Наталия Нарочницкая: «Кризисы заканчиваются. Вопрос в том, какими мы выходим из них…»

Беседа с доктором исторических наук, президентом Фонда исторической перспективы

- Наталия Алексеевна, сегодня наши СМИ все больше упадок да распад показывают. А русскому человеку вообще свойственно мыслить эсхатологически - для кого-то уже и конец света наступил. Неужели и впрямь все так плохо?

- Ну, мне так не кажется. Слава Богу, Россия за последние лет десять все-таки сумела собраться духом, восстановить честь и достоинство на мировой арене. Это стало возможным, в том числе, и из-за осознания властью своих исторических задач и ответственности.

Да, настали нелегкие времена - люди теряют работу, все дорожает, деньги обесцениваются. Возникло беспокойство, которое, было, утихло в последние годы. Но и наступил час икс для нового поколения «завышенных амбиций», которое в 25-35 лет получило возможность иметь все, что заблагорассудится. Только «у них жемчуг стал мелким», а печься надо о тех, «у кого щи совсем жидкие стали». В провинциальных городах, где закрываются градообразующие предприятия, не просто экономический кризис, а кризис жизни – крах устоев, социума, что может очень ожесточить людей.

Но, если мы станем волками, то уж точно не выдержим испытаний. Человек без когтей и клыков встал над природой лишь потому, что готов был на самопожертвование ради неких высших идеалов. И только потому, что при кораблекрушении слабого несут на руках и преломляют с ним хлеб, в итоге человечество выживает. А на нашем телевидении в передачах типа «Дом-2» или «Последний герой» все безнравственность и грубая сила побеждают.

А вообще, сегодня важно не потерять ту связку, которая нащупалась за последнее десятилетие. Вспомните середину 90-х - полный раскол и разброд, у каждого свой контракт с государством. Никакого тебе равенства и братства, только свобода!

- «Слишком свободен стал человек, слишком опустошен своей пустой свободой, слишком обессилен длительной критической эпохой…» ?

- Вот именно. Сколько мы тогда утрат понесли! Ведь самые печальные ситуации в жизни нации возникают именно тогда, когда она не знает еще, чего хочет, но знает уже, чего не хочет. А этим состоянием метания, когда не сформулированы ни национальные интересы, ни общее интуитивное национальное задание, внешние силы всегда пользуются, реализуя свои интересы. Именно в то безвременье мы растеряли многое потом и кровью достигнутое за 300 лет русской истории. И ведь большинству казалось, что все это не так важно! Только потом осознали и драму разделенного русского народа, и то, что судоходные реки и незамерзающие порты одинаково нужны и монархиям, и демократиям, и коммунизмам и всяким иным «измам».

- Ну, хорошо, восстанавливали мы, восстанавливали свои честь и достоинство последние десять лет, а кризис все свел к категориям чисто экономическим. О какой нравственности, спросят вас, может идти речь, когда цены на нефть падают?

- Как раз сейчас, когда Господь опрокинул столы менял всего мира – банки, как он это сделал в Иерусалимском храме, может оказаться востребована историческая роль России на духовном поприще. В этой области не нужно завораживающих цифр «валового внутреннего продукта», здесь нужен дух и интеллектуальный потенциал, здесь нужна масштабная история за плечами, огромный опыт социального эксперимента - вот, где мы равновеликий игрок мировой истории.

Рано или поздно все кризисы заканчиваются. Вопрос в том, какими мы выходим из них – собранными воедино, создавшими новый уровень взаимосвязей, новый уровень коммунального сообщества и социального решения, тем самым дав импульс развитию и социума, и производства. Либо наоборот – разбитыми, разобщенными, опустошенными и озлобленными. Тогда - все опять начинай с нуля.

- Николай Бердяев отмечал, что государства создаются не для того, чтобы привести людей в рай, а чтобы не дать им оказаться в аду. А какое государство в России, на ваш взгляд, может быть источником силы? Где бы не происходило ничего противного Богу и закону?

- Во-первых, безгрешных государственных устройств не бывает, и это понятно, ведь государство – творение рук грешного человека. К тому же в чистом виде ни одна доктрина общественного устройства никогда не реализовывалась, а только в переплетении с другими и всегда на определенной исторической, национальной, культурной почве, с большей или меньшей отстраненностью элиты от национальных интересов страны. В том, что мы видим на том же демократическом Западе, которому мы пытаемся следовать (часто слепо), тоже немало и фарисейства, и двойных стандартов. Хотя, безусловно, там много достойного, что можно и нужно перенять.

- Но в России демократы всегда исторически проигрывали. Другой русский философ, Василий Розанов, воспринимал демократию на нашей почве, как «детскую корь, как временное умопомешательство». Почему так?

- Общественный договор Руссо, который, как считается, лежит в основе западной демократии, по сути, подразумевает под государством совокупность граждан, объединенных простой отметкой в паспорте, заключающих как бы контракт с ним. Для россиян же, согласно формулировке Филарета Московского, государство в идеале - это общество семейного типа, когда нация представляет собой одно большое семейство, а власть несет моральную ответственность, думает не только о рациональном и правильном, но и о праведном и должном как истинный библейский отец.

Тем не менее, в начале ХХ века в идейном споре о том, какой модернизационный проект предпринять – свой или заимствованный, «славянофильство» на целый век проиграло западничеству, которое нам сначала явило «бесов социальности», затем, когда от тех устали – гримасу «демонов индивидуализма» в лице наших постсоветских либералов. Максималисты и доктринеры, они сочли, что высшая доблесть «подлинного демократа» - потирать руки от неудач своего правительства, топтать собственную историю и оскорблять жизнь и подвиг отцов. И все это вместо смиренного преодоления заблуждений, их осмысления.

Нынешний кризис многое заставляет пересмотреть.

- Насколько известно, и Европу нынешний кризис заставил задуматься. Вот и Саркози уже заявляет, что капитализм должен быть нравственным.

– Это очевидно. Кстати, только наши постсоветские либералы отринули социальный подход к государственному устройству, а вся континентальная Европа к этому давно шла. Меня вообще поражает, как наши идеологи умудряются подбирать западные учения с таким опозданием, когда те уже там либо трансформировались, либо находятся в состоянии заката со всеми накопленными грехами.

В Европе постоянно только и слышишь о духе корпорации. Наши же либертарии твердили о полной освобожденности от государства и ответственности перед ним, демонстрируя капитализм со звериным оскалом образца XIX века. Но ведь уже империя Форда в начале ХХ века создавалась с мыслью о том, что все работники ее заводов являются членами одной семьи.

- И все-таки, возвращаясь к вопросу о нашем государственном устройстве, - может быть, у России действительно свой особый путь, свой сакральный смысл существования? И наша судьба, как считали многие русские философы, - державность? Она больше соответствует нашему сознанию.

- Насчет державности, соглашусь. Вот только провозглашать себя великой державой – это не крепить блестящую мишуру на национальное платье, которое можно одевать по праздникам и потом убирать в сундук. Это очень большая ответственность, если хотите - Богом данная миссия. Она определена и размерами территории, и масштабом истории, и теми катаклизмами, которые суждено было государству пережить. И вряд ли мы справились бы со всеми испытаниями, если бы не обладали тем самым объединяющим нас державным сознанием.

При этом, заметьте, Россия не собиралась насильственным путем, чтобы там ни говорили. Грехов у нее достаточно, были, конечно, и завоевания – этого никто не отрицает, но в историческом сравнении, учитывая огромную нашу территорию, они не так значительны. В основном же вступали в Россию добровольно. Причем, вступали осознанно не в какое-то безликое и безбожное государство, что повергло бы в ужас любого правоверного мусульманина тех времен, а именно в русское православное царство. Взять тех же татар. Я часто привожу этот показательный исторический факт: взятие Казани было жестоким и, тем не менее, татарские старейшины, которые еще помнили это, собрали в помощь Минину и Пожарскому целое ополчение, хотя могли воспользоваться моментом и «отложиться» от Московского царства, провозгласить суверенитет. Однако они этого не сделали. Значит, уже было какое-то осознание исторической общности с нами.

- Кстати, вас часто упрекают за то, что на вызовы сегодняшнего дня вы ищете ответы в прошлом, в то время, как большинство политиков заняты сведением счетов с ним.

- Я как раз очень современный человек! Но сколько великих мыслителей указывали: чтобы не потерять дорогу вперед, нужно чаще оглядываться назад. Вот река течет извилисто, и только поднявшись высоко, можно посмотреть, куда и откуда она, собственно, течет. К истории же нужно обращаться, чтобы понимать место своего государства, своей нации, своей культуры в общем движении человечества, понимать, как оно взаимодействовало с другими.

Россия родилась не в 91-ом, и не в 17-ом. Жизнь ее протекала на колоссальном пространстве, охватывала огромный исторический период, и с этой высоты даже то, что произошло с ней в ХХ веке – это зигзаг на ее пути. Слишком же увлеченные сегодняшним днем люди просто не хотят видеть этого общего движения, поэтому им трудно понять, как сегодняшний день, казалось бы, такой частный и конкретный, может повлиять на общий ход истории.

- Россия всегда была страной «авангардного эксперимента». Мы многое пробовали, на многом обжигались, опрометчиво от чего-то отказывались…

- Да, прямо скажем, мы оказались не на высоте и когда пересматривали свою недавнюю историю. От души поглумились над жизнью своих отцов вместо того, чтобы перевернуть страницу истории с достоинством. Из любого эксперимента исторического надо выходить с ощущением сопричастности ко всему происходящему, а не отчужденности.

Очень не хотелось бы, чтобы и сейчас нас захлестнула новая волна ненависти - бедных к богатым, молодых к старым. Нельзя позволить образоваться пропасти между молодежной субкультурой, с ее часто неадекватными претензиями, и культурой преемственной.

- А вот гуманизировать общество у нас всегда была призвана русская классическая литература. Она воспитывала человека в человеке. Нынешняя же школьная реформа образования, по сути, литературу «выводит за скобки». Эту реформу уже сравнивают с нейтронной бомбой, которая, не разрушая тела, уничтожает душу. Что вы скажете по этому поводу?

- Конечно, вопрос гуманитарного образования – это, прежде всего, вопрос нашей идентификации. Оно закладывает основы мировоззрения. Недаромже при большевиках было многое из классики запрещено, ибо она ставила христианские вопросы и давала на всё христианские ответы. В 30-е годы, когда запрет на классическую литературу был снят, Георгий Федотов, будучи в эмиграции в Париже и откликаясь на все идеологические нюансы в России, прямо сказал: «Россия спасена! Две страницы Пушкина и Достоевского стоят тонны газеты «Правда!» Он, конечно, тогда поспешил, сделав вывод о скорой отставке марксизма, но тем не менее.

А если убрать классику и оставить для преподавания, как чуть было не сделали, только произведения постмодерна с проповедью относительности всех ценностей, наши дети просто не научатся задумываться о нравственной стороне своих поступков. Да плюс еще эти агрессивные компьютерные игры...

Нас и так сегодня накрыла волна невежества, необразованности, грубости, некомпетентности и чудовищной самонадеянности. Мы не интересуемся собственной историей, литературой. Это трагедия, потому что, если нация не знает собственной истории и теряет богатство своего языка, она не может продолжать себя в истории, и она не сможет удержать свою территорию.

Наш Институт демократии и сотрудничества проводил во Франции круглый стол с ведущими историками, посвященный юбилею Первой мировой войны. Обсуждали тему - образы России и Франции в сознании друг друга через призму исторической памяти. Так один французский социолог рассказывал нам, как их муниципалитетам вменили в обязанность устраивать фотовыставки, проводить различные мероприятия, посвященные той войне, водить детей с цветами и венками на могилы участников Первой мировой и т.п. То есть способствовать преемственности национального самосознания. Французы научены горьким опытом нигилизма 20-х годов, когда они сами начали топтать свою историю, говорить о несостоятельности Франции, что посеяло пораженческие настроения в обществе, историческую апатию и привело в результате к капитулянтской политике перед Гитлером.

- А россиянам сегодня не грозят такие же упаднические настроения?

- Россия все же сильна необычайно. У Пушкина, помните: «…война и мор, и бунт, и внешних бурь напор ее, беснуясь, сотрясали. Смотрите, все ж стоит она!» Мы выстояли во все времена и сейчас выстоим. Представить невозможно, кто еще мог бы вынести то, что мы пережили в одном только XX веке!

Демография – вот наша беда. И опять все упирается в морально-нравственный климат в стране. Меня постоянно мучает вопрос, почему нация утрачивает инстинкт продолжения рода? Только ли здесь виноваты экономические условия жизни? Но ведь в России никогда не было много богатых, тем не менее, был у народа внутренний побудительный мотив, была энергия жить и умножаться.

Думаю, здесь мало экономических стимулов, нужно восстановить смысл исторической жизни, тогда захочется продолжаться. А когда тебе внушают в течение стольких лет, что апофеоз свободы - парады содомитов и транссексуалов, что твоя страна - неудачница мировой истории, что патриотом может быть только негодяй, - ценностные ориентации меняются.

Для общества гораздо страшнее нищеты атомизация нации. Если разрушить социальную ткань, то формируются целые категории граждан с психологией люмпенов, которые не ассоциируют себя ни с государством, ни с социумом, они не участвуют в его поступательном развитии. Это серьезная проблема для властей любой страны.

- А проблема самой власти? Когда во властных структурах сегодня можно заработать больше, чем в бизнесе – разве это не безнравственность?

- На эгоизм властей, кстати, сегодня обращают внимание во всех странах, даже в самых либеральных. В той же Америке государство начинает пристально следить, чтобы не выплачивались баснословные бонусы во время кризиса, считая это аморальным. Во Франции всех стараются уравнять за счет так называемых социальных пакетов…

Если уж быть западниками, к чему нас так призывают, то извольте обращать внимание и на эти стороны жизни, а не только на свободу голышом ходить.

- Кризис, наверное, будет менять ориентиры и смыслы?

- Мне кажется, да, и Патриарх наш постоянно подчеркивает, что это испытание, которое должно привести к пересмотру очень многого. Ушли уже победные реляции, которые были в последние годы из-за формального роста экономики благодаря сырьевому сектору. Должен начаться пересмотр отношений между человеком и человеком, человеком и властью, предпринимателем и социумом, частным капиталом и государством. Если частный капитал хочет свободы, он должен быть поставлен в условия ответственности не только за своих рабочих, но и за развитие и модернизацию отрасли, в которой работает. Должна быть создана целая система зрелых отношений.

Прекрасно сказал Святитель Николай Велимирович: кризис – это суд Божий. Наверное, неслучайно он нас поразил. Надо только правильно понимать это и задумываться почаще, в чем мы виноваты.

- К чему все же, на ваш взгляд политика, может привести финансовый кризис, помимо переоценки ценностей?

- При всех положительных тенденциях, которые наметились за последние 10 лет структура экономики в целом, к сожалению, не была изменена. И это делает нас уязвимыми именно для финансового кризиса. Индустриализации не происходило, системной стратегии создания значимого импортозамещающего производства не было, и сейчас, при резком изменении курса, нам - либо с дефицитом оставаться, либо – страну закрывать.

- Шутите?

- Отнюдь. На самом деле, по всем экономическим и макроэкономическим показателям для инвентаризации ресурсов и инструментов выживания, можно было бы, без всякой идеологии, руководствуясь лишь здравым смыслом, частично и «закрыть» страну на время, чисто ситуационно. Просто, чтобы сформировать некую стратегию будущего, а потом уже, постепенно открываться. Кстати, о подобном задумываются сейчас и в некоторых европейских странах. Но кто у нас к такому готов психологически, когда столько лет совсем иное вдалбливалось в наше сознание? На всех экономических форумах только и ждут подтверждения и обещания не проводить протекционистской политики. Попробуй, ограничь частный вывоз национального достояния, - такой визг поднимется! А сколько всего сегодня уходит из страны! Так проект Россия сам по себе закроется.

- А в словосочетание «проект Россия» вы какой смысл вкладываете?

- Когда я под майские праздники разгребала огромный сугроб у своего крыльца на даче - иначе он до лета не растаял бы - я вспомнила, что в Западной Европе даже во время зимних сессий ПАСЕ в Страсбурге, в которых мне доводилось участвовать, в конце января все цвело.

Единица комфортной и красивой жизни у нас всегда будет стоить намного дороже, а на каждого живущего «красиво» неизбежно придется в десять раз больше живущих убого. Слишком высока социальная цена за куршавельский румянец, и это не по-божески. Такое разнополярное общество не жизнеспособно в наших условиях исторически. Но мы вполне способны при наших ресурсах, интеллектуальном и технологическом потенциале обеспечить всем своим людям достойную жизнь, соответствующую стандартам XXI века.

Кстати, в той же Европе производит приятное впечатление отсутствие фетишизма у состоятельных людей. В отличие от наших там считается дурным тоном не только кичиться богатством, но и демонстрировать его - ездить на самых дорогих машинах, носить без повода драгоценности. У них какая-то этика достаточности во всем присутствует, здравый смысл, притом, что они давным-давно привыкли к определенному комфорту. Наверное - это и есть воспитание.

Думаю, кризис всю эту шелуху и с нас снимет и поможет нам вернуться к себе, нащупать нравственную золотую середину. То, что 20 лет назад еще было предметом зависти, уже превратилось в объект насмешек и анекдотов – вроде стиля жизни «рублевских жен». Это же тоже явление чисто российское.

- Похоже, наше общество быстро устает от гламура…

- Вообще-то в России всегда легко расставались с богатством. И философ Вальтер Шубарт, сравнивая нас с немцами и англосаксами, писал, что именно русской культуре совершенно не свойственно мелочное подсчитывание каждой копейки. А уж сколько сказок на эту тему сложено!

Главное, что мы должны из кризиса извлечь, так это понимание относительности самого понятия благополучия. И здесь без нравственного осмысления никак невозможно. В сущности-то, как мало человеку нужно…

- Но самое большое испытание, судя по всему, предстоит тем, кого принято называть средним классом, по нему опять больнее всего ударил кризис. А ведь, как известно, во всем мире средний класс – это опора государства. Достаточно вспомнить лозунг французской буржуазии - «Третье сословие – это и есть нация»!

- Вот именно – опора государства, а вовсе не либеральной антигосударственной идеологии.Наши же горе-политологи думают, что буржуазии везде свойственно "отщепенство", о котором с горечью писал еще П.Б. Струве в «Вехах".

Средний класс был опорой и бисмарковской, и гитлеровской Германии, которая опиралась не на космополитические воззрения, а на национальные чувства именно бюргеров. Та же французская буржуазия поддержала наполеоновские амбиции.

Да и русский средний класс никогда не был оппозиционным– «Лето Господне» Шмелева – вот вам русский средний класс! Он любил свое Отечество, был богобоязнен, строил церкви. И после вакханалии 90-х мы стали наблюдать те же черты в нашем зарождающемся новом среднем классе. Не у избалованных легким заработком «мальчиков-менеджеров», а у настоящих трудяг-предпринимателей: они и церкви строят, и книги хорошие издают, и финансирует много чего доброго. Вот и задумываешься, насколько же ложен был посыл в начале 90-х - «Обогащайтесь, в добрый путь!» Это вообще-то слова Бухарина на Пленуме Московского совета 1921 года - без всякой нравственной составляющей.

Словом, средний класс всегда держался государства и поддерживал его. А сейчас для него этот кризис очень серьезное испытание. Но я думаю, - с его-то творческим потенциалом и духом предпринимательства, да не выстоять?! А государство просто обязано ему помочь, а не только олигархам и банкам.

- А коррупция? Разве это не нравственный беспредел? Как тут совесть подключить?

- Человека, у которого ее нет в душе, никакой санкцией не остановишь. Да и горе тому государству, где удерживает от преступления только страх перед уголовным наказанием. Принцип англосаксонского права – «что не запрещено, то дозволено» - не проходит здесь. Потому что порядочный человек останавливается гораздо раньше, чем предписывает закон, а благородный - еще раньше, а тот, кто стремится к святости - еще раньше. Закон тогда только вступает в силу, когда непорядочность приобрела масштабы социально опасные. А удерживать от преступления должны нравственные нормы. Если мы этого не поймем, то никогда не одолеем коррупцию.

- Но этого ведь в законе не пропишешь.

- Не пропишешь. Но нужно с детства вкладывать в голову, что самое ужасное и греховное – быть бесчестным человеком, непорядочным. А вера – это тот якорь, который делает человека более свободным и неуязвимым в любой реальности.

В нашей стране, как ни в какой другой, есть все, кроме, разве что, ровных газонов: ресурсы, леса, пресная вода… Все, за что будут бороться в XXI веке. Есть военная сила, которая гарантирует нас от посягательств на эти ресурсы; есть огромный научный потенциал. Мы - страна, имеющая сочетание всех факторов так называемого устойчивого развития. Страна богата, но ресурсы должны служить всем – это по совести. Они компенсируют нам расстояния, суровый климат с глубиной промерзания в 2 метра и отопительным сезоном 7-8 месяцев. Иначе, в открытой экономике, Россия нерентабельна!

- Как вы думаете, миропорядок изменится после кризиса?

- Не в одночасье, но поменяется. Давление со стороны США в будущем, конечно, продолжится. Обама за тем и призван, чтобы морально приукрасить американские амбиции. Волк пошел к кузнецу «голос подковать» - зачем? Да чтоб козляток обмануть, пропев нежно: «Откройте дверь, ваша мать пришла, молочка принесла!» Америка - самый большой должник мира и, чтобы оставаться ментором и диктатором, она будет создавать трудности другим – сеять конфликты, «ворошить угли» в других странах, дестабилизировать целые регионы.

Безусловно, произойдут изменения в соотношении сил между Западом и Востоком. Китай, хотя и затормозит свой победный шаг, все же не сойдет с пути активного и поступательного развития. Хотя надо относиться с большой осторожностью к его статистике роста – создание образа успешной КНР – целенаправленная политика Пекина.

Изменения коснутся и демографического равновесия. Западная цивилизация так и останется со своим миллиардом, а остальные будут расти и набирать вес, рано или поздно Европа окажется в чужих руках.

- А России есть, что сказать миру?

- Россия востребована именно на поле идей и придания нравственного, духовного направления всем процессам, которые последние десятилетия рассматривались в сугубо рациональном ряду. Не надо ни иллюзий в отношении наших истинных возможностей, ни нигилизма и пораженчества. Россия уже своей величиной, масштабом истории и самостоятельностью выбора не позволяет управлять миром из одного центра. Россия – препятствие для так называемого «глобального управления» и некая альтернатива мировым проектам. Она куда больше являет собой модель мира, чем Америка. Именно в России представлено все, что есть на планете – от архаизма до высочайшего полета научной мысли, у нас все климатические зоны и все ресурсы. Мы живем одновременно в трех веках – в ХIX, XX и XXI-ом. Это и бремя, и преимущество. Мы обладаем тем, чем никогда не обладали американцы - мы уважаем инакость других и не требуем отречения от нее.

Да, мы, как вы выразились, страна авангардного эксперимента. Попробовали то, другое, третье, и у нас огромный опыт созидания и разрушения, покаяния и возрождения, способности мобилизации для победы.

Сегодня, на новом витке человеческого развития, особенно на фоне кризиса, по моим ощущениям, бродит призрак того, что близко к христианскому социализму. И Россия может быть здесь первой. Нигде так не сильны одновременно ностальгия по социальному устройству государства и тяга к вере, к церкви, к традиционным ценностям.

У России огромный опыт в социальной сфере, который может быть переосмыслен, соединен со свободой творчества и экономической инициативы, наполнен совершенно новым духовным содержанием и побудительным мотивом. Надо только вспомнить, что социальная ответственность государства вытекает не из марксизма, а из 25 главы Евангелия от Матфея. Кого назвал праведниками Спаситель? - Того, кто обул, одел и накормил ближнего.

Об этом только забыли и у нас, и на Западе.

Беседу вела Елена Липатова