Как рубль в ловушку угодил
7-11-2014, 09:15. Разместил: Редакция ОКО ПЛАНЕТЫ
Как рубль в ловушку угодил
Профессор Бойко о том, почему у сырьевой экономики не может быть сильной валюты.
Рубль пустился в пляс и его уже, судя по всему, не остановить никакими монетарными приемами в виде валютных интервенций или манипулирования процентными ставками. Валюта – это очень чувствительный организм, он реагирует на движение нефтяных цен, на сжатие валютного пространства, на динамику внутренних цен (особенно на продовольственные товары), на возможность внешних заимствований или отток капитала резидентов страны за границу. На валютный курс может повлиять неуклюжее высказывание ответственного банковского работника или самочувствие главы государства.
Нервозности добавляет движение, так называемых, «горячих денег» - спекулятивного капитала, который «держит нос по ветру» и в случае малейшего намека на девальвацию «снимается с якорей» и покидает прибыльную для себя прежде страну-гавань. Это, понятно, оказывает еще большее девальвирующее воздействие на валюту. Но все это только на поверхности. У национальной денежной единицы есть более глубокие валютообразующие факторы. И, к сожалению, следует признать, что наша страна, избравшая своим главным экономическим приоритетом добычу и торговлю сырьем, бывшая технологическая супердержава (одна из двух мировых лидеров), объявившая себя энергетической сверхдержавой с неизбежностью валит свою валюту.
Сырьевая страна попадает в ловушку «ножниц цен», она торгует сырьем и покупает более дорогие (по причине высокой добавленной стоимости) готовые промышленные товары. Не только потребительские. Поскольку сама добыча сырья становится все более технологичной, то затраты на импорт оборудования и технологий постоянно растут – от буровых установок для добычи нефти на шельфе до современных мощностей по производству сжиженного газа. Благоприятные цены на нефть и газ оказывают дурманящее влияние на экономику нефтегазовой страны, она начинает болеть «голландской болезнью», ее уже не интересуют качественные рабочие места, которые все быстрее перемещаются от секторов, где производятся готовые промышленные товары к секторам, где производится только сырье. По сути, у страны ничего не остается – сырье уходит за границу, нефтедоллары по большей части остаются там же и конвертируются в импортные товары. «Утечка умов» - это тоже эффект сырьевой экономики, дефицит рабочих мест для высококвалифицированных специалистов в сырьевой экономике выталкивает их за пределы страны. И эти потери трудно измерить в денежном эквиваленте. Но правительство продолжает тешить себя иллюзиями - спрос на энергоносители будет всегда, и он будет расти вместе с ростом мировой экономики, а исчерпаемость природных ресурсов не представляет проблему не только для нынешнего, но даже для будущих поколений.
Ушатом холодной воды для сырьевых олигархов, сросшихся с политической элитой, становится мировой экономический кризис. Казалось, в это невозможно поверить, но цены на сырье начинают падать. Причем в полном соответствии с аксиомой, которой нет в учебниках монетаристов-либералов Макконнелла и Брю, на которых выросли современные экономические власти. Этому, к сожалению, не учат в современной российской экономической школе – цены на нефть очень эластичны (зависимы) от состояния мировой экономической конъюнктуры, они первыми и достаточно быстро начинают снижаться в кризисный период, чему есть разумное рыночное объяснение. И вот уже торговый баланс, «надутый» благоприятными экспортными ценами на нефть и газ, начинает сдуваться, а вот готовые промышленные товары страна уже производить не в состоянии, «голландская болезнь» свое дело сделала. Это хорошо понимают и валютные спекулянты, которые своими действиями еще более обесценивают слабеющую валюту.
Чего можно ждать от устойчивой девальвации российской денежной единицы? Понятно, роста инфляции, дальнейшего оттока капитала, роста бюджетного дефицита. «Российские ученики» Макконнелла и Брю могут «помочь» этому процессу, повышая процентные ставки или увеличивая налоговое бремя для населения и предприятий.
Но падение рубля может создать еще более серьезную опасность. Если крепкая валюта оказывает цементирующее воздействие на единое экономическое пространство, то слабеющая валюта имеет сильное дезинтегрирующее свойство и может спровоцировать серьезные центробежные движения между регионами.
Из сказанного следует то, что одному Центробанку справиться с таким существенным креном, который сложился в российской экономике, невозможно. Необходимо срочно менять структуру реального сектора, но только не в пользу возрождения военно-промышленного комплекса, что может стать такой же стратегической ошибкой, как и создание энергетической сверхдержавы. В структурной политике, направленной на преодоление сырьевой специализации и создание существенной добавленной стоимости, необходимо начать с главного – с укрепления внутреннего экономического пространства, с проведения структурной политики в регионах. Это также известно еще со времен Адама Смита - чем сильнее технологическая дополняемость между регионами или странами, тем сильнее их рыночное взаимопритяжение и, напротив, чем более примитивными, сырьевыми они становятся, тем быстрее отдаляются друг от друга. А в нашем случае - все сильнее зависят от финансовой поддержки со стороны федерального правительства, предоставление которой в проблемный период становится затруднительным.
Что касается «высокой теории». В экономике нельзя строить свои действия на постулатах, будь то Милтон Фридман или Дж.М.Кейнс, и крайне опасно подводить реальную экономику под кабинетные схемы. Важнейшим экономическим принципом является прагматизм - когда и рынок, и государство хороши, если они позволяют стране преодолеть существенные угрозы. Скорее всего, нам сегодня ближе меркантилисты, которые утверждали, что причина богатства нации - в улучшении торгового баланса страны. Улучшение торгового баланса требует разумного сокращения импорта, но, главное - активной экспортной экспансии. Причем экспансии готовых промышленных товаров, что, в свою очередь, требует развития промышленности. От меркантилистов и пошло это понятие «национальная промышленная политика» - ругательного в устах либеральных монетаристов, но такого важного для понимания спасительного для всех нас экономического курса.
Не исключено, что объявление нового экономического курса на преодоление сырьевой зависимости и укрепление экономики регионов может оказать более укрепляющее воздействие на валютный курс рубля, чем невнятная денежная политика Центрального банка и правительства нашей страны.
Рубль пустился в пляс и его уже, судя по всему, не остановить никакими монетарными приемами в виде валютных интервенций или манипулирования процентными ставками. Валюта – это очень чувствительный организм, он реагирует на движение нефтяных цен, на сжатие валютного пространства, на динамику внутренних цен (особенно на продовольственные товары), на возможность внешних заимствований или отток капитала резидентов страны за границу. На валютный курс может повлиять неуклюжее высказывание ответственного банковского работника или самочувствие главы государства.
Нервозности добавляет движение, так называемых, «горячих денег» - спекулятивного капитала, который «держит нос по ветру» и в случае малейшего намека на девальвацию «снимается с якорей» и покидает прибыльную для себя прежде страну-гавань. Это, понятно, оказывает еще большее девальвирующее воздействие на валюту. Но все это только на поверхности. У национальной денежной единицы есть более глубокие валютообразующие факторы. И, к сожалению, следует признать, что наша страна, избравшая своим главным экономическим приоритетом добычу и торговлю сырьем, бывшая технологическая супердержава (одна из двух мировых лидеров), объявившая себя энергетической сверхдержавой с неизбежностью валит свою валюту.
Сырьевая страна попадает в ловушку «ножниц цен», она торгует сырьем и покупает более дорогие (по причине высокой добавленной стоимости) готовые промышленные товары. Не только потребительские. Поскольку сама добыча сырья становится все более технологичной, то затраты на импорт оборудования и технологий постоянно растут – от буровых установок для добычи нефти на шельфе до современных мощностей по производству сжиженного газа. Благоприятные цены на нефть и газ оказывают дурманящее влияние на экономику нефтегазовой страны, она начинает болеть «голландской болезнью», ее уже не интересуют качественные рабочие места, которые все быстрее перемещаются от секторов, где производятся готовые промышленные товары к секторам, где производится только сырье. По сути, у страны ничего не остается – сырье уходит за границу, нефтедоллары по большей части остаются там же и конвертируются в импортные товары. «Утечка умов» - это тоже эффект сырьевой экономики, дефицит рабочих мест для высококвалифицированных специалистов в сырьевой экономике выталкивает их за пределы страны. И эти потери трудно измерить в денежном эквиваленте. Но правительство продолжает тешить себя иллюзиями - спрос на энергоносители будет всегда, и он будет расти вместе с ростом мировой экономики, а исчерпаемость природных ресурсов не представляет проблему не только для нынешнего, но даже для будущих поколений.
Ушатом холодной воды для сырьевых олигархов, сросшихся с политической элитой, становится мировой экономический кризис. Казалось, в это невозможно поверить, но цены на сырье начинают падать. Причем в полном соответствии с аксиомой, которой нет в учебниках монетаристов-либералов Макконнелла и Брю, на которых выросли современные экономические власти. Этому, к сожалению, не учат в современной российской экономической школе – цены на нефть очень эластичны (зависимы) от состояния мировой экономической конъюнктуры, они первыми и достаточно быстро начинают снижаться в кризисный период, чему есть разумное рыночное объяснение. И вот уже торговый баланс, «надутый» благоприятными экспортными ценами на нефть и газ, начинает сдуваться, а вот готовые промышленные товары страна уже производить не в состоянии, «голландская болезнь» свое дело сделала. Это хорошо понимают и валютные спекулянты, которые своими действиями еще более обесценивают слабеющую валюту.
Чего можно ждать от устойчивой девальвации российской денежной единицы? Понятно, роста инфляции, дальнейшего оттока капитала, роста бюджетного дефицита. «Российские ученики» Макконнелла и Брю могут «помочь» этому процессу, повышая процентные ставки или увеличивая налоговое бремя для населения и предприятий.
Но падение рубля может создать еще более серьезную опасность. Если крепкая валюта оказывает цементирующее воздействие на единое экономическое пространство, то слабеющая валюта имеет сильное дезинтегрирующее свойство и может спровоцировать серьезные центробежные движения между регионами.
Из сказанного следует то, что одному Центробанку справиться с таким существенным креном, который сложился в российской экономике, невозможно. Необходимо срочно менять структуру реального сектора, но только не в пользу возрождения военно-промышленного комплекса, что может стать такой же стратегической ошибкой, как и создание энергетической сверхдержавы. В структурной политике, направленной на преодоление сырьевой специализации и создание существенной добавленной стоимости, необходимо начать с главного – с укрепления внутреннего экономического пространства, с проведения структурной политики в регионах. Это также известно еще со времен Адама Смита - чем сильнее технологическая дополняемость между регионами или странами, тем сильнее их рыночное взаимопритяжение и, напротив, чем более примитивными, сырьевыми они становятся, тем быстрее отдаляются друг от друга. А в нашем случае - все сильнее зависят от финансовой поддержки со стороны федерального правительства, предоставление которой в проблемный период становится затруднительным.
Что касается «высокой теории». В экономике нельзя строить свои действия на постулатах, будь то Милтон Фридман или Дж.М.Кейнс, и крайне опасно подводить реальную экономику под кабинетные схемы. Важнейшим экономическим принципом является прагматизм - когда и рынок, и государство хороши, если они позволяют стране преодолеть существенные угрозы. Скорее всего, нам сегодня ближе меркантилисты, которые утверждали, что причина богатства нации - в улучшении торгового баланса страны. Улучшение торгового баланса требует разумного сокращения импорта, но, главное - активной экспортной экспансии. Причем экспансии готовых промышленных товаров, что, в свою очередь, требует развития промышленности. От меркантилистов и пошло это понятие «национальная промышленная политика» - ругательного в устах либеральных монетаристов, но такого важного для понимания спасительного для всех нас экономического курса.
Не исключено, что объявление нового экономического курса на преодоление сырьевой зависимости и укрепление экономики регионов может оказать более укрепляющее воздействие на валютный курс рубля, чем невнятная денежная политика Центрального банка и правительства нашей страны.
Вернуться назад