Михаил Хазин. Воспоминание о будущем. Идеи современной экономики. Обзор книги.

Для чего писать новую книгу по экономике?

Моя книга «Черный лебедь мирового кризиса» показала историю развития экономической мысли.

Когда я начал заниматься экономикой (в конце 80-х годов), первое время я был несколько шокирован тем, какое большое количество разных теорий, рассуждений, моделей и концепций описывает одно и то же явление. Для примера можно привести многочисленные теории стоимости, которые подчас довольно сильно друг другу противоречат.

Сегодня экономическая наука представляет собой большой сундук, в котором лежит колоссальное количество разных по размеру и упаковке коробочек. И, засовывая руку, ты не только никогда не знаешь, что вытащишь, но и, главное, как совместить разные коробочки, поскольку они никак не связаны друг с другом. 

Я хочу, чтобы в любом учебно-практическом курсе все было методологически ясно и понятно, чтобы каждый следующий шаг вытекал из предыдущего.

Я хочу, чтобы мою книгу без острого чувства отвращения мог читать человек, получивший естественное или даже техническое образование. Математик, физик, инженер или конструктор. Иными словами, мне хотелось сделать такое изложение экономики, чтобы она методологически напоминала елочку, у которой есть главный, четко выраженный ствол. На нем могут расти разные веточки, они могут быть красивые и удивительные, так что по отдельности могут напоминать самостоятельные деревца, но все равно они должны расти от единого ствола, вернувшись к которому, можно продолжать свое движение в рамках изучения всей экономики в целом.

Эта книга — попытка вырастить дерево экономической науки на базе главной, основополагающей идеи.

Сквозной идеей книги является углубление разделения труда. Еще в XVIII в. Адам Смит считал его одним из главных факторов развития. Но, именно последние 500 лет, этот процесс стал доминирующим и именно на его стимулирование была заточена вся экономическая политика. Снижение эффективности процесса стимулирования разделения труда и стало причиной нынешних экономических проблем. 

Цель книги – дать сквозную, системную линию, построенную на самых разных идеях, принадлежащих самым разным экономическим школам, и мне все равно, кому они принадлежат и кто их впервые высказал.

Построение книги довольно простое. Я излагаю историю развития экономики (подробно – с начала XVI в., с появления капитализма) и по мере того, как появляются новые «сущности»,  делаю соответствующие отступления. По этой причине некоторые современные экономические явления (например, кризисы падения эффективности капитала) расписаны на несколько глав, которые перемежаются описаниями тех или иных исторических экономических процессов.

Кризис падения эффективности капитала (ПЭК-кризис)  связан с общими свойствами экономической системы.

Современная (капиталистическая) модель развития характеризуется тем, что углубление разделения труда (т. е. появление новых технологий, трудовых навыков и прочих элементов дифференциации трудовой деятельности) активно используется для расширения воспроизводственного контура в рамках экономической системы. Или, иначе, в которой разработка и внедрение инноваций является имманентной (неотчуждаемой) частью любого воспроизводственного контура.

 
Чтобы сдвинуть экономическую систему с точки равновесия, нужен ресурс, который должен быть вброшен в воспроизводственный контур извне.

По мере углубления разделения труда количество профессий и уникальных операций в технологической цепочке растет много быстрее, чем производительность. 

главный вывод, который описывает современную капиталистическую экономическую модель: рост производительности труда всей системы при углублении разделения труда всегда влечет за собой увеличение рисков конкретных производителей. При этом его (производителя) выигрыш в производительности, проистекающий от роста производительности для всей цепочки в целом, оказывается меньше, чем рост его личных рисков.

самый главный выигрыш в рамках повышения производительности должен получать тот участник производственного процесса, который может агрегировать прибыль от всех остальных! То есть при прочих равных условиях банк!

Экономическая наука ХХ в. развивалась в рамках противостояния двух идеологических платформ: марксистской политэкономии и антимарксистской Экономикс.

 Российская империя в начале ХХ в. была уникальной страной: с точки зрения технологий, юридической системы и устройства производства она прочно находилась в Германской технологической зоне, а финансово стала постепенно примыкать к Британской. Я не исключаю, что именно это противоречие во многом стало причиной кровавых событий ХХ в., причем толчком стал отказ от стратегического союза с Германией и вхождение в Антанту.

ФРС решает объективную экономическую проблему, поскольку обеспечивает для банковской системы возможность продолжать свою базовую общественную функцию – снижение рисков производителей в условиях углубления разделения труда.

 Глобальный проект – это наднациональная и надгосударственная идея, которая в принципе может стать базовой для определения системы ценностей любого человека на Земле. 

 Объединение и/или преемственность технологических зон возможно только в том случае, если они развиваются в рамках одного проекта.

Стоимость кредита для конкретной компании определяется ее близостью к эмиссионному центру доллара (ФРС).

Денежная база, М3 и кредитный мультипликатор. Относительные показатели, на 2008 г. – 100 %. (денежная база: https://fred.stlouisfed.org/series/BOGMBASE; агрегат М3: https://fred.stlouisfed.org/series/MABMM301USA189S)

 


Реальная средняя оплата труда, по официальным данным и по данным ресурса Shadowstats (суммарная зарплата: https://fred.stlouisfed.org/series/A4102C1Q027SBEA; число занятых: https://fred.stlouisfed.org/series/CE16OV; инфляция: https://fred.stlouisfed.org/series/CPIAUCSL; оценка с 1994 г.)

Графики частного долга, сбережений, учетная ставка и объем частных расходов 1970-2000 гг. (частный долг: https://fred.stlouisfed.org/series/CMDEBT; сбережения: https://fred.stlouisfed.org/series/HNOTSAQ027S; учетная ставка: https://fred.stlouisfed.org/series/INTDSRUSM193N; объем частных расходов: https://fred.stlouisfed.org/series/PCECA)

Или, иначе, уровень учетной ставки (2) и ставки 30-летней ипотеки (1) на отдельном графике.

 Учетная ставка (https://fred.stlouisfed.org/series/INTDSRUSM193N; ставка 30-летней ипотеки: https://fred.stlouisfed.org/series/MORTGAGE30US)

И – в качестве напоминания – графики долгов и реальных доходов населения .


Рост долгов домохозяйств (потребительский кредит и ипотека)


Отношение долга американских домохозяйств к реально располагаемым доходам в 1981-2010 гг. (реальные доходы: https://fred.stlouisfed.org/series/DSPI; долги населения: https://fred.stlouisfed.org/series/CMDEBT)

 Очевидным становится причина того, что кризис произошел именно к концу 2008 г. – именно в этот период возможность рефинансировать частный долг за счет снижения ставки была исчерпана. По причине снижения реальной ставки до нуля.

 Увеличение темпов роста инвестиций в информационные технологии. Если с 1987 по 1995 гг. инвестиции в информационные технологии росли со скоростью 11 % в год, то в 1995-2000 гг. они увеличивались до 20,2 % в год, т. е. скорость роста выросла почти в два раза.

Рис. 30. Рост производительности труда в экономике США (среднегодовые темпы роста). Источник: Bureau of Labour Statistics

Рис. 31. Рост инвестиций в информационные технологии в экономике США (среднегодовые темпы роста). Источник: Bureau of Labour Analysis

 
Многие наблюдатели сопоставили эти тенденции и сделали вывод о том, что информационные технологии вызывают рост производительности труда во всей экономике.

Синхронность этих процессов оказалась вдвойне интересной потому, что до 1995 г. рост производительности оставался на прежнем уровне, в то время как рост инвестиций в информационные технологии увеличивался. Однако только лишь на основе наблюдения синхронности двух процессов некорректно делать вывод об их взаимосвязанности. Вполне возможно, что рост производительности труда был обусловлен другими факторами.

Вклад отраслей в прирост среднегодовых темпов роста производительности труда в США (в процентных пунктах). Источник: McKinsey

Доля «новой экономики» в инвестициях, ВВП и валовом выпуске (для «новой экономики» «исходящий» поток (выпуск) был значительно меньше «входящего» (инвестиции)). Рассчитано по данным межотраслевого баланса США

Активы ФРС

 
 Суммарный впрыск ликвидности от ФРС, ЕЦБ, Банка Англии, Банка Японии и Швейцарского нац. банка за год в млрд долл.

 
Решение о курсовой политике США, о политике ФРС, будет приниматься на политическом уровне.

Как только начнется неизбежный обвал финансовых рынков, возникнет проблема, кого поддерживать: финансовые институты или реальный сектор экономики США. И тут у проектных элит в США два принципиально разных взгляда на жизнь.

Вся история капитализма, укладывается в схему: углубление разделения труда – увеличение рисков – расширение рынков – ПЭК-кризис.

Модель описания экономической истории последних 500 лет (тезисное описание неокономики):

I. Современная капиталистическая экономика построена на примате разделения труда. Соответственно, развитие в рамках действующей экономической парадигмы – это углубление разделения труда, которое является основой модели развития, называемой научно-техническим прогрессом (НТП).

Обязательным условием этого процесса являются инновации – появление как новых продуктов, так и новых технологий производства старых. Отличие от предыдущих моделей состоит в том, что инновации имманентным (неотчуждаемым) образом встроены в хозяйственный механизм капитализма.

Замедление процессов разделения труда или их остановка воспринимается в современной экономике как серьезный кризис. Упрощение системы разделения труда (ее деградация), как, например, это было в СССР в 90-е годы, воспринимается как экономическая катастрофа.

II. Углубление разделения труда неминуемо влечет за собой увеличение рисков производителя, который должен встраиваться во все более и более сложную производственную цепочку. Если нет механизмов снижения этих рисков, то в какой-то момент углубление разделения труда становится невозможным – система переходит в состояние глубокого кризиса.

Соответственно, в рамках замкнутой экономической системы (не взаимодействующей с внешним миром) естественное углубление разделения труда может развиваться только до некоторого фиксированного уровня, дальше инновации перестают окупаться и научно-технический прогресс вначале замедляется, а затем останавливается.

III. Таким образом, развитие в рамках парадигмы НТП возможно с какого-то момента только с использованием механизмов снижения рисков производителей. Таких механизмов было изобретено всего четыре: перераспределение доходов; кредитование производителя (риски частично передаются банковской системе, частично перераспределяются); расширение рынков сбыта продукции (снижаются риски производителя в исходной экономической системе); кредитование потребителя (снижаются риски производителя за счет их перераспределения между другими участниками экономического процесса).

Первые два из них работают на микроуровне (т. е. не увеличивают ресурс всей экономической системы в целом), вторые два затрагивают и макроуровень, т. е. позволяют расширять систему в целом.

IV. Поскольку Земля по определению ограничена, бесконечное расширение рынков невозможно. Все остальные механизмы снижения рисков производителя либо перераспределяют их внутри экономической системы, либо носят ограниченный во времени характер. Следовательно (и это главное экономическое достижение марксизма), парадигма НТП принципиально ограничена во времени. Как следствие, капитализм – конечен.

V. С учетом предыдущего тезиса, развитие марксизма с момента его появления в середине XIX в. шло по двум основным идейным линиям: поиск новых доказательств и признаков конца капитализма; разработка моделей построения посткапиталистического общества. Но реальное развитие приведенный выше тезис Адама Смита об остановке НТП развивался только до начала ХХ в., после смерти Р. Люксембург эта тема была табуирована.

VI. В конце XIX – начале XX в. необходимость противостоять марксистским тезисам о конце капитализма привела к созданию альтернативной экономической науки, получившей условное название экономикс. Ее принципиальное отличие от политэкономии Смита и Маркса – категорическое табу на описание вопроса о конце капитализма.

VII. Неизбежным следствием ограничения роста разделения труда в замкнутой экономической системе является необходимость ее расширения для продолжения развития. Невозможность расширения рано или поздно приводит к кризису развития, который принципиально отличается от традиционных циклических кризисов (кризисов перепроизводства), которые подробно описаны как в рамках политэкономии (с конца XIX в. – преимущественно марксистской), так и экономикс.

Этот тип кризиса был выше назван кризисом падения эффективности капитала (ПЭК-кризисом), поскольку его внешнее проявление – быстрое падение возможности воспроизводства капитала, естественного (т. е. не за счет перераспределения) получения прибыли от него.

Принципиальна важная особенность ПЭК-кризиса – остановить его можно только за счет существенного снижения рисков производителей, что возможно только путем расширения рынков сбыта!

Изучение кризисов падения эффективности капитала и их главного отличия от циклических кризисов – неизбежных структурных искажения экономики – было сделано в 2000-е годы, прежде всего работами М. Хазина 2000-2001 гг. по структурным особенностям нынешнего кризиса США. Именно понимание того, что нынешний кризис есть кризис падения эффективности капитала, дало возможность его предсказать и описать, что и позволяет говорить о том, что приложение изложенной выше общей теории к современным экономическим процессам дает адекватную модель текущего экономического кризиса.

VIII. Необходимость расширения экономической системы для продолжения развития естественным образом приводит к концепции технологических зон – т. е. крупных самодостаточных систем разделения труда, поддерживающих процесс углубления разделения труда за счет постоянного расширения. Термин «самодостаточная» в данном контексте означает, что экономическое взаимодействие между зонами сильно меньше, чем внутри них, и не является принципиальным.

В связи с необходимостью расширения рынков, взаимодействие разных технологических зон неминуемо рано или поздно становится остро конкурентным, сосуществование их становится невозможным.

IX. Анализ экономической истории последних двух веков с точки зрения развития технологических зон был начат в 2000-е и продолжается до сегодняшнего дня. Кратко его можно описать в следующей последовательности:

– конец XVIII в., формирование первой технологической зоны, Британской. В то время для формирования такой зоны необходимо как минимум 5-6 млн активных потребителей рыночных услуг;

– начало XIX в., провал создания второй потенциальной зоны, на базе Франции. Причины – Великая французская революция и Наполеоновские войны. С тех пор Франция постепенно входила в Британскую технологическую зону;

– середина XIX в., первый успешный проект догоняющего развития – появление второй технологической зоны, Германской, в результате объединения конкурирующих региональных экономических центров, Пруссии и Австро-Венгрии. В ее составе до начала ХХ в. находилась и Россия;

– конец XIX в., по итогам Гражданской войны начала 60-х годов формируется технологическая зона на базе США, к концу века – крупнейшей в мире промышленной державы;

– минимальное количество потребителей в технологической зоне вырастает до 50-80 млн человек;

– самый конец XIX (уже после смерти Маркса) – начало XX вв., первый ПЭК-кризис (пока – только в Западном мире). Его следствия: финансовый кризис в США 1907-1908 гг., первая Великая депрессия, появление Федеральной резервной системы США. Первая мировая война, направленная на передел рынков между технологическими зонами;

– начало ХХ в., появление Японской технологической зоны, провал попытки Столыпина создать технологическую зону на базе Российской империи из-за проблем с крестьянским населением, которое не хочет вписываться в рынок;

– 1917-1928 гг., Октябрьская революция, разработка плана по созданию Советской технологической зоны на базе СССР. План предусматривает создание рынка продажи высокотехнологической (на тот момент – тяжелого машиностроения) продукции для сельского населения, коллективизации. Минимальный объем рынка технологической зоны вырос до 100 млн человек;

– 1927-1939 гг., второй ПЭК-кризис, начало второй Великой депрессии, формирование последней, пятой технологической зоны, Советской;

– 1939-1945 гг., Вторая мировая война, исчезновение с карты мира трех технологических зон: Японской и Германской (их территория поделена между победителями) и Британской (добровольно вошла в состав Американской технологической зоны, часть колониальной системы отошла Советской зоне);

– 1945-1960 гг. для Советской, 1945-1970 гг. для Американской – годы активного развития на ресурсе новых доступных рынков, минимальный объем необходимых рынков повышается до 250-300 млн потребителей;

– 1960-1961 гг. – начало ПЭК-кризиса в Советской технологической зоне. В связи с плановым характером экономики развивался очень медленно, на нулевые темпы роста СССР вышел только к началу 80-х годов;

– 1971 г. – начало третьего ПЭК-кризиса в Американской технологической зоне (15 августа 1971 г. – второй в ХХ в. дефолт США). В середине 70-х экономика США уже устойчиво падает на фоне еще растущего СССР;

– конец 70-х годов, разработка в США модели временного (но за счет будущего углубления проблем) преодоления кризиса за счет виртуального расширения рынков путем кредитного стимулирования спроса имеющихся потребителей («рейганомики»). Рост необходимой численности потребителей в технологической зоне до 300-500 млн человек;

– отказ Китая от построения собственной технологической зоны, им взят курс на стимулирование экономики за счет встраивания в Американскую технологическую зону;

– 1981-1991 гг., очередной этап НТП, состоявшийся в США по итогам «рейганомики» (получивший название «информационная революция»), позволил выиграть войну двух систем, разрушить Советскую технологическую зону и последний раз расширить рынки, уже на всю территорию Земли;

– начало 2000-х гг., первые признаки начала нового кризиса падения эффективности капитала;

– осень 2008 г., прекращение действия последнего инструмента «рейганомики», снижения учетной ставки ФРС, переход кризиса в острую стадию.

X. В результате применения «рейганомики» структурные диспропорции в мировой (совпадающей сегодня с Американской технологической зоной) экономике и непосредственно в США выросли до колоссальных размеров, в первую очередь речь идет о несоответствии реально располагаемых доходов домохозяйств их расходам (т. е. уровню жизни), последние много выше.

До тех пор, пока доходы и расходы не придут в состояние относительного равновесия, кризис будет продолжаться, и падение расходов при этом должно составить примерно 30-35 % для мировой экономики, около 50 % – для Евросоюза и порядка 55-60 % для США (по состоянию на 2008 г., в связи с дальнейшей виртуализацией статистики падение с нынешнего уровня будет больше).

XI. Сокращение доходов с точки зрения разделения труда соответствует сокращению количества потребителей, а значит, уровень разделения труда должен уменьшиться. В США сегодня реальные доходы домохозяйств соответствуют уровню конца 50-х годов, по мере развития кризиса они еще более сократятся. Фактически это означает, что оптимальный уровень технологической зоны вернется на уровень 300-500 млн человек или даже меньше (с учетом цифровизации управления экономикой).

XII. Поскольку нынешняя инфраструктура системы разделения труда (в первую очередь – финансовая) выстроена под глобальные рынки, по мере падения спроса она станет убыточной (фактически это уже произошло, большая часть международных финансовых институтов и государств живут только за счет эмиссионной подпитки). Это значит, что экономически выгоден будет распад мира на несколько новых технологических зон, которые, скорее всего, будут создаваться за счет ресурса эмиссии новых региональных валют, в связи с чем я их называю (в соответствии с книгой «Закат империи доллара и конец “Pax Americana”») валютными зонами.

Теоретически, в процессе кризиса и посткризисного восстановления не все потенциальные валютные зоны смогут окончательно сформировать полноценные технологические зоны в новой, посткризисной редакции.

XIII. Если новой модели экономического развития, альтернативной НТП, придумано не будет, то нас ждет повторение истории ХХ в., т. е. конкурентная борьба новых технологических зон друг с другом за рынки сбыта, т. е. за возможность дальнейшего развития. Однако этот процесс начнется только после того, как более или менее самостоятельные зоны будут сформированы, т. е. через 20-30 лет после окончания острой стадии кризиса и достижения минимальных значений совокупного спроса.

XIV. Существенным отличием ситуации, сложившейся после кризиса, т. е. конкуренции (относительно) независимых валютных зон, от ситуации XIX–XX вв. является то, что уже существующая экономическая теория позволит зональным элитам активно искать новые парадигмы экономического развития. Что либо обеспечит ситуацию, при которой конфликт региональных экономических кластеров станет не столь агрессивным, либо же один из кластеров, за счет построения новой модели, сможет выйти на более конструктивное доминирование, чем Западный ГП в конце ХХ в.

Если произойдет распад мира на валютные зоны, то как минимум несколько десятилетий капитализм еще будет активно функционировать.

Остается главная проблема: какой будет новая модель развития. Та самая, посткапиталистическая, предсказанная А. Смитом и Марксом. Пока можно только сказать, что момент конца капитализма близок, и избежать обсуждения того, что может быть после него, совершенно невозможно.

Я предполагаю, что следующий период развития человечества, который придет на смену научно-техническому прогрессу, получит название социально-технический прогресс.

Заключение

Мне кажется, что задача, которую я поставил во Введении, в общем, решена: сквозная линия описания (капиталистической) экономики построена, современный кризис описан, дана оценка его масштабов и последствий. 

Более того, я попытался найти направление посткризисного развития, той парадигмы, которая может прийти на смену капиталистической модели развития. (В этом направлении также работает Том Пикетти).

Сегодня стоит самая главная задача – найти выход из не веселого состояния, в которое попала мировая экономика.

Несмотря на провалы мэйнстримовских школ в части понимания текущих кризисных процессов, есть направления, которые могут обеспечить не просто научный, но научно-практический прорыв. khazin.ru