|
По мере того, как еврозона разваливается, будущее Старого света становится все более неясным
Гейдельберг, Германия – Не нужно использовать поэтические – и мрачные – очки, чтобы увидеть, как старые распри возвращаются в Европу. После саммита «большой двадцатки» в Каннах единственное, что стало очевидным – экономическое крушение. Как кто-то недавно написал «у Европы болеет Европа»
А для тех из нас, консерваторов, которые слишком свободно использовали аналогию сегодняшнего европейского подхода к исламскому терроризму с Европой 1938 года, стало очевидным, что мы отчасти были неправы. Перед тем, как Европа снова придет к 1938 году, континент должен пережить 26 лет экономического кризиса. В Европе не 1938 год: в Европе апрель 1912 года. И нации, составляющие еврозону, больше напоминают сваленных в кучу пассажиров четвертого класса, отправившихся в путешествие на «Титанике», чем членов экономического союза. И, в отличие от пассажиров «Титаника», выжившие после заката евро будут обязаны своей судьбой экономическому дарвинизму.
Германия пока не болеет, но канцлер Ангела Меркель не сможет вечно спасать ее от болезни суверенного долга. За последние несколько дней я увидел немного Германии и разговаривал со множеством немцев. Недостаточно, чтобы понять их или их нацию, но достаточно, чтобы, по крайней мере, увидеть часть их экономической силы.
В Мюнхене, блестящий завод и музей BMW отбрасывают тень на Олимпийскую деревню, где в 1972 году террористы «Черного сентября» напали на членов израильской олимпийской сборной, убив двоих сразу, а девятерых после того, как несколько дней спустя немецкие службы организовали провальную операцию по спасению заложников в аэропорту.
Теперь Мюнхен это BMW. Завод, кошмар для профсоюза автомобильных работников (UAW), почти на 85% автоматизирован. Около 700 роботов выполняют всю работу от точечной сварки до покраски в этом компьютеризированном балете гидравлической силы. В Мюнхене на каждом углу есть ювелирный магазин, продающий наручные часы от 20 тысяч евро и выше, но прохожие в них мало, если вообще что-то, покупают. Даже в пивных города мало, что увидишь. Их клиентура несколько более грубовата, чем посетители уличных кафе или более дорогих ресторанов, но не более, чем европейцы могут увидеть в захолустном американском баре.
Единственные новости здесь – суровые известия, поступающие из Канн. В новостях и постоянной евро-драме и заключаются старые распри. Но не в том стиле, в котором бы хотели кинопроизводители.
В Каннах французский президент Саркози и немецкий канцлер Меркель запугали премьер-министра Греции Георгиоса Папандреу настолько, что он отказался от идеи проведения референдума по вопросу новой программы помощи республике, которая была принята неделю назад на саммите ЕС. Но ни Франция, ни Германия не настолько сошли с ума, чтобы гарантировать Европейскому фонду финансовой стабильности или МВФ, платежеспособность Греции.
К концу саммита транш помощи Греции, согласованный до встречи, был задержан, чтобы посмотреть, как долго продержится правительство Папандреу и выживет ли «соглашение» – которое было почти уничтожено призывом Папандреу к референдуму – по предоставлению помощи Греции.
Это, в целом, неважно. 50% сокращение греческого долга, которое приведет к тому, что инвестиционная стоимость облигаций сократится на столько же, добровольное. Что означает, что никто в трезвом уме не примет его без того, чтобы попытаться договориться о более выгодном соглашении, чем может позволить себе греческое правительство. Греция не может позволить себе даже 50% сокращение, но очень невоспитанно об этом писать.
Без ЕФФС или МВФ у Греции одна надежда, и это сложение полномочий Папандреу. И Греция, и Италия могут быть спасены, на год или два, Европейским Центральным банком. Если бы ему просто позволили напечатать больше евро, чтобы надуть валюту и предоставить Греции и Италии временное облегчение, их экономика сможет продержаться еще несколько месяцев, может быть, даже лет. Потери смогут покрыть более успешные европейские страны, например, Германия и Франция.
Но можно увидеть завершающую фазу борьбы. Как говорила несколько десятков лет назад британский премьер-министр Маргарет Тэтчер и ее союзники, нации, не имеющие одного правительства, не могут иметь одну валюту, не принеся в жертву тех, кто финансово ответственен, тем, кто безответственен. Когда евро рухнет, как будет выглядеть Европа?
Как крушение «Титаника», трагедия начнет разворачиваться медленно и будет ускоряться. Еврозона должна сократиться, избавившись сначала от Греции, потом, возможно, от Италии, Испании, Португалии и других стран во все более ускоряющемся ритме. Когда зона окончательно развалится, возможно, что немецкая экономика пострадает меньше всего.
В Европе начнется эпоха социальных протестов, которая может продолжаться десятилетиями. Бедность – страшна, и, когда нет выхода, люди выступают против собственного правительства, потом против граждан, а потом против соседних стран. Начнут свергаться правительства, люди восстанут, и единственными победителями станут такие страны, как Россия, которые будут стремиться установить свою гегемонию над ними.
Прошу вас, отметьте, что я здесь не учитываю немцев, которые, на настоящий момент, выглядят достаточно мудрыми, чтобы не желать экономической гегемонии над западной Европой. Неупомянутым остается тот факт, что, когда еврозона рухнет, останется мало или ничего, что завоевывать в Европе. Ни одна страна не может позволить себе руководить сотнями миллионов пешек, которые смотрят на правительство в поисках средств к существованию. Немцы могут быть достаточно мудрыми, чтобы понять, что они не смогут защитить себя от России и стремиться к доминированию Европы одновременно.
Лицо Европы еле различимо под двумя тысячелетиями шрамов. Римская империя и ее падение, борьба Карла Матрелла против ислама, Османская империя, Россия, Наполеон, британский империализм, две мировых войны, Советский Союз, все были и исчезли. Что будет в мире пост-евро?
История учит нас лишь тому, что карта Европы будет вновь изменена после того, как евро рухнет. Главный вопрос в том, кто будет картографом?
Тут стеклянный шар затуманивается. Очевидно, что любая нация, у которой найдется достаточно длинный экономический меч, может стать хозяином Европы, но цена такого меча слишком высока. Слишком очевидно и неправильно говорить, что возможный завоеватель с Востока будет воспринимать Европу как легкую добычу. Но Америка, хотя бы на культурной почве, поборется в этой борьбе, если мы еще будем существовать. Нет рецепта, чтобы вылечить раны Европы. Даже если бы он был, страны еврозоны не смогли бы им воспользоваться.
Если бы только греки, или хотя бы греческие женщины, изучили собственную культуру. У Аристотеля был рецепт для того, от чего страдает Греция и остальная еврозона, хотя, уже слишком поздно применять это лекарство. Лисистрата могла сработать десять или 20 лет назад. Сейчас уже ничто не может противостоять действию экономического дарвинизма в Европе.
Вернуться назад
|