13 апреля Госдума внесла проект по ответным санкциям США. В проекте содержится информация о возможных контрсанкциях в виде запрета на торговлю в России американскими лекарствами: «Запрет или ограничение ввоза на территорию Российской Федерации лекарственных средств или лекарственных препаратов, произведенных в Соединенных Штатах Америки и (или) иных иностранных государствах, по перечню таких средств и препаратов, определяемому Правительством Российской Федерации. Указанные запрет или ограничение не распространяются на лекарственные средства и лекарственные препараты, аналоги которых не производятся в Российской Федерации и (или) иностранных государствах».

В Россию поставляется 1015 медицинских препаратов из США, из них 90 не имеют аналогов. В российских СМИ бьют тревогу, что в отношении имеющих аналоги лекарств будут введены санкции, и те не появятся на российском рынке.

Конечно, медикаменты — это вещь серьезная. В СМИ многие журналисты подняли шум и пугают всех грядущими ужасами лечения корой дуба вместо хороших и качественных препаратов. Хотя сам законопроект не только не доработан, но и не подвергался даже обсуждению.

Но уж если на то пошло, так ли всё просто с запретом американских лекарств?

Начнем с того, что они реально дороги — в разы, нежели более приемлемые по цене и точно такие же по качеству аналоги из Индии и стран Восточной Европы (Венгрия, Словения). 90% американских препаратов имеют аналоги. Это касается и «Витрума», и «Тизина», и «Терафлекса», и «Нурофена». У «Эвиплеры» аналогом является индийский «Тенофовир», у «Маравирока» — немецкий «Целзентри». Есть некоторый небольшой набор американских лекарств, у которых нет аналога, но мы знаем о действующем веществе и имеем возможность через некоторое время наладить его производство. Так что свет клином на американских медикаментах не сошелся.

Когда мы начинаем говорить про лекарства, то упускаем из вида важный момент: их производством занимаются транснациональные компании, имеющие филиалы и дочерние предприятия во многих странах, и ищущие прибыли. Естественно, некоторые азиатские страны предоставляют необходимую базу для производства все тех препаратов, но с меньшими издержками. Да и европейская фармацевтическая сфера вполне сопоставима с американской. Из Германии, Франции и Италии мы ввозим лекарств в шесть раз больше, чем из США. В отношении азиатских и европейских лекарств санкции нам не грозят. Честно говоря, я сомневаюсь, что будут какие-то ограничения и в отношении американских. Существуют различные формы партнерства, и четко выделить, является ли препарат принадлежащим тому или иному определенному национальному производителю (в нашем случае — американцам), почти невозможно.

В законодательстве есть такая норма: инвалиды имеют право получать любые лекарственные препараты, даже незарегистрированные в России. Запрет на жизненно важные препараты будет восприниматься как самоубийственная практика. В Госдуме и Минздраве это великолепно понимают, и идти на данные меры не намерены.

Тем паче, что фармацевтика является менее конкурентной сферой, нежели те, в отношении которых российское руководство уже объявляло санкции. Лекарства — это не помидоры и не сыр, они не только важны для здоровья, но и весьма сложны в производстве, требуют развития научной сферы. Если вырастить помидор и сделать сыр мы можем, то на разработку препарат-аналога может уйти уйма средств и времени. Многие страны себе позволить этого не могут.

Конечно, развивать фармацевтику в России необходимо. Надо и на лаборатории больше средств выделять — под определенные стратегические проекты. Политика — политикой, но развитие науки должно происходить. Чтобы у нас была замена препаратов по всем направлениям. Но на это уйдут годы.