Эпидемия распространения коронавируса в Китае уже оказывает серьёзное влияние на китайскую экономику. Прежде всего, на вирус прореагировали фондовые биржи в Гонконге, Шанхае и Шэньчжэне. В январе были зафиксированы снижения продаж многих ценных бумаг и падения их курсов. Во избежание паники эти фондовые биржи были временно закрыты.

Аналитики британского банка Barclays полагают, что карантин для 60 миллионов китайцев, закрытие крупных автомобильных хабов в Ухане и продление каникул по случаю лунного Нового года до 3 февраля «усилят давления на рост в КНР, особенно в секторе услуг». По оценке аналитиков ING, в 2020 году прирост ВВП может опуститься до 5,6%. Китайская академия наук не исключает падения ниже 5%.

Влияние эпидемии отразится и на мировой экономике в результате ослабления торгово-экономических связей Поднебесной с остальным миром. Мировая экономика, по оценкам рейтингового агентства Fitch, может потерять от 0,5% до 0,8% ВВП, что эквивалентно 4-6 трлн долларов. Однако эти оценки основаны на предположении, что вирусная эпидемия не выйдет за границы Китая. В случае же поражения вирусом других стран может начаться полномасштабный экономический и финансовый кризис. За пределами Китая паники нет, но биржевые игроки пристально следят за событиями, связанными с коронавирусом. Эти события напоминают историю с птичьим гриппом – эпидемией, начавшейся в 2003 году и чуть было не спровоцировавшей глобальный экономический кризис.

14 января, когда шумиха вокруг эпидемии коронавируса была в разгаре, в США прилетел вице-премьер Госсовета КНР Лю Хэ. На следующий день в торжественной обстановке этот китайский чиновник и президент США Дональд Трамп подписали первый пакет документов в рамках торгового соглашения между двумя странами. В рамках достигнутых договорённостей Китай в течение двух лет должен купить у США сельскохозяйственную продукцию и другие товары на 200 млрд долл. А Вашингтон отменил повышение пошлин на китайские товары, включая телефоны, игрушки и ноутбуки.

Заключённое соглашение промежуточное, переговоры продлятся. Предполагается, что на втором этапе будут отменены пока ещё действующие пошлины в размере 25% на товары из Китая общей стоимостью 250 млрд долларов. Обе стороны представили сделку от 15 января как большой успех.

Этому предшествовала напряжённая подготовительная работа. Вашингтон обвинял Пекин в том, что на протяжении многих лет китайская сторона занималась валютным демпингом, или валютными манипуляциями. Дескать, Китай целенаправленно и постоянно занижал валютный курс юаня по отношению к доллару, искусственно повышая конкурентоспособность китайских товаров по сравнению с американскими.

Уже ряд лет Минфин США готовит полугодовые специальные доклады, в которых оценивает валютную политику главных торговых партнёров Америки, выявляя тех, кто занимается сознательным занижением курсов своих валют. До Трампа американские президенты терпимо относились к валютным манипуляциям торговых партнёров, понимая, что нельзя одновременно гнаться за двумя зайцами. Если добиваться ликвидации валютных манипуляций, придётся пожертвовать долларом, а американский доллар как мировая валюта намного важнее повышения конкурентоспособности американской экономики за счёт ослабления доллара. Трамп решил пожертвовать первым «зайцем» и принялся преследовать второго. В 2017-2019 гг. он не раз заявлял, что если Пекин не прекратит практику занижения юаня, Вашингтон примет ответные меры. Один раз президент США договорился до того, что сказал: Америка сама начнёт валютную войну против конкурентов. Прозвучало это неудачно, ибо для этого надо было заставить Федеральную резервную систему США играть против американского доллара, то есть хозяева денег (главные акционеры ФРС) должны были сделать себе харакири. Были со стороны Трампа и более умеренные угрозы. Например, угроза введения специальных антидемпинговых пошлин против китайских товаров.

Пекин вынужден был учитывать угрозы Вашингтона. Произошло некоторое повышение курса юаня по отношению к доллару. За счёт того, в частности, что Народный банк Китая (НБК) перестал наращивать долларовую составляющую международных резервов, а его портфель американских казначейских бумаг даже сократился. Были приняты меры по ограничению вывоза капитала, ослабляющего юань. В мае 2019 года НБК перестал выдавать лицензии китайским банкам на импортные закупки золота, которые создавали существенный дополнительный спрос на доллары США. В конце концов Вашингтон стал признавать, что Пекин действительно воздерживается от целенаправленного снижения валютного курса юаня. Без такого признания 15 января вряд ли были бы подписаны документы по торговому соглашению.

Буквально за сутки до подписания американский Минфин обнародовал очередной полугодовой доклад по валютной политике торговых партнёров. И впервые Китая не оказалось в списке «валютных манипуляторов», где раньше он всегда занимал почётное первое место. Казалось, началась новая, светлая эра американо-китайских торгово-экономических отношений.

Однако тут-то и появился коронавирус. Он стал оказывать ярко выраженное понижательное влияние на китайский юань. На протяжении пяти месяцев происходило плавное повышение курса юаня по отношению к доллару, а в третьей декаде января произошёл разворот тенденции. Китайская валюта резко ослабела, пробив ключевой уровень в 7 юаней за доллар. С отметки 6,86 юаня за доллар 20 января курс спикировал до 7,003 юаня за доллар 30 января. Прогнозируется дальнейшее ослабление юаня, и китайские эксперты называют его единственной причиной коронавирус. Мол, причина объективная, денежные власти КНР тут ни при чём.

Минфин США пытается понять, что стоит за ослаблением юаня – вирус или китайское лукавство. Вторую версию исключать нельзя. Ведь острая фаза эпидемии в Китае началась ещё в декабре, и она не мешала юаню укрепляться. А вот не успели просохнуть чернила на документах американо-китайского торгового соглашения, как вирус неожиданно стал поражать китайскую валюту. Если такое поражающее действие коронавируса будет продолжаться, то не исключаю, что он доберётся и до самого соглашения. Коронавирус создаёт летальную угрозу договорённостям КНР – США.