Михаил Хазин: Проблемы с внешнеторговым балансом США будет расхлёбывать Европа

Как было объявлено в конце прошлой недели министерством торговли, ноябрьский дефицит торгового баланса США расширился сильнее, чем прогнозировалось в ноябре, поскольку американский экспорт снизился, а импорт (в первую очередь, сырой нефти и автомобилей) – вырос.

Увеличение оказалось немаленькое, даже с учётом того, что сам показатель дефицита достаточно волатилен – 10,4% до 47,8 млрд. долларов, максимум с июня и больше, чем планировали эксперты, которые считали, что он должен был увеличится до $ 45 млрд с первоначальных 43,500 млрд. в октябре. При этом оценки колебались от 41,8 млрд. до 47,6 миллиардов дефицита. Импорт вырос на 1,3% до полугодового максимума 225,6 млрд. долларов в ноябре, так как увеличился импорт нефти до 27,3 млрд. с 26,0 млрд. долларов.

Экспорт снизился на 0,9% до 177,8 млрд. долларов, несмотря на увеличение экспорта потребительских товаров до 15,7 млрд. долларов. В частности, это случилось из-за падения поставок в Европе. По мнению некоторых американских экспертов, именно долговой кризис в Евросоюзе может стать тем триггером, который запустит новую волну спада.

Отметим, что не только американские эксперты разделяют эту точку зрения, её придерживаются и в МВФ. В частности, такое мнение высказал специальный советник директора-распорядителя Международного валютного фонда (МВФ) Дэвид Липтон, который считает, что Европе необходимо срочно предпринять новые меры по борьбе с долговым кризисом. В противном случае нового витка кризиса не избежать, а европейцам придётся привыкать к буксованию экономики при стабильно высокой безработице.

«Без конкретных шагов Европа окажется втянутой в порочный круг, постепенно утрачивая доверие инвесторов при стагнирующей экономике и слабом рынке труда», – заявил Д.Липтон в рамках Азиатского финансового форума в Гонконге. Правда дальше он высказал спорное утверждение, сообщив, что при поддержке государств Европы другими странами новой фазы кризиса удастся избежать.

Вот тут я бы поспорил, поскольку всё предыдущее было банальностью – ничего другого и ожидать не следовало. Но вот выход из долгового кризиса – это как? Ведь мало отложить выплаты долгов – на это Европе в случае помощи извне (видимо, на неё и намекал в Юго-Восточной Азии представитель МВФ) денег действительно хватит. Но не будем забывать: главная-то проблема – это уровень жизни населения, который до того поддерживался как раз за счёт кредитования и социальных выплат из бюджета, то есть за счёт роста долга. Если просто остановить эти механизмы поддержания уровня жизни населения (и, отметим, совокупного спроса), то кризис наступит очень крупный. Это хорошо видно по Греции, в которой менее чем за год принятые меры экономии привели к падению ВВП более чем на 5%. А ведь процесс только начался.

При этом, разумеется, удар будет нанесён и по всем партнёрам Евросоюза, по США в первую очередь. Что мы, кстати, и видим по статистике уже ноября. А по мере развития ситуации подключения мер жёсткой экономии в Италии, результаты будут видны ещё лучше. Так что на чём основан оптимизм представителя МВФ не очень понятно – разве что на корпоративной солидарности, поскольку когда кризис войдёт в полную силу, МВФ станет просто не нужен.

Впрочем, наши оппоненты могут утверждать, что на основании статистики одного месяца тенденции не видны, а МВФ – «виднее». Может быть, однако мы уже столько раз демонстрировали, что на длинных интервалах времени наша теория полностью подтверждается, что даже не очень ясно, что ещё говорить. Впрочем, в данном конкретном случае можно обратить внимание на одно интересное обстоятельство: США в условиях нынешнего кризиса ведут себя совсем не так, как Евросоюз. Последний рекомендует «затягивать пояса», что приводит к спаду спросу и ВВП (пока, в отдельных странах ЕС, но это только дело времени), а вот США, напротив, увеличивают стимулирование спроса.

Пресловутый дефицит американского бюджета, который Обама увеличил за время своего руководства страной примерно на 1 триллион долларов в год, растёт только для того, чтобы эти деньги можно было потратить на рост социальных выплат, которые идут прямиком на рост потребительских расходов (а куда ещё могут потратить деньги бедные граждане США?). Триллион – это, между прочим, около 10% от реально располагаемых доходов граждан США, которые вовсе не все идут на потребительские расходы. Так что стимулирование огромное.

Почему же так не делают в Евросоюзе? Я склонен считать, что это связано с тем, что такое поведение, хотя и является разумным, противоречит всем монетаристским догмам. Такие страны, как США, ещё могут себе позволить игнорировать МВФ и прочие бастионы монетаризма, но в ЕС ситуация другая, там много мелких стран, которые, при всём желании, идти против международных монстров не могут. Хотя некоторые и пытаются – как, например, Исландия, Венгрия и отчасти Польша.

А вот Германии и Франции это пока просто не нужно – у них ситуация ещё терпимая, особенно у первой. В том числе и потому, что свой спрос стимулируют США, которые покупают довольно значительный объём немецкой продукции. Так что лидеры ЕС могут пока жёстко давить на своих младших партнёров – главное, чтобы их всё-таки не заставили взять на себя чужие обязательства. Тут Франция и Германия сопротивляются отчаянно, хотя США и МВФ активно их к этому призывают.

Разумеется, можно закрыть глаза на проблемы и считать, что всё вот-вот само тихо рассосётся. Однако любой серьёзный аналитик, особенно такой, который изучал межотраслевые балансы проблемных стран (США в первую очередь), не может не понимать, что рассосаться тут ничего не может. Если за два года «дырка» по спросу составила триллион долларов, то в следующие два нужен будет ещё один триллион. И откуда его взять, когда уже этот вызывает серьёзные опасения за устойчивость мировой и американской финансовых систем?

И статистические данные только подтверждают эту тенденцию, которая только начала свое развитие.

К реакции Европы на опускание рейтингов. Неизбежность падения технологического уровня

Михаил Хазин

Родился в 1962 г. В Москве. Окончил Механико-математический факультет МГУ. Экономист, публицист. Президент компании экспертного консультирования «Неокон». В 1997 – 2001 гг. совместно с Олегом Григорьевым и Андреем Кобяковым разработал теорию современного экономического кризиса.

Как и следовало ожидать, европейские политики выразили недовольство действиями международного рейтингового агентства S&P о пересмотре кредитного рейтинга целого ряда стран еврозоны. В частности, федеральный канцлер Австрии Вернер Файман на своей странице в Facebook сообщил, что решение S&P о понижении рейтинга центральноевропейского государства говорит о том, что "Австрии пора стать более независимой от финансовых рынков".

Президент Кипра Димитрис Христофиас назвал понижение рейтинга страны на две ступени "неприемлемым", отметив, что рейтинг был понижен "именно тогда, когда экономика Кипра начала выходить из кризиса".

Ну, а министр иностранных дел Германии Гвидо Вестервелле, как и полагается представителю лидера ЕС, не просто выразил свое недовольство, но и сделал конструктивное предложение, согласно которому Европа должна создать свои независимые рейтинговые агентства вместо того, чтобы полагаться на американские. И, отмечу уже от себя, английские.

Разумеется, пресс-секретарь S&P Мартин Уинн с негодованием отверг мнение о том, что решения S&P о понижении рейтингов стран ЕС могут быть политическими, ссылаясь при этом на мировую репутацию агентства и его рейтингов. Однако сказано это все, конечно, на публику – политики-то точно знают, как и что делается в мире.

Вопрос в другом. Ну, будет в мире несколько агентств (напомним, Китай свое уже создал и оно активно понижает рейтинг США), которые начнут давать противоречивые сведения. И тогда какой в них смысл? Напомним, что появление этих агентств – это не случай, а естественный результат развития мировой экономической системы.

Грубо говоря, парадигма научно-технического прогресса (НТП), а рамках которой мы живем уже лет 300, предполагает постоянное углубление разделения труда. А это, в свою очередь, создает всем участникам рынка, массы проблем, связанных с получением информации о партнерах. Ну, скажем, вы производите что-то жутко технологическое и в качестве комплектующих используете тоже жутко технологическое, что производит некая фирма Х. Беда только в том, что в ее производстве ваши комплектующие составляют 3% и хотя по ним все хорошо, но производя только их фирма не выживет. И возникает необходимость узнать, а как у фирмы Х обстоят дела во всех остальных ее производствах, в противном случае в какой-то момент вы можете оказаться в ситуации, когда поставки вам прекратятся, а найти нового поставщика – зачастую занимает многие месяцы.

Но как получить информацию о работе совершенно неизвестных компаний? И, кроме того, есть еще одна проблема – даже если информацию получить, как ее обрабатывать? Создавать аналитические центры, которые будут оценивать состояние дел всех партнеров всех ваших партнеров? А если цепочка будет развиваться дальше? И это должны делать вообще все фирмы, которые хотят стабильно работать в современных условиях!

Такое, конечно, невозможно. И, как и полагается в соответствии с идеями разделения труда, начинают появляться специализированные компании, единственной задачей которых является оценка состояния дел в различных компаниях, которые за умеренную цену (клиентов-то пруд пруди!) эту информацию продают. Заинтересованы в этом и банки – поскольку им тоже сложно определить реальную финансовую устойчивость всего бизнеса действующих и потенциальных клиентов.

Ну а затем, когда выясняется, что банки вообще без рейтингов кредиты не выдают, меняется и финансовая схема самих агентств: они перестают брать деньги от тех, кто пользуется их рейтингами, зато берут их от тех, кто хочет такой рейтинг получить. Все – современная ситуация возникла. Беда только в одном – если тебе кто-то платит деньги, то он имеет право на некоторое снисхождение. Особенно, если оно специально оплачивается.

И ладно бы только это. Вся современная экономическая модель построена на стимулировании спроса, только в США масштаб соответствующих действий достигает нескольких триллионов долларов в год. Я уж не будут здесь повторять свои расчеты, они встречаются на сайте http://worldcrisis.ru неоднократно. Но беда состоит в том, что механизмы стимулирования спроса постепенно исчерпывают себя, а это значит, что финансовое состояние всех компаний начинает ухудшаться. И это уже системный процесс, который требует пересмотра всех рейтингов всех компаний, для чего нужно разрабатывать совершенно новые модели.

Я совершенно не хочу сказать, что это невозможно в принципе. Вполне может быть, что и возможно. Но есть проблема – для этого нужно, как минимум, публично признать реальное состояние дел в мировой экономике – что пока категорически запрещено. Сами рейтинговые агентства на это пойти не могут, это не их масштаба решение.

В результате, они оказались заложниками ситуации: даже если их специалисты понимают реальное состояние дел, они не могут спорить с МВФ, статистическими органами государств, в которых работают и вынуждены опираться на их данные. И, как следствие, выдают заведомо некорректные рейтинги, по большей части, завышенные. И когда они принимают решения те или иные рейтинги понизить (в том числе, и под политическим давлением), то жертвы такого решения имеют все основания предъявлять претензии. Как минимум, сравнивая свои показатели с другими, которые не были понижены.

В такой ситуации тотального искажения показателей, создание собственных рейтинговых агентств вполне имеет смысл – они будут, в первую очередь, снижать показатели конкурентов. Но вот смысл в самой деятельности рейтинговых агентств исчезает полностью. А это значит, что появляется очень серьезная угроза того, что современный уровень разделения труда в мировой экономике сохранить не удастся – просто потому, что участники экономической деятельности не смогут учитывать все риски своей работы. А сами риски вырастут настолько, что слишком сложная деятельность станет принципиально убыточной.

Я уже писал о том, что такая перспектива, скорее всего, является неизбежной. Но ситуация с рейтинговыми агентствами дает еще одно доказательство того, что этот процесс, снижения уровня разделения труда или, иначе, понижения общего технологического уровня, является на сегодня абсолютно закономерным. Что, с моей точки зрения, только подтверждает нашу теорию кризиса.