Хроника кризиса. Как четыре банкира мировую экономику «делили»

Финансовые кризисы периодически поражают экономику отдельных стран или — чему недавно все мы стали свидетелями — всего цивилизованного мира

Чтобы лучше понять механизм возникновения и, главное, пути выходы из сегодняшнего финансового кризиса, аналитики обратились к опыту прошлого. Так, известный финансовый эксперт, лауреат Пулитцеровской премии Лиакват Ахамед исследовал самую памятную, пожалуй, экономическую катастрофу ушедшего века — Великую депрессию — и предположил, что основную роль в ней сыграли личности всего лишь четырёх человек. Кто эти люди и каким образом судьба мировой экономики оказалась в их руках, Ахамед пишет в книге «Повелители финансов: Банкиры, перевернувшие мир»; мы публикуем отрывок из неё.

«Кризис мировой экономики в 1929-1933 гг. — теперь его по праву называют Великой депрессией — стал судьбоносным экономическим событием XX века. Ни одна страна не избежала его когтей, более десяти лет мировая экономика не могла оправиться от его последствий, поскольку он отравил все аспекты социальной и материальной жизни и искалечил будущее целого поколения. Он породил массовые беспорядки в Европе и положил начало «бесчестному десятилетию» 1930-х гг., привел к появлению нацизма и приходу к власти Гитлера, в результате чего значительная часть земного шара была втянута во Вторую мировую войну, которая оказалась куда страшнее первой.

...

В тот период правительства были убеждены, что заниматься финансовыми вопросами должны банки, поэтому судьба мировой экономики была вверена центральным банкам четырех крупнейших держав: Великобритании, Франции, Германии и США.

...

В 1920-е гг., как и сегодня, главы центральных банков обладали исключительной властью и пользовались огромным авторитетом. Главные действующие лица нашего повествования — нервный и загадочный Монтегю Норман, управляющий Банком Англии; подозрительный и осторожный Эмиль Моро, глава Банка Франции; упрямый и самонадеянный и в то же время умный и находчивый Ялмар Шахт, возглавлявший Рейхсбанк; и наконец, глава Федерального резервного банка Нью-Йорка Бенджамин Стронг, за энергией и напористостью которого скрывался глубокий душевный надлом.

...

Чтобы понять, какую роль играли главы центральных банков в период Великой депрессии, нужно представлять, что такое центральный банк, и хотя бы в общих чертах знать, как он функционирует. Центральный банк — загадочное учреждение, внутренние механизмы которого так сложны и непонятны, что очень немногие аутсайдеры, даже экономисты, разбираются в них по-настоящему. Если изложить самую суть, центральный банк — это банк, который наделен монопольным правом выпускать валюту. Эта возможность позволяет ему регулировать цену кредитов — ставки процента — и таким образом определять, сколько денег обращается в экономике.

Хотя центральные банки — это национальные институты, определяющие кредитную политику в масштабах страны, в 1914 г. они в основном находились в частном владении. Их позиция была двоякой: отвечая прежде всего перед собственными директорами, главным образом банкирами, и выплачивая дивиденды акционерам, они были облечены огромной властью для решения задач, абсолютно не связанных с извлечением прибыли. При этом в отличие от сегодняшнего дня, когда закон требует, чтобы центральные банки обеспечивали стабильность цен и содействовали полной занятости, в 1914 г. их задачи сводились к поддержанию стоимости валюты.

В то время все основные валюты были обеспечены золотым запасом, и стоимость любой из них соответствовала строго определенному количеству золота. Так, стоимость фунта стерлингов была эквивалентна 113 гранам золота. Гран — это единица массы, которая теоретически равна массе одного зерна пшеницы. Доллар соответствовал 23,22 грана золота того же качества. Поскольку стоимость всех валют была определена в золоте, можно было точно выяснить их стоимость по отношению друг к другу. К примеру, фунт стерлингов стоил 113/23,22 грана, или 4,86 доллара. Все бумажные деньги по закону должны были свободно конвертироваться в золотой эквивалент, и каждый крупный центральный банк был готов обменять любое количество внутренней валюты на золотые слитки.

Тысячи лет золото использовалось как валюта. В 1913 г. чуть более 3 млрд долларов, около четверти объема всей валюты в мире, составляли золотые монеты, еще 15% приходилось на серебро, а оставшееся количество представляло собой бумажные деньги. Однако золотые монеты были лишь частью картины, и далеко не самой важной.

Большая часть мировых запасов золота, почти две трети, фактически была изъята из обращения и лежала глубоко под землей, в подвалах банков, в виде слитков. Основная масса золотого запаса каждой страны хранилась в подвалах центрального банка, хотя каждый банк имел в своем распоряжении слиток-другой. Эти спрятанные в укромном месте сокровища представляли собой резервы банковской системы, определяли объем кредитных ресурсов и находящейся в обращении денежной массы и служили привязкой для золотого стандарта.

Обладая привилегией выпускать валюту — в сущности это означало право печатать деньги, — каждый центральный банк был обязан иметь определенное количество слитков, обеспечивающих бумажные деньги. Конкретные правовые нормы варьировались в зависимости от страны. К примеру, первая партия фунтов стерлингов, отпечатанных в Банке Англии на сумму 75 млн долларов, не была привязана к золотому запасу, но любая валюта, превышающая эту сумму, должна была строго соответствовать количеству золота. Федеральная резервная система (ФРС) США была обязана иметь запасы золота, эквивалентные 40% всей выпущенной валюты — без каких-либо исключений. Но хотя нормативные акты различались между собой, в конечном итоге все они были призваны обеспечить один результат — автоматически и почти механически привязать количество валюты к золотым запасам центрального банка.

Центральный банк контролировал приток денег в экономику за счет изменения ставки процента. Это было сродни регулировке гигантского денежного термостата. Когда золото скапливалось в подвалах банка, стоимость кредита снижалась, что побуждало потребителей и компании брать деньги в долг, тем самым способствуя притоку денег в систему. Когда запасы золота оскудевали, процентные ставки поднимались, частные лица и компании брали взаймы не так охотно, и количество денег в обращении уменьшалось.

Поскольку стоимость валюты была законодательно привязана к определенному количеству золота, а количество валюты, которое могло быть выпущено в обращение, определялось объемом золотых запасов, правительства были вынуждены жить по средствам, а испытывая нехватку наличности, не могли манипулировать стоимостью валюты. Поэтому инфляция оставалась низкой. Принятие золотого стандарта стало «делом чести» и свидетельствовало о том, что правительство, избравшее этот путь, обязуется обеспечить стабильность валюты и придерживаться ортодоксальной финансовой политики. К 1914 г. 59 стран привязали свои валюты к золоту.

Мало кто понимал, насколько уязвима система, которая зиждилась на таком основании. Общего количества золота, добытого во всем мире с незапамятных времен, едва хватило бы, чтобы наполнить скромный двухэтажный дом. Пополнение этих запасов было нестабильным и непредсказуемым, и лишь по случайному совпадению количество добытого золота могло оказаться достаточным для удовлетворения нужд мировой экономики. Поэтому, когда добыча нового золота была скудной, например в период с середины до конца XIX века, когда золотая лихорадка в Калифорнии и Австралии осталась позади, а залежи золота в Южной Африке еще не были обнаружены, цены на товары падали по всему миру.

У золотого стандарта были и свои противники. Среди них были как обыкновенные сумасброды, так и те, кто вполне обоснованно утверждал, что ограничение роста кредитов количеством золота, особенно в периоды снижения цен, вредит как производителям, так и дебиторам — особенно фермерам, которые принадлежали к обеим категориям одновременно.

...

Хотя цены в эпоху золотого стандарта поднимались и падали вместе с приливами и отливами в поставках драгоценного металла, кривые этих изменений были достаточно плавными, и к концу дня цены возвращались к исходной точке. Это позволяло контролировать инфляцию, но золотой стандарт не мог предотвратить чередование финансовых бумов и депрессий, и подобные циклы были и продолжают оставаться неотъемлемой чертой экономического ландшафта. ... Каждый из этих эпизодов имеет свои особенности. Одни берут начало на фондовом рынке, другие на кредитном рынке, третьи на рынке иностранной валюты, а иногда — и на товарном рынке. Порой кризис поражал только одну страну, порой несколько, крайне редко — весь мир. Однако все они развивались по единой схеме: зловещий цикл движения от жадности к страху.

Обычно финансовые кризисы начинались с невинного всплеска здорового оптимизма среди инвесторов. Постепенно, подогреваемый склонностью банкиров к необдуманному риску, этот оптимизм перерастал в самонадеянность, а порой и в своего рода манию. Сопутствующий бум продолжался обычно дольше, чем можно было рассчитывать. Далее следовал внезапный шок — банкротство, неожиданно крупные убытки, финансовый скандал, связанный с мошенничеством. О каком бы событии ни шла речь, оно резко меняло отношение к происходящему. Затем начиналась паника. Инвесторы поспешно избавлялись от ценных бумаг в условиях падающих цен, убытки росли, банки урезали кредиты, а испуганные вкладчики бросались изымать деньги из банков.

Если бы все сводилось к тому, что в периоды экономических затруднений бестолковые инвесторы и кредиторы теряют деньги, едва ли это волновало бы кого-то еще. Но проблема в одном банке порождала страхи и проблемы в других банках. А поскольку уже в XIX в. финансовые учреждения поддерживали тесные связи, одалживая друг другу крупные суммы денег, сбои на одном участке передавались далее, отражаясь на системе в целом. Таким образом кризис распространялся, угрожая целостности всей системы и вовлекая в происходящее центральный банк. Последний не только воздействовал на экономику с помощью золотого стандарта, но и выполнял еще одну функцию — сдерживал банковскую панику, предупреждая новые финансовые кризисы.

Центральные банки располагали мощными средствами для борьбы с подобными вспышками, а именно: правом печатать деньги и возможностью использовать сосредоточенные в их руках запасы золота. Но несмотря на такой арсенал инструментов, первоочередная задача центрального банка в период финансового кризиса была одновременно весьма проста и чрезвычайно сложна — восстановить доверие к банкам.

Подобные сбои любопытны не только с исторической точки зрения. Как я писал в октябре 2008 г., мир охвачен паникой, самой неистовой за 75 лет, истекших со времени массового изъятия банковских средств в 1931-1933 гг., — периода, который так ярко описан в последних главах этой книги. Кредитные рынки заморожены, финансовые институты запасают наличность, банки лопаются или переходят в руки новых владельцев еженедельно, фондовые рынки обваливаются. Когда описываешь подобные события, находясь в эпицентре урагана, это помогает как нельзя лучше прочувствовать уязвимость банковской системы и мощь финансового кризиса. Наблюдая, как главы центральных банков и руководители финансовой сферы пытаются справиться с нынешней ситуацией, пробуя одно средство за другим, чтобы восстановить доверие, бросая на решение проблемы все силы, ежедневно сталкиваясь с обескураживающими изменениями в настроениях рынка, — вновь осознаешь, что волшебной пули или магической формулы, позволяющей остановить финансовую панику, не существует. Пытаясь успокоить встревоженных инвесторов и стабилизировать ситуацию на рынке, главы центральных банков вынуждены бороться с самыми стихийными и непредсказуемыми факторами психологии масс. Именно это умение, которое они демонстрируют, ведя свои суда в шторм, решает судьбу их репутации«.

Редакция AIF.RU благодарит издательство «Альпина Паблишерз» за предоставленный отрывок.