Тема торговых войн в мире вышла на первый план. Речь идёт, прежде всего, о торговой войне, которая разгорается между Вашингтоном и Пекином, но США провоцируют и другие страны на подобные войны. Слова «протекционизм», «торговая война», «торговые конфликты» встречаются сегодня в каждой второй публикации по проблемам мировой экономики.

Однако удивительным образом почти незамеченной является другая проблема мировой экономики. Речь идёт о протекционизме применительно не к товарам, а к инвестициям. В любой момент торговые войны могут перерасти в инвестиционные.

В последние десятилетия ХХ века либерализация международных потоков капитала была главным направлением экономической глобализации. До начала 1970-х годов страны по своему усмотрению подходили к трансграничному движению капитала. Могли устанавливать барьеры для такого движения, а могли его стимулировать. Это вытекало из положения Устава Международного валютного фонда (МВФ), принятого в 1944 году. Устав предусматривал, что по операциям «международное движение капитала» страны имеют право вводить ограничения.

К концу 60-х – началу 70-х гг. ХХ века заложенная в Бреттон-Вудсе послевоенная валютно-финансовая система стала трещать по швам. Причин было несколько, но об одной из них почти никто не говорил. Послевоенный валютно-финансовый порядок, краеугольным камнем которого были стабильные валютные курсы национальных денежных единиц, мешали транснациональным корпорациям (ТНК) и международным частным банкам осуществлять операции с капиталом в глобальных масштабах. В конечном счёте мешали ограничения на экспорт и импорт капитала, существовавшие во многих странах мира.

Окончательный демонтаж Бреттон-Вудской валютно-финансовой системы произошёл на международной конференции в Ямайке в 1976 году. Важнейшие, революционные новации Ямайской конференции: отказ от стабильных (фиксированных) валютных курсов, демонетизация золота (превращение драгоценного метала из денежного в биржевой товар), либерализация операций с капиталом. Ямайская конференция стала «спусковым крючком» экономической и финансовой глобализации.

Транснациональный капитал начал раскачку послевоенного мирового финансово-экономического порядка в 1960-е годы. Для этого он использовал Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). В 1961 году ОЭСР приняла два кодекса: Кодекс по либерализации невидимых операций (имелись в виду трансграничные услуги) и Кодекс по либерализации движения капитала. Эти документы подталкивали государства к тому, чтобы начинать масштабную либерализацию всей внешнеэкономической деятельности, включая трансграничные операции с капиталом. Ямайская конференция лишь привела устав МВФ в соответствие с кодексами ОЭСР.

Либерализация международного движения капитала (инвестиционная либерализация) происходила несколько десятилетий. В начале 1990-х годов прошлого века в неё была вовлечена Российская Федерация (Советский Союз в этом не участвовал). Результатом либерализации капитальных операций стали гигантские масштабы финансовых потоков между странами в виде прямых и портфельных инвестиций, займов и кредитов. А конечным результатом – установление контроля ТНК и международных банков над экономиками многих стран. Вот данные из последнего доклада ЮКТАД World Investment Report – 2019 лишь по одному виду капитала – прямым инвестициям. Объём накопленных в мире прямых инвестиций, сформированных за счёт экспорта капитала, составлял в 2000 году 7,38 трлн. долл. В 2010 году он был равен 19,75 трлн. долл., а к концу 2018 года достиг 32,27 трлн. долл. Главным получателем прямых иностранных инвестиций являются США. Объём накопленных прямых инвестиций в американской экономике в 2000 году равнялся 2,69 трлн. долл., в 2010 году – 4,81; в 2018 году – 6,47 трлн. долл. На фоне многих других стран Россия выглядит по этому показателю весьма скромно (млрд. долл.): 2000 г. – 11,2; 2010 г. – 336,4; 2018 г. – 344,1.

Конечно, процесс либерализации движения капитала шёл неровно. Например, во время финансового кризиса в Юго-Восточной Азии в 1998 году Малайзия для стабилизации экономической ситуации в стране ввела ограничения на движение капитала. Для мировой элиты, продвигавшей экономическую глобализацию в интересах ТНК, это был вызов; премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад подвергся тогда жесточайшей обструкции на Западе.

Когда разразился мировой финансовый кризис 2007-2009 гг., некоторые страны для защиты своих экономик также ввели ограничения на трансграничные капитальные операции (прежде всего, на вывод капитала и инвестиционных доходов). Хрестоматийным примером стала Исландия. После краха там в 2008 г. трёх крупнейших банков правительство приняло решение об ограничении движения капитала. Были введены следующие меры: 1) ограничена конвертация иностранной валюты как резидентами, так и нерезидентами; 2) ограничены операции с облигациями и другими ценными бумагами (продажа ценных бумаг в кронах); 3) введено требование репатриации иностранной валюты, приобретённой резидентами. Эти меры, направленные на поддержание курса кроны, были ужесточены в 2012 году, чтобы исключить лазейки для вывода капитала и дестабилизации курса национальной валюты.

Но Исландия оставалась исключением из правил.

И вот в Белый дом пришёл Дональд Трамп, решивший изменить правила игры в сфере международных экономических отношений. И, судя по всему, он не ограничится восстановлением протекционизма в торговле. Есть много признаков того, что он будет ужесточать правила игры в сфере международного движения капитала. В отношении Китая Вашингтон уже взял курс инвестиционного протекционизма.

Консультативно-юридическая компания Baker & McKenzie совместно с исследовательской компанией Rhodium Group в начале 2019 года опубликовала результаты своего исследования о прямых инвестициях Китая за рубежом. Выяснилось, что прямые инвестиции КНР в экономики Европы и Северной Америки составили (млрд. долл.): 2016 г. – 94; 2017 г. – 111; 2018 г. – 30. Происходит не просто снижение объёмов китайских прямых инвестиций в экономики развитых стран Запада, а настоящий обвал, причём за счёт сокращения инвестиций в экономику США. Вот данные по объёму китайских прямых инвестиций в американскую экономику (млрд. долл.): 2016 г. – 45,6; 2017 г. – 29,0; 2018 г. – 5,0. Падение за 2016-18 гг. в 9 с лишним раз! Доля США в экспорте капитала из Китая упала с 36,6% в 2017 году до менее 4% в 2018 году. И всё это в результате того, что Вашингтон включил в действие механизмы допуска иностранных инвестиций в американскую экономику, существовавшие и раньше, но почти не использовавшиеся. Речь идёт о Комитете по иностранным инвестициям (CFIUS) при Минфине США, призванном контролировать иностранный капитал в американской экономике, регулируя доступ на американский рынок с точки зрения национальной безопасности США. Год назад Конгресс США принял специальный закон, предоставляющий этому Комитету дополнительные полномочия. Пекин воспринял этот закон как акцию, направленную исключительно против Китая. Стало понятно, что США проявляют гораздо более жёсткий протекционизм в отношении китайских инвестиций, чем китайских товаров.

Возрождающийся в Америке инвестиционный протекционизм имеет не только антикитайскую направленность. Он будет универсальным оружием, которое может быть применено Вашингтоном в отношении любого государства.

Инвестиционный протекционизм Вашингтона стал заразительным. По данным доклада ЮНКТАД World Investment Report – 2019,  16 лет назад из 100% мер в области регулирования трансграничного движения капитала, принимавшихся разными странами, 90% были направлены на либерализацию такого движения и лишь 10% ограничивали иностранные инвестиции. В 2018 году на меры ограничительного характера пришлось уже 34%. Всего в прошлом году количество ограничительных мер, по данным ЮКТАД, составило 31. Примечательно, что 21 мера была принята развитыми странами.

Если раньше Вашингтон обосновывал инвестиционный протекционизм исключительно соображениями национальной безопасности, то теперь появляются и другие аргументы. Например, предложение ограничить приток капитала в целях не допустить повышения курса доллара. То есть превратить инвестиционный протекционизм в средство ослабления американской валюты и повышения конкурентоспособности экономики США.

Примерно месяц назад американские сенаторы республиканец Джош Хоули (Joshua David Hawley) и демократ Тэмми Болдуин (Tammy Suzanne Green Baldwin) представили законопроект, позволяющий регулировать курс доллара. Сенаторы предлагают ввести  комиссию при покупке американских акций, облигаций и других активов иностранными инвесторами. Что-то наподобие платы за право доступа на американский рынок ценных бумаг. И возложить контроль над доступом на американский финансовый рынок иностранцев на ФРС. Джош Хоули так прокомментировал эту инициативу: «Этот законопроект создаст новый мощный инструмент для борьбы с валютными манипуляторами, поощрения инвестиций в американский рынок труда и повышения конкурентоспособности нашего экспорта во всем мире». А на сайте Тэмми Болдуина даётся такое обоснование инициативы: «Покупка иностранцами американских акций, облигаций и других активов привела к переоценке стоимости американского доллара, что поставило наши предприятия и работников в невыгодное положение. В результате наш торговый дефицит вырос взрывными темпами, 90 тыс. предприятий были закрыты, тысячи семейных ферм обанкротились, а миллионы рабочих в промышленности лишились работы».

Вообще, в последние два года все разговоры в Конгрессе, Белом доме, правительстве США крутятся вокруг темы доллара. За океаном после Ямайской конференции 1976 года любимой фразой политиков и финансистов стала: «Доллар – наш, проблемы – ваши» (говорят, эту фразу выдал в 1971 году тогдашний  министр финансов США Джон Коннелли). Сейчас иные времена. Впервые за многие десятилетия в Вашингтона задумались о валютном курсе доллара США и о том, что им нужно управлять. А для этого надо управлять трансграничными потоками капитала. Уж не возвращается ли Америка, а за ней и весь мир к логике, заложенной в решениях Бреттон-Вудса в 1944 году? Мир устал от «валютной волатильности». А бороться с ней можно лишь, отказавшись от идеологии экономического либерализма.