Мировая экономика: рыночная стихия или олигархический «госплан»? Часть первая

МОСКВА, 18 апреля 2021, Институт РУССТРАТ. Когда в СССР разворачивалась «перестройка», широкое распространение получила дискуссия между планом и рынком. Те, кто ее организовал, противопоставляли «демократический» рынок «тоталитарному» планированию. И очень любили вспоминать критику социализма апологетом либеральной стихии Ф.А. фон Хайеком, который называл его заблуждением самонадеянного разума.

Однако после кризиса 2008-2009 годов на самом Западе необычайную популярность вдруг приобрел К. Маркс, переживший сразу несколько переизданий. Изучение марксизма, советского опыта охватило, прежде всего, элитарные учебные заведения. И стало понятно, что интерес к тому, как все устроено на самом деле, связан с желанием не переустроить жизнь в соответствии с этими знаниями, а с их помощью манипулировать обществом.

Именно тогда и прояснилось подлинное соотношение между планом и рынком, которое тщательно скрывается от общественности. План – это стратегия, рынок – тактика; они не только совместимы, но и неразделимы.

Экономическая эффективность обеспечивается их сочетанием, что наглядно демонстрирует опыт современного Китая.

Одних стратегий развития, как справедливо пишет в своей статье директор Института РУССТРАТ Елена Панина, мало: «У нас масса стратегий, концепций, прогнозов, основных направлений и так далее, называемых документами стратегического планирования. В итоге, стратегий много, а планирования нет.

Для достижения в кратчайшие сроки нужных социально-экономических и геополитических результатов нам критически необходимо задействовать советский опыт государственного планирования и управления, который позволит концентрировать на указанные цели бюджетные, административные и прочие ресурсы, а главное, обеспечить их целевое использование».

«Глубинное государство»

Чтобы замаскировать связь плана и рынка политические процессы, вопреки марксизму, отделяют и противопоставляют экономике. Методологически это осуществляется следующим образом. Политика формируется официальными документами – межгосударственными договорами и соглашениями, хартиями, уставами и прочими документами различных международных организаций.

На внутреннем уровне - конституциями и законами, правительственными и парламентскими документами, программами и уставами ведущих партий. В них имеется экономическая составляющая и далеко не второстепенная, очень часто – ведущая. Поэтому утверждается, что экономика – будто бы производное от политики.

На самом деле это не так. В исследовании РБК за 2016 год указывается, что 47% консолидированного бюджета России формируется 50-ю ведущими корпоративными налогоплательщиками, прежде всего компаниями ТЭК, семь из которых входят в ведущую десятку [1]. Может быть так, что бюджет они формируют, а на политику, то есть на распределение бюджета, не влияют? Понятно, что нет.

Раскрывая признаки перехода капитализма в империалистическую стадию, В.И. Ленин в работе «Империализм как высшая стадия капитализма» еще более ста лет назад указывал на ряд факторов. Прежде всего на «концентрацию и монополизацию производства», а также на «самостоятельную роль банков», которые путем «слияния банковского капитала с промышленным» «образуют финансовую олигархию» [2].

Так сложился пул интересов, перенесенный из экономики в политику. В мае 1940 года, в связи с утверждением У. Черчилля премьер-министром Великобритании, разведка докладывала И.В. Сталину о влиянии на это назначение олигархических групп Б. Баруха и Э. Бивербрука.

В донесении указывалось, что «закулисным правительством США является НАП – Национальная ассоциация промышленников». И что «государственный аппарат США формируется руководством НАП из профессиональных буржуазных политиков, хорошо известных монополиям и полностью зависимых от них в экономическом отношении» [3].

Главное, что с тех пор изменилось, - на фоне ослабления промышленников укрепились позиции финансового капитала, которому неформального лидерства оказалось мало. В 1993 году в США вместо НАП появился НЭС – Национальный экономический совет. НЭС входит в администрацию на правах правительственного агентства; возглавляет его президент, а управляет работой советник по экономической политике, как правило выходец из финансовых (инвестиционных) компаний.

В функции НЭС входят координация внутренней и внешней экономической политики, подготовка аналитических докладов и проектов решений президента, мониторинг результатов. Иначе говоря, официальным правительством США является администрация, а фактическим – НЭС, который следит за тем, чтобы не ущемлялись интересы олигархов.

При этом США принадлежит решающий голос в международных финансовых организациях – МВФ, группе Всемирного банка (ВБ), ВТО и других. К этому добавим, что с 1815 по 1946 годы контрольным пакетом акций Банка Англии владело семейство Ротшильдов, получившее этот контроль с помощью аферы вокруг информации об исходе битвы при Ватерлоо.

В 1946 году Банк Англии был национализирован. Сегодня список акционеров засекречен, но имеется информация, что как минимум блокирующим пакетом владеет близкая к тем же Ротшильдам компания Jardine & Matheson Holdings; в свою очередь, Банк Англии, является главным акционером ФРС. А следом за ним в этом списке расположился ряд ведущих олигархических ФПГ с принадлежащими им глобальными банками.

Отметим, что современный список Forbes включает только индивидуальные состояния, коллективные в нем не указываются, и их размеры не оцениваются. Чтобы устранить этот пробел и увидеть олигархические расклады, недостаточно публичных документов – соглашений и контрактов.

Бизнес-интересы связаны прежде всего со структурой акционерного капитала, а также с системой перекрестного владения пакетами акций, из которой вытекают не только публичные, но и закрытые от общественности интересы. Не случайно эти сведения нередко скрываются; даже термины появились: «подставные собственники», «конечные бенефициары».

Официально владеть могут одни, а на самом деле это марионетки других, настоящих собственников, которые просто находятся в тени. В 2011 году были обнародованы результаты масштабного исследования, проведенного специалистами Швейцарского федерального технологического института (ШФТИ). Рассмотрев структуру капитала и внешние связи 43 тыс. банков и компаний, им удалось выделить некое «широкое ядро» в составе 1 тыс. 318 структур; в дальнейшем внутри него обнаружилось «узкое ядро», включающее 147 банков и компаний [4].

Последующие работы были засекречены, но в СМИ утекли их результаты; было выявлено «сверхузкое ядро» количеством в 10-12 теснейшим образом связанных между собой компаний по управлению активами («тотальных инвесторов») [5]. К конкретике этого вопроса еще предстоит вернуться; пока же постараемся выяснить механизмы политического участия этих интересов.

Всем хорошо знакома политическая карта мира, делящая его на замкнутые в своих границах государства. Но не все знают, что существует и другая карта, которую не публикуют в СМИ и учебных пособиях и вообще не афишируют; она отражает раздел мира на сферы влияния транснациональных банков и корпораций. Например, в Интернете нетрудно отыскать схему раздела нефтяного рынка США [6].

Если политико-административная карта делит территорию странына 50 штатов, в каждом из которых имеется региональная система власти, то корпоративная карта включает три сектора. Восток США, прилегающий к Атлантике, контролируется конгломератом ExxonMobil вместе с саудовской Saudi Aramco и ARCO, тесно связанной с правящими в Ватикане иезуитами. Центр находится под контролем альянса Amoco и Chevron с Gulf Oil семейства Меллонов и британской «королевской» British Petropeum (BP).

Южная и западная части страны поделены между Chevron и Gulf Oil, а также Texaco, UNOCAL и британо-голландской Shell (Ротшильды). Учтем следующее. Exxon, Mobil, Amoco и Chevron представляют собой региональные филиалы разукрупненной в 1911 году Верховным судом США рокфеллеровской Standard Oil соответственно из Нью-Джерси, Нью-Йорка, Огайо и Калифорнии. Texaco – это вотчина нефтяных кланов Техаса; UNOCAL (наряду с Halliburton, – «карман» неоконсерваторов, контролируемый бывшим вице-президентом Р. Чейни.

Получается, что помимо политической власти президента и Конгресса, в США существует и корпоративная система власти. Именно она, действуя через агентуру влияния в политической сфере, в том числе во власти, обслуживает интересы ведущих олигархических кланов. Не только американских, но и иностранных, представленных в нефтяном секторе и в целом экономике США - британской и саудовской монархий и Ватикана.

И поскольку доллар эмитируется ФРС, которой владеют те же самые британские и американские семьи, и эта мировая резервная валюта по сути привязана к этой самой нефти, то, следовательно, «в доле» с ними находятся акционеры Банка Англии и ФРС. И возникает риторический вопрос: эта цепочка событий - разукрупнение Standard Oil, приход к власти в США В. Вильсона, создание ФРС, Первая мировая война – это все так случайно выстроилось? Или это долгоиграющий план?

В 1892 году олигархи, которые на протяжении уже ста лет вели борьбу за создание в США центрального банка, «прокололись»: наследили, приняв письменный документ, получивший название «Манифеста банкиров». Он долгое время считался фейком, пока в 1934 году его не опубликовало официальное издание Конгресса – «Ежегодник госслужащего» («Civil Servant’s Year Book»). Вот выдержка из этого документа:

«Вопрос о реформе тарифов должен быть форсирован через организацию, известную как Демократическая партия, а вопрос о протекционизме на основе взаимности должен быть в ускоренном порядке рассмотрен через Республиканскую партию. Разделив таким образом электорат, мы сможем переключить их растрачивание своей энергии на борьбу за вопросы, не имеющие для нас никакого значения…» [7].

Это известная технология «двух рук, управляемых одной головой», которую К. Маркс описывал как удержание олигархией власти путем попеременной ее передачи из одной руки в другую и обратно [8].

Если же говорить об идеологической стороне вопроса, то соединительной тканью между экономикой и политикой в современных США служит неоконсерватизм, который интегрирует программный глобализм американских элит с интересами израильского лобби на платформе «глобальной демократической революции».

Этот концепт, повсеместно продвигающий «цветные революции», был внедрен в 2003-2005 годах и является продуктом современного переоформления «мировой революции» Троцкого (основатели неоконсерватизма У. Кристол и М. Шахтман входили в IV Интернационал), а также синтеза троцкизма с либертарианством – крайним либерализмом, отрицающим социальную ответственность бизнеса и буржуазного государства. Не случайно неоконсерватизм широко представлен практически во всех американских администрациях, начиная с Р. Рейгана; именно с ним на Западе связана неолиберальная трансформация welfare state в 1980-е годы.

Что получается? Выступая в 2013 году на Всемирном Русском Народном Соборе (ВРНС), историк и политолог А. Фурсов призвал «изучать реальные субъекты современного мира – закрытые наднациональные субъекты», если «мы хотим познать мир и участвовать в игре на мировой арене» [9]. Восемь лет назад это предложение удалось списать на «конспирологию».

Однако президентство Д. Трампа с его противостоянием и последующим поражением так называемому «глубинному государству», наглядно показало роль и влияние подобных субъектов.

Обеспечивая теснейшее переплетение элитарных интересов на стыке сверхкрупного бизнеса и глобальной политики, а также отражая фактическое превращение капитала в экстерриториальную сверхдержаву, влияние которой отнюдь не ограничивается США, «глубинное государство» представляет собой надгосударственный институт по глобальному продвижению олигархических интересов. Но не организационно оформленный институт-учреждение, а более подходящий для «цифровой» эпохи бесструктурный институт-функцию.

Элементами «глубинного государства», обслуживающими конкретные сферы его интересов, служат частные аналитические агентства и «мозговые центры», частные корпорации ВПК, частные военные компании (ЧВК) и, по некоторым данным, частные стратегические ядерные силы (СЯС)*.

В пятом и шестом признаках империализма, В.И. Ленин указывал на «раздел мира между союзами капиталистов» и «войну великих держав за его передел» [10]. Здесь содержится ключ к пониманию феномена «глубинного государства» как совокупности наднациональных субъектов, о которых говорил А. Фурсов. Мир между собой делят олигархи, а войну за его передел, переход которой в активную фазу мы сейчас наблюдаем, ведут по сути приватизированные ими власти ведущих государств.

Глобальное экономическое управление: место в матрице

О том, что обозначает этот термин, уже много лет ведутся споры в рамках развернувшейся конкуренции между США и КНР. Американская сторона настаивает на «универсальных правилах» существующего миропорядка, который опирается на международные институты, обеспечивающие поддержание лидерства Вашингтона, китайская - на полицентричном равноправии с доступом к этим институтам развивающихся стран.

Именно поэтому в США называют Китай и его «тандем» с Россией «ревизионистским» пересмотром этих правил. Учитывая растущую мощь и влияние российско-китайского альянса, «глубинное государство», предпринявшее беспрецедентные усилия для свержения Трампа и привода к власти послушной марионетки Дж. Байдена, стремится форсировать формирование «нового миропорядка», выдвигая для этого различные версии его ускоренного внедрения.

Летом 2020 года, на фоне президентской кампании в США, был выдвинут проект «великой перезагрузки», предусматривавший перенос центра этих усилий на площадку ВЭФ – Всемирного экономического форума (Давос). Однако после смены власти в США появился параллельный проект, связанный с укреплением американского лидерства – так называемого «глобального концерта», с которым выступил президент Совета по международным отношениям (CFR) Р. Хаас [11].

Острота китайско-американской полемики отражается в попытках КНР заручиться широкой поддержкой в создании альтернативной системы глобальных институтов. В этом контексте уже созданы и функционируют ШОС и БРИКС, инфраструктурный проект «Пояса и пути», а также финансовые институты – Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ) и Новый банк развития (НБР).

«Классическая» версия мира «универсальных правил», за который выступают «глубинные» элиты США, изложена французским экономистом Ж. Аттали, тесно связанным с Ротшильдами, бывшим советником Ф. Миттерана, в аппарате которого работал нынешний президент Э. Макрон, впоследствии главой ЕБРР и крупным идеологом глобализма.

По Аттали, демократия - это наилучшая политическая система, торговый строй - двигатель прогресса, всемогущество денег - самый справедливый порядок вещей. Он считает, что глобализация порождает элиту «новых кочевников», оторванных от национальных корней, являющихся придатками к кредитно-регистрационной карточке, кочующих по миру в поисках успеха.

Нищета в таком обществе будущего по-прежнему сочетается с богатством, только уже в глобальном масштабе. А сам мир будет представлять собой сочетание «глобального города» - сети из примерно двух-трех сотен мегаполисов, окруженных пригородами и соединенных между собой первоклассными коммуникациями и транспортными магистралями, и враждующей с ним «глобальной деревни» - территории архаики и регресса.

В книге «На пороге нового тысячелетия», которая вышла в 1992 году, Аттали описал модель «Нового миропорядка» как суммы трех «мировых порядков»: сакрального, силы и денег.

«Мировой порядок сакрального» - это «новая мировая религия», соединяющая западное христианство через протестантизм с иудаизмом и масонством. Из ведущих мировых религий извлекаются общие места, игнорируются различия и в рамках экуменического процесса выстраивается мировая религиозная иерархия во главе с иудаизмом*.

Масонская мутация христианства на Западе в религиозной сфере неотделима от мутации экономической и социальной сферы капитализма. Сначала в империализм, а затем, выражаясь терминологией К. Каутского, - в «ультраимпериализм», являющийся синонимом глобализма; это взаимосвязанные процессы.

«Мировой порядок силы» - это глобальная система институтов, выстроенная на разработках Римского клуба. Ключевое значение имеют три первых доклада. В докладе «Пределы роста» (1972 г.) сформулирована концепция «нулевого роста», основанная на ограничении рождаемости и промышленного развития.

Доклад «Человечество на перепутье» (1974 г.) предлагает систему международного разделения труда – «десятирегиональную» модель - с перспективой объединения регионов в три «мировых блока». Из доклада «Пересмотр международного порядка» (1976 г.) вытекает концепция «коллективного суверенитета» с поэтапной передачей государственных суверенитетов региональным и глобальным институтам.

В 1990 году вышел еще один программный доклад – «Первая глобальная революция», утвердивший приоритет глобальных проблем над государственной политикой; его появление в канун распада СССР подтверждает концептуальную управляемость этих процессов.

Упомянутая «трехблоковая» модель глобальной организации имеет институциональное оформление, обеспечивающее контроль англосаксонских центров глобализма над процессом глобализации. Эти институты образуют взаимосвязанную триаду CFR (Северная Америка), Бильдербергской группы или клуба (Северная Америка + Европа) и Трехсторонней комиссии (те же + Япония, а с 2000 г. АТР).

В последние годы в дополнение к этой триаде появляются секторальные НКО транснационального характера, охватывающие политику, бизнес, информационную сферу и т.д. (например, Транснациональная политическая сеть – TPN). В публичной сфере институциональным прикрытием регионально-блоковой структуры глобализма служат РЭК – региональные экономические комиссии, которые входят в структуру Экономического и социального совета (ЭКОСОК) ООН: Европейская, Западной Азии, Африки, Азии и Тихого океана, Латинской Америки и Карибского бассейна.

Важными показателями являются отсутствие такой РЭК в Северной Америке, что указывает на ее субъектность по отношению к регионам с РЭК, а также Brexit, с помощью которого от влияния ЕЭК освободилась Великобритания. Что касается Евразийской ЭК, то она в структуру ЭКОСОК не входит и представляет собой «самодеятельное» образование, отражающее глобалистские амбиции части постсоветских элит.

«Дорожную карту» управляемых глобальных перемен после разрушения СССР сформулировали решения Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (1992 г.), заявившие об «устойчивом развитии» как об идеологии глобализма, что летом 2020 года было подтверждено проектом «великой перезагрузки».

Методологически в этих документах экологическая безопасность выводится за рамки национальной безопасности, интернационализируется, объявляется вышестоящей по отношению к другим видам безопасности и навязывается под видом «борьбы с глобальными климатическими изменениями». Заложенная в этот подлог «широкая» трактовка экологии подчиняет ей экономическую и социальную сферу.

С 2000 года в системе ООН появился еще один институт – Всемирных саммитов по «Целям развития», с помощью которых доминирование экологических императивов было распространено также и на политическую сферу. Это – отдельная большая тема.

Выведенные Аттали «мировые порядки» сакрального и силы - это также самостоятельный вопрос; нас здесь интересует третий компонент – «мировой порядок денег», с которым и связана система глобального экономического управления.

Вместе с тем, следует подчеркнуть, что по мере продвижения глобалистского проекта между различными «мировыми порядками» обнаруживаются элементы координации, которые отражают их взаимную обусловленность и подчиненность единому проекту высшего уровня. Концепция «нового миропорядка», являясь весьма расплывчатой и неконкретной, указывает лишь его общие глобалистские контуры, не касаясь социальной начинки.

С появлением в рамках плана «великой перезагрузки» проекта «инклюзивного капитализма» во главе с иезуитской верхушкой Ватикана и лидерами глобального бизнеса, взаимодействие «мировых порядков» сакрального, силы и денег приобрело законченную проектную логику, которая соединяет его с разработками Римского клуба с помощью конвергенции.

Мир государств разрушается и трансформируется в мир корпораций, управление которым в рамках цифровой модели «оптимизируется», заменяя свободную конкуренцию тотальным монополизмом элит. Государственные полномочия передаются вверх и вниз – на транснациональный (глобальный) и региональный (локальный) уровни; интеграция экономик дополняется фрагментацией идентичностей.

Наследственно-иерархический принцип власти, свойственный корпоративному управлению, соединяется с ликвидацией института собственности и переходом к нормированному распределению материальных благ на основе лояльности. Власть таким образом «приватизируется», отчуждается от личности и общества и возводится в абсолют, которому придается видимость сакральной незыблемости, а непосредственные управленческие функции передаются искусственному интеллекту и осуществляются на основе технократического «прагматизма». На упомянутых принципах «Пределов роста» (1972 г.): свертывания промышленного производства и радикального сокращения численности населения.

Наиболее показательным здесь является признание капиталистического характера «инклюзивного» проекта, которое разоблачает распространявшиеся на протяжении десятилетий спекуляции об его якобы «коммунистической» природе.

Таким образом «новый миропорядок», являющийся продолжением нацистского «нового порядка», представляет собой завершающее звено последовательной тоталитарной, глобально-монополистической мутации капитализма, описанной В.И. Лениным в труде «Империализм как высшая стадия капитализма» (1916 г.), а также в целом ряде работ, отражающих полемику вождя Великого Октября с оппортунизмом, меньшевизмом и троцкизмом.

Продолжение следует...

* В январе 2018 года произошел инцидент с запуском двух ракет, сбитых затем американской ПРО, из акватории, прилегающей к территориальным водам КНДР, в направлении Японии и Гавайских островов (США). Принадлежность подлодки, которая предположительно была ликвидирована, а также снаряжение, в котором находились уничтоженные ракеты, установлены не были. И из разведсообщества США в СМИ утекла версия о наличии у «глубинного государства» своего подводного флота, произведенного в США, но не подчиняющегося Пентагону. Данный эпизод, продемонстрировавший возможную готовность «глубинного государства» к масштабной провокации, вплоть до развязывания войны, побудила президента Д. Трампа начать с властями КНДР переговорный процесс.

* Данная концепция в контексте «революции мировой солидарности» изложена в докладе Римскому клубу «Цели для человечества» (1977 г.). Подобная трансформация религиозной сферы была подготовлена Вторым Ватиканским собором (1962-1965 гг.), признавшим христианство (западное) «младшим братом иудаизма» и снявшим ограничения на взаимодействие Римско-католической церкви (РКЦ) с масонством.