Леонтьев Михаил: «У нас есть еще года два, чтобы без катастроф изменить вектор экономической политики»

 

Аналитики Всемирного банка пишут в своем последнем докладе о том, что мировая экономика вступила в опасную фазу, причем развивающиеся страны находятся в более уязвимом положении по сравнению со временем прошлого кризиса. Поскольку их бюджеты и накопления и так уже истощены вследствие реализации антикризисных мер в ходе первой волны кризиса, они, скорее всего, будут вынуждены сокращать расходы.

Традиционная кризисная волна с V-образной или W-образной формами нам уже не грозит

Такая оценка выглядит достаточно убедительно. Дело в том, что первая фаза кризиса купировалась за счет ухудшения ситуации в случае начала его следующего этапа. Правда, логика антикризисной политики при нынешней экономической парадигме инвариантна. И все же согласиться на то, что называется fair play («честная игра»), никто не может. Кризисные проблемы купируются искусственными средствами. На самом деле все, что было сделано на первом этапе, – это национализация долгов и рисков. Государство взяло на себя гарантии рисков и этим несколько оживило бизнес-среду (во всяком случае, то, что касается спекулятивного капитала, производственного – в меньшей степени). Однако в итоге мы имеем то, что кризис долгов уже обозначает банкротство государства, причем гарантировать риски оно уже не может. Таким образом, есть вероятность, что во второй фазе кризис перейдет уже в режим неволнового сброса. Понятно, что пределом падения должно быть достижение макроэкономического равновесия. Традиционная кризисная волна с ее V-образной или W-образной формами нам уже не грозит. Теперь речь идет о сплошной траектории падения до состояния макроэкономического равновесия.

Есть и еще один важный момент. По общему международному контексту видно, что уже на этой фазе начнется своего рода политическая сублимация, т. е. переход решения экономических проблем в неэкономическую плоскость, в первую очередь – в военно-политическую. Если изначально траектория кризиса определяется экономикой, то на данном этапе уже будут действовать другие факторы. Приведу такой пример. В городе Грозном в 1995 году проблема перехода экономики на рыночные рельсы, стабилизации и борьбы с инфляцией остро не стояла, зато остро стоял вопрос, какую сторону улицы выбрать, чтобы она была противоположна направлению артиллерийского огня. Это было гораздо более актуально с точки зрения насущных нужд.

Мы некоторым образом свободны в выборе экономической политики

В вышеописанной ситуации российская экономика, конечно, будет испытывать серьезные проблемы, однако есть нюанс. Перед Россией не стоит проблема достижения макроэкономического равновесия. У нас нет таких дисбалансов, как в США или Европе, притом, что у нас – очень зависимая от мировых рынков структура экономики. Но это – уже проблема другого рода. Тем не менее, у нас нет такого «навеса» из фиктивных обязательств и финансовых пузырей. Грубо говоря, мы имеем текущие доходы от экспорта нефти, которые могут быть чуть больше или чуть меньше. Правда, у нас есть и странная политика, когда мы фактически финансируем чужие «пузыри», но это – чужие «пузыри», а не наши, так что у нас нет проблемы достижения макроэкономического равновесия. А значит, мы некоторым образом свободны в выборе экономической политики. Т. е., в принципе, мы можем гораздо эффективнее, чем Китай (если захотим), заниматься переводом своей экономики на обслуживание внутреннего рынка, потому что у нас другая структура потребления и экспорта. Конечно, для этого потребуется приложить некое сверхусилие, которое тоже будет нам чего-то стоить.

На второй фазе кризиса задача (как это было во время первой кризисной волны) сохранить благосостояние, двигаясь точно в рамках старой экономической парадигмы, стоять уже не может. Ее невозможно решить, да и незачем. Сейчас стоит задача другого рода, и у нас есть еще немного времени (года два), чтобы без катастроф изменить вектор экономической политики. Если же это не будет сделано, нам придется отталкиваться от земли. Тогда нам светит «очистительная катастрофа».