Это произошло ровно девяносто лет назад. 24 октября 1929 года на фондовой бирже Нью-Йорка начался обвал, который спровоцировал экономический кризис сначала в экономике США, затем Европы и других стран мира (за исключением СССР). Он получил название «Великая депрессия», но это был самый настоящий кризис (1929-1932), или спад. А депрессия (застой) началась с 1933 года и продолжалась до Второй мировой войны.

Америка сказочно обогатилась на Первой мировой войне. К её началу США были самым крупным в мире международным должником по частным (корпоративным) долгам. А через пять лет Америка стала крупнейшим в мире чистым кредитором. Созданный за несколько месяцев до войны американский Центробанк (Федеральная резервная система) начал активно эмитировать доллар США, потеснивший британский фунт стерлингов – бывшего монополиста в валютном мире.

Америка стала эталоном процветающего общества, на неё как на недосягаемую мечту засматривалась разрушенная и голодная Европа. 

Главные новации в США происходили в мире финансов. Форсированными темпами развивался фондовый рынок. Экономика активно накачивалась кредитами, которые выдавались банками, входившими в ФРС. Значительная часть кредитных денег в конечном счете оказывалась на фондовом рынке. Америка превратилась в гигантский игорный дом. Играли все. Во-первых, банки, которые помимо кредитной деятельности стали заниматься  «инвестициями», т. е. покупкой ценных бумаг. Во-вторых, корпоративные клиенты банков, которые лишь часть получаемых кредитов направляли на развитие производства, а всё большую часть использовали для вложений в бумаги. В-третьих, физические лица. Из 120 миллионов взрослых американцев 30 миллионов играли с бумагами (даже не играли, а тупо покупали).  Полтора миллиона занимались игрой «профессионально», открыв счета в брокерских фирмах. Миллионы американцев перестали интересоваться своей зарплатой, для них на первое место вышли доходы от покупки бумаг, которые на глазах дорожали. Личные доходы (зарплата) играли вспомогательную роль в покупках бумаг, они осуществлялись преимущественно за счёт кредитов. Особенностью кредитов было то, что они должны были возвращаться по первому требованию кредитора (on call). Однако банки таких требований не предъявляли, а должники стали забывать о характере своих обязательств.

В социальной психологии есть понятие «коллективное беснование». Одним из примеров такого беснования в новейшей истории был Третий рейх. Но я думаю, что не менее ярким примером массового беснования являются «ревущие двадцатые» в Америке. Индуцировали это беснование хозяева денег – главные акционеры ФРС США. Это делалось через СМИ, кинематограф (Голливуд), систему высшего образования – с помощью денег, которыми Федеральный резерв подпитывал страсти игроков на финансовых рынках.

Примечательно, что Америка после Первой мировой войны оказалась единственной страной, где сохранился золотой стандарт означающий, что Центробанк не может эмитировать денег больше, чем имеется золота в его запасах. В условиях настоящего золотого стандарта никаких «количественных смягчений» (которые сегодня практикуют ФРС США, ЕЦБ, Банк Японии, другие центробанки) быть не может.

Так вот, в 1920-е годы денежная масса в США, созданная Федеральным резервом, увеличилась на 60%. Такого прироста золотого запаса у Америки быть не могло; следовательно, хозяева денег потихоньку ослабляли действие «золотого тормоза», то есть понижали процент покрытия денежной эмиссии драгоценным металлом. Особенно много денег попало в обращение в 1927 году, когда появились некоторые признаки спада в экономике США, и ФРС впервые попробовала использовать увеличение денежной эмиссии для управления экономическим циклом. Тогда это сработало. Американская экономика выбралась из  ямы и продолжила расти.

В создании денежной массы в Америке участвовали не только федеральные резервные банки (их всего двенадцать). Основная часть денег рождалась в частных банках, которые создавали деньги из воздуха (новые безналичные деньги рождались при выдаче банком кредитов). Хотя в названии ФРС США и содержится слово «резервная», резервирование обязательств входящих в ФРС частных банков было символическим. Когда в 1913 году в Конгрессе США принимался закон о Федеральном резерве, лоббисты закона убеждали, что ФРС будет надёжным гарантом, способным предотвратить банковские кризисы. Это была ложь, ибо такую гарантию можно было давать при 100-процентном резервировании, оно же реально составляло всего несколько процентов. За счёт таких виртуальных (по сути – фальшивых) денег и происходило массовое беснование на финансовом рынке США.

Либеральная денежно-кредитная политика ФРС выражалась не только в наращивании массы долларовых банкнот и поощрении частных банков к увеличению эмиссии фальшивых денег, но и в снижении учётной ставки американского Центробанка. Тогдашняя учётная ставка – аналог современной ключевой ставки. Учётная ставка с 6,5% в 1921 году была снижена до 4% в начале 1927 года. А в августе того же года она была понижена ещё на 0,5 процентных пункта, опустившись до 3,5%. 

Самое удивительное, что жертвами массового беснования в «ревущие двадцатые» стали не только миллионы рядовых американцев, фанатично посвящавших свою жизнь азартной игре на фондовой бирже. Массовый психоз не пощадил президентов США, министров, высокопоставленных чиновников правительства, представителей экономической науки, крупного бизнеса и т. п. Они не увидели признаков надвигающейся катастрофы и не остановили денежно-кредитную и биржевую вакханалию. Наоборот, некоторые из представителей этой «элиты» глубокомысленно заявляли, что Америка вступает в эру бескризисного развития и «вечного процветания».

Многие интеллектуалы и политики Старого Света с завистью смотрели на Новый Свет и считали его эталоном, с которого Европа должна брать пример. Глядя на Америку, известный английский экономист Джон Мейнард Кейнс в 1927 году заявил: «В наше время больше обвалов не будет».

Большая часть «ревущих двадцатых» пришлась на время тридцатого президента США Джона Кальвина Кулиджа (1923-1929 гг.). Именно при нём появился термин «просперити» («процветание»), который кратко определял американскую социально-экономическую модель как эталон «земного рая». 4 декабря 1928 года Кулидж с чувством глубокого удовлетворения заявил: «Никогда еще перед Конгрессом Соединенных Штатов, собравшимся рассмотреть положение дел в стране, не открывалась такая приятная картина, как сегодня. Во внутренних делах мы видим покой и довольство… и самый длинный в истории период процветания. В международных делах – мир и доброжелательность на основе взаимопонимания». Покидая Белый дом, Кулидж говорил: «Страна может с удовлетворением взирать на настоящее и с оптимизмом на будущее».

Не меньший оптимизм излучал новый президент Герберт Гувер, победивший на выборах 1928 года. В ходе своей предвыборной кампании он обещал каждой американской семье по автомобилю. Гувер «видел будущую Америку как империю нового типа, экономическую всемирную империю, созданную на основе передового бизнеса, связанную узами торговли и кредита, проникающую во все страны, побеждающие все другие нации».

Летом 1929 года в реальном секторе американской экономики в ряде отраслей были зафиксированы спады производства. И самое удивительное – никто не обратил на это внимания. Все были сосредоточены на фондовых площадках, где продолжалась повышательная тенденция.

Одним из главных экономических гуру Америки в то время считался профессор Йельского университета, авторитет в области теории денег Ирвинг Фишер (1867-1947). Он и сегодня входит в список «100 самых выдающихся экономистов мира». Так вот в интервью газете «Нью-Йорк таймс» 5 сентября 1929 года он глубокомысленно заявил: «Возможно, котировки ценных бумаг и снизятся, но не будет никакой катастрофы». Однако катастрофа произошла.

Волнение на фондовых площадках можно было заметить за несколько дней до «чёрного четверга», некоторые акции заметно просели, но участники фондовой игры посчитали, что власти не допустят более серьёзных обвалов. Существовала слепая вера в том, что Федеральный резерв и американское казначейство сумеют нормализовать фондовый рынок. Банкир Чарльз Митчелл 22 октября объявил, что «рынок совершенно здоров», признав, правда, что «падение стоимости акций зашло слишком далеко». Митчеллу вторил И. Фишер, утверждавший, что на фондовой бирже произошла «техническая очистка» от неуравновешенных вкладчиков и что это лишь «оздоровит» рынок. Заклинания банкира и профессора произвели психотерапевтический эффект: в конце дня 22 октября наметился некоторый рост биржевых индексов. 

Даже обвал на бирже в «чёрный четверг» не избавил представителей американской элиты от веры в то, что «туча пройдёт» и процветание продолжится. На следующий день после «чёрного четверга» президент Гувер обратился к народу со словами о том, что на бирже произошёл «технический сбой», но «экономика страны покоится на прочном фундаменте». 

До конца 1929 года многие в Америке продолжали верить, что падение на бирже скоро закончится и начнётся игра на повышение. 14 ноября 1929 года Ирвинг Фишер уверял, что спад на фондовом рынке «закончится уже через несколько дней». Гарвардский университет тоже «проспал» начало Великой депрессии, а после «чёрного четверга» не раз обещал радикальный разворот фондовых «трендов».

Окончательные иллюзии возвращения эры «просперити» исчезли лишь в начале 1930 года, когда огонь биржевой паники  перекинулся на реальную экономику США: началась эпидемия банкротств банков, предприятий, фермерских хозяйств, самоубийств; безработица выросла в несколько раз и захватила четверть экономически активного населения Америки…