Надо признать, что поляки далеко не всегда ошибаются. Если Вильнюс, Рига и Таллин в своем стремлении стать как можно более европейскими, отказались от подавляющего большинства элементов государственной независимости, то Варшава грамотно использовала шведский опыт и плату за евроинтеграцию минимизировала.

На протяжении десятка лет этот шаг оценивался сильно по-разному, но сегодня именно он дает полякам надежду стать достойным противовесом Германии в Европе. И он же является ключевой угрозой распада Евросоюза в его нынешнем виде.

Когда отцы-основатели "придумывали" Евросоюз, внешний мир выглядел сильно иначе. Объединение стран внутри одной общей валюты казалось правильным не только с позиции взглядов на функционирование рыночных механизмов. Оно должно было стать эффективным стимулом к скорейшему сплавлению Европы в единое экономическое пространство.

Политика всегда является производной от экономики. Она оформляет в публичном пространстве тенденции, сложившиеся (или определенно складывающиеся) в тиши экономических связей. Единый для всех евро и одинаковые бюджетные правила превращали изначально добровольный колхоз очень между собой различавшихся государств в общеконтинентальную систему сообщающихся сосудов.

Точнее, должен был превратить, но со своей задачей не справился. Во-первых, потому что из 28 входящих в Евросоюз стран на евро перешли только 19. Из объединившихся от единой валюты выиграли лишь Германия, Франция, Нидерланды, Бельгия и Австрия, тогда как остальные, кроме стоящего особняком Люксембурга, однозначно проиграли. Оказавшись в общей системе с экономически их заведомо превосходящими запандоевропейскими колоссами, лимитрофы в конкурентной гонке капитулировали.

Надо признать, не последнюю роль в этом сыграло и внезапно случившееся исчерпание свободных рынков. В теории идея выглядит красиво. Невидимая рука свободного рынка быстро расчищает проигравших от неэффективных бизнеспроцессов и существенно снижает там стоимость ресурсов. Земли. Коммуникаций. Энергии. Рабочей силы. В возникающий вакуум тут же приходят капиталы из победивших территорий, чтобы дешево создать новые, более эффективные производства. Появляются налоговые поступления, растет уровень жизни, пространство в целом становится богаче и сильнее.

Не учтенным оказался единственный момент – произведенный на новых заводах дополнительный объем товаров необходимо где-то продавать, а рынки кончились. Восточную Европу колонизировали меньше чем за 10 лет, с 1985-88 по 1995-97 годы. Россию "проедали" несколько дольше, с 1992 по, примерно, 2012 год. А больше массовых рынков не осталось. Пекин внутренний рынок Китая достаточно быстро закрыл, превратив Поднебесную в общемировую фабрику.

Африка осталась краем бедным и диким. А если некуда продавать, то незачем и производства разворачивать. Тем более, что непонятно что делать со своими. Америка успела некоторые отрасли промышленности полностью вынести за свои границы и что имеет сегодня? – Проблемы имеет.

Будучи единым, в этих условиях евро из экономической периферии Европы быстро утек в ключевые экономики ЕС, прежде всего, немецкую. Будучи эмитируемым в ЕЦБ, он не оставлял правительствам проигрывающих стран возможности каким-либо образом препятствовать оттоку капитала с их территории, что было бы более реальным в том случае, если бы в странах была своя национальная валюта.

Тогда как девять "неприсоединившися" и собственную национальную валюту сохранивших такую возможность имели и ею активно пользовались. Конечно, не все одинаково успешно. Британцы, в конечном итоге, проиграли тоже, но вот шведам получилось сформировать относительно устойчивый кластер, существенно защищенный от рыночных проблем общего евро.

Не отказавшиеся от своего злотого поляки получили ощутимый профит тоже. Более того, они спокойно игнорируют рекомендации председателя Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера отказаться от национальных валют в пользу евро. На днях лидер правящей партии "Право и справедливость" Ярослав Качиньский прямо осадил брюссельских советчиков: вот когда уровень польской экономики достигнет германских высот, тогда и поговорим, а пока злотый является ключевым инструментом защиты польской экономики.

Это выглядит парадоксальным, но тут правы одновременно обе стороны. Пример Прибалтики, Ирландии, Мальты и даже Испании с Грецией и Италией, наглядно показывает простую зависимость. В системе сообщающихся финансовых сосудов ты имеешь тем больше, чем крупнее твоя экономика и больше имеется атрибутов независимости. Наличие только герба, флага и гимна недостаточно. Вон, в Прибалтике, расположены целых три страны, но в политическом пространстве их худо-бедно замечают только в общей кучке. Поодиночке они давно уже вообще совсем никто.

В таких условиях отказаться от злотого означает безропотно отдать страну на окончательное разграбление Берлину и, в меньшей степени, Парижу. Но в то же время прочности защитной стены из злотых недостаточно для полного компенсирования вопиющей разницы в размерах национальных экономик Польши (ВВП 495,39 млрд долл) и той же Германии (3591,69 млрд долл).

По мнению немцев и французов, сформулированному в проекте "Европы двух скоростей", общеевропейская экономика может стать сильнее и масштабнее только после полного политического и юридического переформатирования европейского пространства. Всего пространства полностью. В том числе с поголовным переходом на евро и существенным урезанием национальных полномочий. Немецкий орднунг и французские стратегические цели должны стать общим фундаментом для всех, от Хельсинки до Лиссабона и от Парижа до Афин с Римом.

Понятно, что однородно хорошо вся территория жить не сможет. Неизбежно формирование более богатого центра и заметно отстающей по уровню периферии. Зато ее социальные программы смогут финансироваться из центральных фондов.

Но именно этого – официально остаться периферией – в Варшаве как раз принимать и не желают. Справедливо понимая, что только возможность играть роль кости в горле, камешка в ботинке или занозы в заднице и позволяет полякам претендовать на количество разнообразных плюшек, существенно превышающее то, что они себе способны заработать сами. Именно этим Польша привлекает к себе симпатии прочих лимитрофов. В первую очередь, проигравших в конкуренции с западноевропейцами восточных европейцев.

Это формирует ключевое противоречие. Чтобы оказаться в силах уравновешивать Берлин, Варшаве необходимо собрать и возглавить своего рода крестовый поход недовольных "с восточных земель Европы". Тогда совокупная экономическая мощь пула поднимет польского орла по отношению к немецкому с нынешних 1 к 7,25 до более-менее приемлемых 1 к 4, а то и к 3,6, где уже можно будет о чем-то всерьез торговаться и какие-то достижимые условия выдвигать.

Но сделать это в рамках общей Европы невозможно. Полякам нужно замыкать экономические связи партнеров максимально на себя, тогда как сегодня Варшава имеет лишь медийное и отчасти политическое лидерство. В то время как экономически они остаются завязаны на все тех же немцев или в лучшем случае – на австрийцев, которые в итоге тоже замыкаются на Берлин. А это значит раскол Евросоюза в его нынешнем виде с выделением из него всего "польского пула недовольных жизнью" и противопоставления остальной Европе.

В теории оно выглядит эпохально, однако реалистичность подобной перспективы остается крайне сомнительной. Как раз по причине последствий участия лимитрофов в системе сообщающихся сосудов евро. Пока они к ней подключены, жизнь не сахар, но в целом ее уровень внешне остается европейским. Хоть и отстающим от наиболее успешных стран примерно на треть.

При попытке вернуться к национальным валютам он обвалится, минимум, раз в пять. Некоторые источники говорят, что даже на порядок. Миллионам гастарбайтеров придется вернуться домой из Ирландии, Шотландии, Германии, Франции, Нидерландов. А дома работы не будет, как и перспектив и финансовых источников для программ социальной поддержки от государства.

Неспособность Польши взять ответственность за последствия на себя и тем более эффективно помочь деньгами другим, совершенно очевидна. Поляки не способны лимитрофов даже грабить экономически. Их план основан на идее возглавить марш недовольных для расширения объема откупных со стороны Западной Европы.

Но перспектива что-то требовать у Берлина есть, лишь пока все входят в Общую Европу. И пропадает сразу же, как только они из нее выйдут. Возникает классический замкнутый круг, отсутствие адекватного решения которого сегодня и является процессом, фактически разрушающим нынешний Евросоюз. Причем, если на ближайших выборах в Европарламент победят евроскептики, то очень даже возможной станет перспектива, когда недовольные услышат неожиданное: окей, все заткнулись, кому не нравится – выход там.

По уму, пока еще есть что менять, Варшаве следовало бы активно развивать сотрудничество с Берлином ради переформатирования Европы в новое, действительно унитарное государство. С перспективой стать в нем своего рода "главной по восточным территориям".

Но «по уму» и «Варшава» – это категории довольно мало совместимые между собой. Слишком много шляхетского гонора у ее политической элиты. Слишком сильно они хотят реализовать в современных условиях черты мира средневекового, когда Польша всей Европой вертит и всяким там немцам указывает, как им следует жить и с кем дружить, а с кем даже на одном поле не знаться. И, да, в их глазах Россия всегда останется постоянной угрозой Западной Цивилизации.

От того и получается, что вроде как верный шаг с сохранением злотого, в конечном счете, все равно оказывается просто чистыми понтами из вредности, а не элементом долгосрочной стратегии развития государства. Впрочем, другого, с учетом трех исторических разделов, от них было бы странно ожидать.