18.09.2012
Hera Research с удовольствием представляет отрезвляющее интервью с Нилом Барофски (Neil Barofsky), старшим научным сотрудником и адъюнкт-профессором юриспруденции юридического факультета Нью-Йоркского университета. С декабря 2008 по март 2011 года г-н Барофски работал в качестве специального генерального инспектора по госпомощи на сумму $700 млрд в рамках Программы выкупа проблемных активов (Troubled Asset Relief Program, TARP), которая спасла американскую банковскую систему в 2008 году.
В обязанности г-н Барофски в должности генерального инспектора входило отслеживание и наказание за растраты, мошенничество и злоупотребления. Он получил всенародное признание за свою смелость и готовность дать отпор самым влиятельным людям и организациям в Вашингтоне и на Уолл-стрит, а также за свою безжалостную критику в адрес чиновников Министерства финансов, включая его главу, Тима Гайтнера (Tim Geithner).
До того, как стать главным куратором программы спасения г-н Барофски более восьми лет проработал федеральным обвинителем в окружной федеральной прокуратуре Южного округа Нью-Йорка. Там он возглавлял Группу по борьбе с ипотечным мошенничеством в качестве старшего адвоката, выступающего в суде, и занимался расследованием и привлечением к ответственности за все виды ипотечных афер – от случаев мошенничества с розничными ипотечными займами до расследований, включающих потенциальное мошенничество с ценными бумагами, включая облигации с ипотечным обеспечением (CDO).
Во время работы в качестве члена подразделения по борьбе с мошенничеством на рынке ценных бумаг и сырьевых товаров г-н Барофски приобрел обширный опыт в качестве обвинителя и вел дела, связанные с должностными преступлениями, включая иск, который привел к обвинительному приговору в отношении руководства Refco Inc. За свою работу по делу Refco г-н Барофски был удостоен премии Джона Маршалла, присуждаемой генеральным прокурором.
Г-н Барофски также возглавлял расследование, в результате которого были вынесены обвинительные заключения в отношении 50 руководящих деятелей Революционных вооруженных сил Колумбии (FARC) за торговлю наркотиками, что стало крупнейшим обвинением в этой сфере, вынесенным в истории США.
Получившая признание критиков книга г-на Барофски «Спасение банков. Взгляд изнутри: Как Вашингтон предал розничные банки, спасая Уолл-стрит» представляет собой детальный сенсационный рассказ о незаконных операциях с ценными бумагами на основе инсайдерской информации и манипуляциях с финансовой помощью в министерстве финансов США.
Г-н Барофски с отличием закончил юридический факультет Нью-Йоркского университета.
Hera Research (HR): Спасибо, что вы сегодня с нами. Почему вы до сих пор критически отзываетесь о Программе помощи проблемных активам TARP, если перечисленные $700 млрд уже выплачены?
Neil Barofsky: Если говорить о программе TARP только в отношении сберегательных банков, то эта история требует пересмотра. Когда в 2008 году начался финансовый кризис, министр финансов Генри Полсон (Henry Paulson) стоял на коленях перед спикером Палаты представителей Нэнси Пелоси (Nancy Pelosi) и фактически умолял Конгресс принять программу спасения в объеме $700 млрд. Она была представлена как программа выкупа проблемных активов, включая ипотечные займы и связанные с ними активы.
HR: Программа TARP вышла за рамки сберегательных банков?
Neil Barofsky: Да. Когда диалог между администрацией Буша и Конгрессом продолжился, и законопроект был представлен на рассмотрение, отклонен, переписан и, наконец, принят, изменилось многое. Во-первых, полученные министром Полсоном полномочия вышли далеко за рамки скупки активов, связанных с ипотечными займами. Во-вторых, Конгресс одобрил программу в объеме $700 млрд, потребовав от Минфина оказать помощь домовладельцам и экономике. Когда законопроект приняли, он включал разделы, связанные с изменением условий ипотечного кредитования и стимулированием экономики.
HR: Итак, цели программы TARP изменились?
Neil Barofsky: Да. Нужно вернуться назад и посмотреть, какими были первоначальные цели; чего, по словам представителей Минфина, хотела достичь эта организация и какие обещания были даны Конгрессу.
HR: Были ли достигнуты первоначальные цели?
Neil Barofsky: Нет. Если посмотреть на них, можно лишь прийти к выводу, что программа TARP была провальной.
HR: Как такое могло случиться?
Neil Barofsky: Я думаю, многие члены Конгресса не понимали, насколько расширились определения понятий в законопроекте, так что проблемным активом могло быть названо почти все, что угодно, а финансовой организацией могла оказаться любая поднадзорная компания, то есть, по сути, любое открытое акционерное общество и большинство частных компаний.
HR: Вы хотите сказать, что это была кампания в стиле «заманить и подменить»?
Neil Barofsky: Несомненно. Верхушка Конгресса отлично понимала, что законопроект предоставляет Минфину намного большую свободу действий. Вся концепция использования денег для восполнения недостатка капитала за счет скупки банковских акций вместо покупки активов, связанных с ипотечными займами, была тщательно продумана и, в некоторых кругах, даже предложена членами Конгресса. Однако некоторые представители Конгресса – те, кто не занимал руководящих постов – чувствовали, что это похоже на «рекламный развод», где из скупки проблемных активов программа превратилась в «раздачу слонов» для банков.
HR: Способствовала ли программа TARP предотвращению финансового кризиса?
Neil Barofsky: Конечно. Она помогла справиться с очень острой краткосрочной проблемой. После того, как спасли (инвестиционный банк) Бер Стернс с помощью сделки на льготных условиях с JPMorgan Chase – я имею в виду, были спасены кредиторы Бер Стернс – и после того, как над Fannie Mae и Freddie Mac установили опекунство, на рынке возникла уверенность, что американское правительство будет оказывать поддержку компаниям, «слишком крупным, чтобы обанкротиться». Когда Lehman Brothers Holdings позволили обанкротиться, уверенность в выкупе пропала, и это вызвало невероятную панику. Правительство загнало себя в угол, поощряя рост финансовых организаций и уверенность в спасении. Так что когда обанкротился Lehman Brothers, это привело к набегу на крупные финансовые компании, что определенно вызвало крах некоторых из них. Правительству пришлось сделать смелые заявления о том, что оно никогда не допустит банкротства ни одной из этих компаний. Программа TARP, а также другие чрезвычайные программы, реализованные Федеральной корпорацией страхования вкладов FDIC и Федеральным резервом, помогли предотвратить разрастание финансового кризиса.
HR: Чем покупка Бер Стернс была выгодна JPMorgan Chase?
Neil Barofsky: Американское правительство забрало самые токсичные активы Бер Стернс стоимостью примерно $30 млрд, а потом, повесив эти самые активы на американских налогоплательщиков, помогло JPMorgan Chase купить компанию за бесценок при полном отсутствии рисков. Они заплатили по $10 за акцию, когда за неделю до этого они стоили $69,75, но теперь там больше не было никаких токсичных активов.
HR: Помогла ли программа TARP восстановить доверие к американским компаниям и финансовым рынкам?
Neil Barofsky: Да, но Конгресс намеревался и добивался намного большего, чем обещанные Минфином денежные вливания в банки, чтобы увеличить кредитование, что так и не было достигнуто.
HR: Были ли реалистичными первоначальные цели программы TARP?
Neil Barofsky: Во-первых, если бы эти цели бы недостижимы, чиновники из Минфина никогда бы не пообещали взять их на себя как часть своих обязательств в рамках сделки. Во-вторых, даже если цели были бы не вполне достижимы, попытаться бы все равно стоило. А руководство Минфина даже не попыталось достичь этих целей.
HR: Вы могли бы привести конкретный пример?
Neil Barofsky: Оправданием для денежных инъекций в банки было увеличение объемов кредитования. На мой взгляд, при подобном оправдании возникло обязательство принять ряд политических мер для достижения данной цели, но Минфин даже не попытался сделать этого. При подобном способе реализации данной программы не существовало никаких условий или стимулов для увеличения объемов кредитования.
HR: Какие политические меры могло принять Министерство финансов США, чтобы помочь экономике?
Neil Barofsky: Можно было сделать множество вещей. Например, можно было снизить ставку дивидендов – количество денег, которые банки должны выплачивать в обмен на спасение – для кредитования сверх базового лимита, что сократило бы обязательства банков. Или можно было настаивать на большей прозрачности, чтобы банкам приходилось раскрывать информацию об использовании средств. Минфин решил не делать ни того, ни другого.
HR: Разве не было других программ жилищного строительства вроде Программы реструктуризации доступного жилья (Home Affordable Modification Program, HAMP)?
Neil Barofsky: Да, но они выбрали помощь балансам проблемных банков, а не домовладельцам. Программа HAMP была колоссальным провалам, но это не было предопределено. Таков был результат выбора, сделанного руководством Минфина.
HR: Что можно было сделать иначе при реализации программы HAMP?
Neil Barofsky: Программа HAMP была глубоко ущербной из-за конфликта интересов, заложенного в нее. Управление программой было передано ипотечным службам, которые были совершенно не подготовлены и некомпетентны. Программа настоятельно рекомендовала службам продлить испытательные сроки. Предполагалось, что этот период будет составлять три месяца, но он часто продлевался до года и более. Обслуживающие организации, будучи способны накапливать комиссии за каждый месяц просрочки в течение испытательного срока, были заинтересованы в растягивании этих сроков, затем отказывали домовладельцу в поддержке, доводя его до лишения права пользования имуществом, не предоставляя ему постоянного изменения условий кредитования. Эти конторы могли зарабатывать больше, изменив условия кредитования. Если бы они изменяли постоянные условия предоставления займа, банки не могли бы удерживать комиссии за просрочку.
HR: Вы хотите сказать, что программа поощряла банки вытягивать из домовладельцев как можно больше денег, перед тем как изъять у них жилье в любом случае?
Neil Barofsky: Да. Компании по обслуживанию ипотечных займов воспользовались конфликтом интересов, заложенным в программу, и откровенно нарушали правила, а Минфин бездействовал.
HR: Когда вы работали Генеральным инспектором программы TARP, вы опубликовали доклад, где указывалось, что объем обязательств государственных учреждений в целом достиг $23,7 трлн. Что это значит?
Neil Barofsky: $23,7 трлн – это просто объем средств, выделенных на все финансовые программы, имеющие отношение к финансовому кризису. Эта сумма была неправильно истолкована, потому что никак не предполагалось, что правительство потеряет столько средств. Например, правительственная гарантия фонда рынка краткосрочных капиталов составляла много миллионов долларов. Конечно, не все эти деньги могли быть потеряны, потому что для этого должны были обанкротиться все фонды. Правительство гарантировало коммерческие бумаги, но, опять же, чтобы списать все эти обязательства, должны были обанкротиться все компании. Но цифры были очень важны для обеспечения прозрачности. Все данные были предоставлены организациями, ответственными за различные программы, так что сумма в $23,7 трлн была получена путем простой арифметической операции. Было важно понимать масштаб чрезвычайных действий, которые предпринимались в то время.
HR: Каков размер потенциальных будущих убытков, которые, возможно, придется поглотить американскому правительству – то есть налогоплательщикам?
Neil Barofsky: Реальная проблема – это возможность еще одного финансового кризиса, потому что мы не разобрались с корневыми проблемами нашей финансовой системы. У нас все еще есть банки, которые «слишком велики, чтобы обанкротиться». В прошлом году в Standard & Poor’s подсчитали, что полная стоимость нового кризиса, включая повторное спасение крупнейших банков, составит приблизительно треть от валового внутреннего продукта США, или около $5 триллионов. Его последствия обойдутся еще дороже.
HR: Какие проблемы породил финансовый кризис 2008 года?
Neil Barofsky: Если говорить о финансовом влиянии кризиса 2008 года, то его надо рассматривать не только с точки зрения потерянных доходов от налогообложения и увеличения государственной задолженности, но и потери семейного капитала. Люди, ставшие безработными, понесли громадные убытки, и, соответственно этому, возросли расходы на государственные социальные пособия. Одной из причин прошлогодних дебатов по поводу долгового потолка, когда был понижен кредитный рейтинг США, и того, почему мы приближаемся к бюджетному обрыву, является наследство кризиса 2008 года. Мы почти не готовы справиться с новым кризисом, который у нас случится почти наверняка.
HR: Почему вы ожидаете нового финансового кризиса?
Neil Barofsky: Вопрос сводится к мотивации. Нормально функционирующий свободный рынок дисциплинирует бизнес. Допущение выкупа компаний, «слишком больших, чтобы обанкротиться», меняет мотивацию нормально функционирующего свободного рынка. Если организация в системе свободного рынка нагружена рискованными активами при недостаточном объеме капитала, обеспечивающего их, рынок ее накажет. Компании откажутся выдавать им кредиты, не потребовав значительного штрафа. Контрагенты будут остерегаться вести бизнес с компаниями, имеющими слишком большие риски и слишком мало капитала. Существование компаний, «слишком крупных, чтобы обанкротиться», сводит на нет эту дисциплину. Предполагается, что правительство поможет и выполнит обязательства банка полностью, даже если он обанкротится. Это базовое искажение свободного рынка стимулирует дополнительный риск.
HR: Принимают ли сегодня банки, «слишком крупные, чтобы обанкротиться», больше рисков на себя, чем раньше?
Neil Barofsky: Программы спасения сформировали у руководителей банков заинтересованность в том, чтобы получать максимальные краткосрочные прибыли и громадные бонусы, потому что если банк развалится, по счетам будут расплачиваться налогоплательщики. Надежда на выкуп увеличивает системный риск, лишая кредиторов и контрагентов мотива к выполнению своей работы путем введения рыночной дисциплины, и мотивируя банки действовать так, чтобы увеличить вероятность такого спасения.
HR: Дело только в размере банковской организации?
Neil Barofsky: Крупные банки сегодня на 20-25% больше, чем до кризиса. Банки, «слишком крупные, чтобы обанкротиться», слишком велики для эффективного управления. Они стали настоящими Франкенштейнами. Даже самые одаренные руководители не могут управлять всеми рисками, что увеличивает возможность будущего выкупа.
HR: Если руководители банков отчитываются перед своими акционерами, неужели те не могут их контролировать?
Neil Barofsky: Большие банки не только «слишком велики, чтобы обанкротиться», они еще и «слишком велики, чтобы отправиться за решетку». Не было заведено ни одного уголовного дела в связи с финансовым кризисом. Реальность такова, что таким крупным организациям невозможно угрожать судом, потому что если им предъявить уголовные обвинения, они утянут за собой всю финансовую систему. Подобная опасность существует и относительно их руководства, поэтому против них не будет возбуждено уголовное дело, что бы они ни делали. Таким образом, допущение возможности выкупа увеличивает для руководителей банков стимул к нарушению этических принципов. Если люди знают, что с них никто ничего не спросит, это также будет стимулировать более рискованное поведение в погоне за прибылью.
HR: Итак, новый кризис – это лишь вопрос времени?
Neil Barofsky: Да. Причины, породившие кризис 2008 года, по-прежнему существуют и сегодня, и ситуация во многом хуже. Мы получили финансовую систему, где риски сконцентрированы в руках горстки крупных организаций, где поощряется рискованное поведение, где гарантируется, что им не позволят обанкротиться, а руководители гарантированно смогут избежать всякой ответственности. Не стоит удивляться, когда начнется новый масштабный финансовый кризис и новая масштабная программа спасения. Было бы наивно ожидать другого результата.
HR: А разве закон Додда-Франка не отрегулировал финансовую систему?
Neil Barofsky: Ничего не было сделано для того, чтобы устранить надежду на предоставление финансового спасения,а это столь же опасно, как и само спасение. Идея становится реальностью. Именно эта идея приводит к тому, что контрагенты и кредиторы не проводят должную финансовую экспертизу, и они продолжают вести дела с компаниями, имеющими слишком много рисков и неадекватный капитал. Именно идея о спасении вынуждает топ-менеджмент идти на все большие риски. Ничего не было сделано, чтобы это исправить. И первой же реакцией министров финансов Полсона и Гайтнера, а также председателя Федерального резерва Бернанке (Bernanke), стала дальнейшая консолидация индустрии, что лишь усложнило ситуацию.
HR: Закон Додда-Франка содержит новые регламенты на 2300 страниц. Неужели этого недостаточно?
Neil Barofsky: В этом законе есть инструменты, которые могли бы помочь регуляторам, но мы должны пойти еще дальше. Ряд недавних скандалов и тот факт, что крупные банки нарушают этические и юридические пределы еще чаще, чем раньше, свидетельствует о том, что с точки зрения регулирования закон Додда-Франка ничего не сделал для противодействия чрезвычайно неэтичному и вероятно, преступному поведению.
HR: Закон Додда-Франка – это провал?
Neil Barofsky: Вся суть этого закона сводилась к тому, чтобы покончить с эпохой банков, «слишком крупных, чтобы обанкротиться». Совершенно очевидно, что этого не произошло. В этом смысле он стал провалом. Вероятно, закон оказал некую помощь в краткосрочной перспективе, потому что он увеличил коэффициенты достаточности капитала, хотя и не в полной мере. Если мы когда-нибудь установим контроль над внебиржевыми деривативами, это будет хорошо, и закон Додда-Франка сделал первые шаги в этом направлении. Думаю, Бюро по финансовой защите потребителей – это хорошая идея. Тем не менее, финансовая система, по большей части, находится в руках тех же топ-менеджеров, ставших более влиятельными, в то время как сами банки стали больше и опаснее для экономики, чем раньше.
HR: Какое отношение внебиржевые деривативы имеют к угрозе возникновения нового финансового кризиса?
Neil Barofsky: В частности, кредитно-дефолтные свопы привели к банкротству страховой компании AIG, а синтетические обеспеченные залогом долговые обязательства, которые по большей части зависят от срочных контрактов, внесли значительный вклад в финансовый кризис. Если посмотреть на умопомрачительные номиналы внебиржевых производных, которые насчитывают сотни триллионов, налогоплательщик, как правило, оказывает поддержку организациям, играющим на таких непрозрачных и потенциально очень опасных рынках. Внебиржевые производные могут быть источником возникновения следующего финансового кризиса.
HR: Можно ли что-то сделать для предотвращения нового кризиса?
Neil Barofsky: Нам придется расстаться с крупными организациями, каждая из которых может развалить финансовую систему. Например, один только Wells Fargo выдает треть всех ипотечных кредитов. С Wells Fargo никогда ничего не случится, потому что это может привести к краху всей экономики. Нам нужно раздробить банки, «слишком крупные, чтобы обанкротиться». Мы должны сделать их достаточно мелкими, чтобы обанкротиться, и рынок снова станет свободным.
HR: Появится ли политическая воля, чтобы раздробить крупнейшие банки?
Neil Barofsky: Руководство ни одной из партий не намерено разбить банки, «слишком крупные, чтобы обанкротиться». Конечно, притворяться, что закон Додда-Франка решил все наши проблемы, как делают некоторые демократы, или просто говорить, что крупные банки снова не будут спасать, как предложили некоторые республиканцы, нереально. Конгрессу нужно заранее расформировать банки, «слишком большие, чтобы обанкротиться», с помощью законодательства. Будет ли это осуществляться путем изменения Закона Гласса-Стигалла, ограничения размеров или ответственности, установления лимитов на уровень финансового плеча или существенно более высоких коэффициентов достаточности капитала, все это очень хорошо, но нам нужно обуздать крупнейшие банки.
HR: Как вы думаете, президентские выборы что-то изменят?
Neil Barofsky: Нет. Между Ромни (Romney) и Обамой (Obama) очень мало понимания по ключевой проблеме банков, «слишком крупных, чтобы обанкротиться». Ромни недавно сказал, что он, по большому счету, думает, что крупные банки – это здорово, а в законе Додда-Франка администрация Обамы противостояла попыткам раздробить масштабные финансовые организации. Гайтнер, работая на Белый дом Обамы, пролоббировал отказ от законопроекта Брауна-Кауфмана, который предусматривал распад банков, «слишком крупных, чтобы обанкротиться».
HR: Сколько времени уйдет у американских законодателей на то, чтобы, наконец, справиться с крупнейшими банками?
NeilBarofsky: Некоторые кандидаты внесли реформы вроде восстановления закона Гласса-Стигалла в свои избирательные программы, но размер и влияние крупнейших банков с точки зрения влияния на законодательство невероятны. Возможно, понадобится новый финансовый кризис, чтобы справиться с этой проблемой.
HR: Спасибо, что уделили нам сегодня время.
Neil Barofsky: Пожалуйста.
Послесловие
По словам Нила Барофски, новый финансовый кризис совершенно неизбежен, и стоимость его будет еще выше, чем в 2008 году. Если ориентироваться на то, как были реализованы программы TARP и HAMP, и на смягчение закона Додда-Франка, похоже, что музыку в Вашингтоне заказывают крупные банки. Закон Додда-Франка сохранил концентрацию рисков в нескольких крупных организациях, в то же время не искоренил извращенные мотивы, стимулирующие рискованное поведение, ограждая топ-менеджмент банков от ответственности. Ни одна из главных американских политических партий или кандидатов в президенты не готовы раздробить банки, «слишком крупные, чтобы обанкротиться», несмотря на серьезность проблемы. Уверенность, что можно предотвратить новый финансовый кризис, когда причины кризиса 2008 года еще не искоренены или усугубились, не имеет ничего общего с реальностью. Тем временем, то, что г-н Барофски описывает как «ряд скандалов», включая крайне неэтичное и, вероятно, преступное поведение, не прекратилось. Хотя время и конкретные зоны риска пока неизвестны, нет никаких сомнений, что американские налогоплательщики получат новый счет на много триллионов долларов, когда начнется следующий кризис.