то сообщают, как их в качестве живого щита используют. Но почему это не выходит за грань всего населения? Пока отдельные группы.

М. ХАЗИН: Ну, лиха беда начало. На самом деле достаточно сложный и длительный процесс, потому что нужно же понимать, что меры должны быть… обращение к власти должно быть адекватно представлениям власти, потому что она либо начинает волноваться излишне по пустякам, если это неправильное обращение, либо игнорирует его. Кроме того, есть ещё некоторое представление у любой власти, у любого человека во власти, в какой-то момент возникает некое ощущение не то, чтобы полной безнаказанности, а некоторых вещей, за которые их наказать нельзя.

И когда его начинают за эти вещи каким-то образом тыкать, то он искренне удивляется и страшно возмущается. А вся власть в целом начинает отчаянно сопротивляться, считая, что тут покусились на её священные права. Тут есть много разных вещей. В этом смысле, конечно, в России ситуация сильно хуже, чем в других странах. Но и в других странах есть своё, что можно, что нельзя. И классический совершенно пример – история с истреблением президента Литвы, там есть много разных причин, объяснений, кто-то объясняет, что Паксос попытался разрушить коррупционные схемы той команды, которая проамериканская, которая пришла к власти в начале 90-х.

Кто-то считает, что Паксосу не понравились секретные тюрьмы ЦРУ, но сама по себе история, когда человеку по фальсифицированному обвинению объявили импичмент, приняли решение, что ему нельзя больше возвращаться в политику, это решение не может быть пересмотрено, несмотря на то, что строго доказано, что обвинение было фальсифицировано. Это общее свойство любой власти.

А. ГРЕБНЁВА: Но это разные вещи – Литва и Россия по масштабу.

М. ХАЗИН: Тут абсолютно дело не в масштабе, потому что специфика власти везде одинакова. Если вы посмотрите, как себя ведёт мэрия маленького городка, то вы увидите, что там такая же ситуация, только представление о том, что можно, а что нельзя, разное.

А. ГРЕБНЁВА: Самый главный вопрос – власть, она же понимает, где нужно не перегибать палку, чтобы это не вылилось в народный протест. Это же заявление Путина про индексацию пенсий, укладывается в этот курс понимания власти того, что не надо…

М. ХАЗИН: Что-то она понимает, что-то нет. Нужно иметь в виду ещё одно обстоятельство. Путин же не в состоянии, это физически невозможно разбираться во всех деталях функционирования государства. Значит кто-то ему пишет доклады. Возникает вопрос – а адекватно ли пишутся эти доклады? Имеется одно такое замечательно определение, что такое тоталитарное государства. Тоталитарное государство – это государство, в котором ответ государства на сигнал о том, что что-то плохо, состоит не в попытке решить проблему, а в отключении источника сигнала. То есть, не нужно объяснять власти, что что-то плохо, потому что это не подействует, тебя самого же уберут.

А вот у любого государства имеются тоталитарные черты по определению. И задача состоит в том, чтобы систему обратной связи сделать максимально адекватной, чтобы она не реагировала на те вещи, которые можно и нужно решить внизу. Все мы сталкивались с ситуацией, когда человек болезненно начинает писать письма во все инстанции по пустякам. Или аналогичная ситуация в США, человек, которого обидели, мальчик, которому отказала девочка, берёт у папы пистолет, идёт в школу и начинает там стрелять направо и налево.

Это классический пример неадекватной ситуации. А с другой стороны государство должно на серьёзные сигналы реагировать адекватно. К сожалению, идеальной системы никто пока не построил. Но опять-таки, нужно понимать, что государство адаптируется к текущим условиям. Был такой в США за последние несколько десятилетий министров финансов, руководители экономических советников Белого дома, практически все были с Уолл-Стрита. Было одно исключение, один из министров финансов времён Буша был железнодорожник. Его уволили с его поста, формулировка была примерно такая – за то, что недостаточно принимал во внимание интересы финансовой элиты.

Так вот сегодня уже чётко совершенно понятно, что проблемы американского общества будут решаться в рамках существенного сокращения того влияния, которое оказывает на это общество финансовый сектор.

А. ГРЕБНЁВА: То есть, они будут наступать на горло финансовой элите? И забирать от населения…

М. ХАЗИН: Они всё равно будут забирать у всех. Но доля общественного пирога, который получает финансовый сектор, будет сокращаться сильнее. За последние 50 лет доля в прибылях корпораций финансового сектора увеличилась в 5 раз, а за последние 30 лет – в 2,5 раза. Была 10%, к началу 70-х стала 20, а сегодня больше 50%. И совершенно очевидно, что придётся вернутся, как минимум, в 70-е годы, а может быть и в 50-е.

А. ГРЕБНЁВА: А их финансовые элиты к этому готовы?

М. ХАЗИН: Она, конечно же, не готова. И скандалы между Обамой и банками, двухмесячной давности, это показатель. Но совершенно очевидно, что эту задачу решать придётся. Точно так же, как у нас придётся решать задачу нефтяного и газового лобби. Нравится Газпрому, что цены внутри страны низки на газ или не нравится, нравится энергетикам, что цены на электричество низкие, но их всё равно придётся снижать.

А. ГРЕБНЁВА: Вы так говорите, как будто уже есть какая-то установка из правительства или из Кремля. Это уже принятое решение?

М. ХАЗИН: нет, имеется объективная ситуация, с которой ничего нельзя сделать. И да, конечно, можно сопротивляться этой ситуации, пытаться повышать. Но тогда власть, грубо говоря так… политическая власть, она должна максимально удаляться от всех видов узких профессиональных сообществ. И балансировать между ними. Как только она начинает играть в чью-то пользу, в США финансистов, у нас нефтяников, то все остальные становятся обиженными.

И они все начинают сопротивляться до этой ситуации. И это сопротивление в конце концов приобретает такой масштаб, что начинает рушиться страна. Что произошло в СССР в конце 80-х годов? там была замечательная история! Я сейчас не буду говорить про экономические проблемы, которые были во всём мире, я буду говорить исключительно о внутриэлитной ситуации. В СССР была довольно большая группа лиц, это среднее административное звено и торговля, которые получали не совсем законно, даже по официальному законодательству, блага.

И у них, перед ними стояла задача, принципиально важная для них, сделать две вещи. Первое – сделать, чтобы эти блага можно было передать по наследству, а они были связаны с должностью, а второе – нужно было избавиться от ответственности.

А. ГРЕБНЁВА: У нас уже не так много времени остаётся. Коротко. Там произошёл конфликт элит.

М. ХАЗИН: Там прошёл конфликт элит. Сегодня, нравится это Медведеву или Путину или нет, но поддерживая сырьевых даже не олигархов, а сырьевую элиту, они реально углубляют то противоречие в элитах, которое может стоить им власти. Если они будут эту политику продолжать дальше. Поймут они это или нет…

А. ГРЕБНЁВА: Отвечая на вопрос нашей слушательницы из Германии, это понижение тарифов на естественные монополии.

М. ХАЗИН: В том числе этим придётся заниматься.

А. ГРЕБНЁВА: Минута остаётся. Были вопросы по евро, по доллару и по укреплению рубля. Что-то ждёт нас?

М. ХАЗИН: Евро будет локально падать относительно доллара. Всё остальное до июля месяца скорее всего никаких изменений не будет. В июле посмотрим на итоге G-8, G-20.

А. ГРЕБНЁВА: То есть, никаких денежных сюрпризов нас не ждёт в ближайшее время.

М. ХАЗИН: ну, если вдруг что-нибудь произойдёт, типа землетрясения в Чили в Европе или ещё что-то в этом роде. Но без форс-мажоров ничего не должно быть.

А. ГРЕБНЁВА: Спасибо большое. Это было «Особое мнение» Михаила Хазина, экономиста, президента консалтинговой компании НЕОКОН. Для вас эту программу провела Алина Гребнёва. Всего доброго.

М. ХАЗИН: До свидания.