Экономический национализм толкает нас к краю пропасти

Валютные войны сегодня в моде, однако, давайте не будем забывать о том, что это явление - лишь симптом гораздо более глубоких проблем. Мы снова переходим на стадию экономического национализма. В 2009 году на лондонском саммите лидеров стран Большой Двадцатки в какой-то момент многим показалось, что крупнейшие в мире нации научились работать вместе и сообща улаживать глобальные экономические и финансовые проблемы. Не тут-то было. Устойчивая экономическая стагнация вынудила наших политических лидеров искать национальные решения для вопросов явно международного масштаба. Такой подход к делу совсем не удивляет. Политикам приходится отчитываться перед своим электоратом - и перед местными СМИ - а не перед мировой общественностью. В старые добрые времена, когда глобализация, казалось, способствовала росту уровня жизни для всех, никаких конфликтов не возникало: наши лидеры могли одновременно поддерживать архитектуру глобализации и принимать поздравления за успех дома. Теперь все изменилось. Да, глобализация помогла вытянуть из нищеты миллионы китайцев и индусов, а некоторых обитателей Запада и вовсе озолотить, но для тех миллионов европейцев и американцев, по уши увязших в долгах и уже давно забывших о том, что такое повышение зарплаты, это слабое утешение. Нет, страны не специально и намеренно выбирают путь протекционизма. Просто сторонники глобализации прячутся по темным углам и носа на свет божий не показывают. Они уже не могут свободно и гордо заявлять о том, что силы интернационализации выгодны всем. А без них очень сложно устоять перед искушением под названием "национальные экономические интересы". И все же экономический национализм полон противоречий. Возможно, политикам одной единственной страны имеет смысл заняться валютной девальвацией, особенно, если есть основания полагать, что валюта сильно переоценена. Но одновременно пытаться девальвировать валюты сразу в нескольких странах совершенно бессмысленное занятие: они не могут быть переоцененными все сразу. Также, политикам в странах с низким уровнем долга и "здоровым" платежным балансом кажется разумным ставить себя другим в пример, однако, все страны не могут одновременно иметь профициты, как бы этого не хотелось экономистам-консерваторам из Германии.

Мы все зависим друг от друга, и ничего с этим не сделать. Эти взаимосвязи - к худу ли, к добру ли - определяют нашу экономическую судьбу. Между тем, экономический национализм, фактически, игнорирует их. Он основан на глупом предположении о том, что всякая страна сама хозяйка своей собственной судьбы, она идет-бредет сама по себе, невзирая на то, что все остальные уже давно устремились в противоположном направлении. На самом деле, этот подход - популистская выдумка и не более: взлеты и падения экономического цикла одной отдельно взятой страны полностью гармонируют с аналогичными движениями в остальном мире; успех валютной девальвации зависит от желания иностранцев покупать "выгодный" экспортный товар, а также от масштабов роста внутренней инфляции из-за повышения стоимости импорта; преимущества политики количественного ослабления угасают, если она ведет к росту цен на сырье; а попытки поднять налоги, чтобы сократить дефицит бюджета, в конечном счете, могут вылиться в утечку мозгов и талантов из, скажем, Парижа в Лондон. Мохамед-Эль -Эрейн абсолютно прав, предупреждая об опасностях стимулирующей монетарной политики других стран для Еврозоны. Если Япония успешно снизит курс иены, если американцы продолжат печатать деньги, пытаясь снизить ставку безработицы ниже 7%, если Банк Англии под предводительством Марка Карни выберет стратегию, ориентированную на рост экономики без учета ценовой стабильности в краткосрочной перспективе, все, чего добился Марио Драги, стабилизируя монетарную систему Еврозоны, пойдет прахом. Стоимость содержания рабочей силы в Южной Европе по-прежнему очень высока; укрепление евро окончательно разрушит надежды на восстановление экономического роста.

Последствия, несомненно, будут печальными и болезненными. Странам Южной Европы нужен прежде всего рост, он поможет им сгладить фискальные проблемы. Если не будет роста, они будут нарастать как снежный ком. Даже несмотря на предложенную Европейским центральным банком программу прямых денежных операций, рост доходности по государственным облигациям, в конечном счете, спровоцирует не только политический, но и экономический кризис. Как долго страны-кредиторы Северной Европы будут поддерживать неконтролируемую траекторию гос. долга на Юге? Если их терпению, в конечном счете, придет конец, не окажется ли экономика Еврозоны снова на краю пропасти под названием рецессия? Экономический национализм скрывает серьезную угрозу. Чаще всего он способствует не увеличению темпов экономического роста, а перераспределению экономических проблем на международном уровне. Мы наблюдаем конфликт интересов международных кредиторов и должников. Международный объем производства сейчас гораздо ниже, чем ожидалось всего несколько лет назад, поэтому кредиторы хотят спихнуть бремя корректировок на должников, требуя болезненной консолидации от тех, кто "лето красное пропел". В свою очередь должники хотят переложить эту обязанность на плечи кредиторов через валютную девальвацию, дефолт или программы помощи. Учитывая эти прямо противоположные желания, стоит ли удивляться, что мировая экономика не может вернуться к прежним темпам роста. Экономический национализм помогает лишь на время снять болевой синдром, но, будучи политической реакцией на экономическую проблему, он лишь усугубляет положение дел.

Стивен Кинг, старший экономист HSBC