Секрет экономического чуда США: Гамильтон против Адама Смита

Первый министр финансов США Александр Гамильтон был отцом американского протекционизма. Он шёл вопреки и мнению Томаса Джефферсона, и английского экономиста Адама Смита, считавших, что лучшая судьба США — оставаться сырьевой страной. Гамильтон резко поднял импортные тарифы на импорт промышленной продукции. Он же был основателем полугосударственного Банка Америки. Если бы не реформы Гамильтона, Америка никогда не смогла бы стать экономической, а затем политической сверхдержавой.

Корейско-английский экономист Ха-Джун Чхан — редкий сегодня представитель школы кейнсианства. Он противник неограниченного глобализма, неолиберализма (в Англии он близок к Лейбористской партии). Заниматься неортодоксальной экономикой он начал под руководством одного из известнейших британских марксистов, Роберта Роуторна.

Ранее Блог Толкователя приводил отрывок из книги Ха-Джун Чхана «Недобрые самаритяне: Миф о свободе торговли и тайная история капитализма» — «Даниэль Дефо и английский протекционизм XV-XVIII веков»:

«Корейский экономист Ха-Джун Чхан уверен, что превращение Англии в мировую державу произошло благодаря мудрой протекционистской политике XV-XVIII веков. В наше время по английскому пути пошли Корея и Япония, и тоже достигли успеха. Чхан приводит в пример экономическое труды Даниэля Дефо, в которых он описывает, как запрет на вывоз шерсти привёл к индустриализации страны».

Сегодня мы приводим отрывок из той же книги, в котором рассказывается, как протекционизм, придуманный Александром Гамильтоном, способствовал превращению США в развитую экономическуюдержаву.

Почему не надо слушать Адама Смита

«Противовес британской «свободе торговли» состоялся в лице США. При британском правлении Америка в полной мере хлебнула британского колониального обращения. Само собой, ей не позволили пользоваться тарифами, чтобы защитить её юную промышленность. Ей запретили экспортировать продукцию, которая конкурировала с британской. Ей выдавали субсидии на производство сырьевых материалов. Более того, были введены прямые ограничения на то, что могли, и чего не могли производить американцы. Дух того, что стояло за такой политикой, лучше всего выражается в замечании Уильямам Питта старшего, сделанном им в 1770 году. Услыхав, что в Американских колониях возникают новые ремёсла, он сказал: «Колониям Новой Англии нельзя позволить делать даже гвоздей для подков».

В действительности британская политика была помягче, чем выражает эта формула: некоторая производственная деятельность была дозволена. Но производство высокотехнологичных товаров было запрещено. Не все британцы были столь жестокосердны как Питт. Некоторые из них искренне верили, что помогают американцам, рекомендуя им свободную торговлю. В своём «Богатстве народов» Адам Смит, этот шотландский отец экономики свободного рынка, торжественно советует американцам не развивать промышленности. Он утверждал, что «прекращение импортирования европейской продукции станет препятствием, а не содействием продвижению их страны в сторону подлинного богатства и величия».

(Полная цитата Смита: «Случись американцам либо путём политических интриг, либо другого рода насилием, остановить импорт европейских производителей и, тем самым, отдать монополию тем своим землякам, кои могли бы изготавливать схожие товары и направить значительную часть своих капиталов в такое предприятие, они бы замедлили, а вовсе не ускорили последующее приращение стоимости своего годового продукта, и помешали бы, а отнюдь не способствовали бы следованию своей страны в направлении подлинного богатства и величия». Позднее позицию Смита подхватил уважаемый французский экономист XIX века Жан-Батист Сэй, который сказал, что «подобно Польше, США следует полагаться на сельское хозяйство и забыть о промышленном производстве».)

Многие американцы были с ним согласны, в их числе Томас Джефферсон, первый госсекретарь (министр иностранных дел) и затем третий президент. Но иные яростно возражали. Они утверждали, что стране нужно развивать производственные отрасли и для этого использовать государственную защиту и субсидии, как до них это делала Британия. Движущей интеллектуальной силой этого движения стал юный выскочка и наполовину шотландец по имени Александр Гамильтон.

Одиннадцать групп Гамильтона

Гамильтон родился на карибском острове Невис и был незаконнорожденным сыном шотландского лотошника (который заявлял о своём якобы аристократическом происхождении) и француженки. Он пришёл к власти исключительно благодаря своим способностям и кипучей энергии. В возрасте 22 лет он был адъютантом Джорджа Вашингтона во время Войны за независимость. В 1789 году, в возмутительно молодом возрасте, ему было только 33 года, он стал первым секретарём казначейства страны (министром финансов). В 1791 году Гамильтон подал в Конгресс свой знаменитый «Доклад на Тему Промышленных товаров» (здесь и далее «Доклад»). В нём он изложил свои взгляды, о том что отсталые страны, такие как США, должны защищать свою «промышленность во младенчестве» от иностранной конкуренции и выращивать её до того момента, когда она сможет твёрдо стоять на ногах.

Рекомендуя такой курс действий своей юной стране, 35-летний министр финансов, у которого за душой была только степень в «liberal arts» из второразрядного по тем временам «King’s College of New York» (ныне Колумбийский университет), открыто шёл против совета всемирно известного экономиста Адама Смита. Практика защиты «зарождающихся отраслей» существовала и ранее, но именно Гамильтон впервые превратил её в теорию и дал ей своё имя (термин «зарождающиеся отрасли» придумал тоже он).

Эти Гамильтоновы тезисы «зарождающихся отраслей» послужили источником вдохновения для создания программ экономического развития многих стран и bête noire (предметом особой ненависти) экономистов свободной торговли грядущих поколений. В «Докладе» Гамильтон предложил серию мер для промышленного развития своей страны, включавшие в себя защитные тарифы и запрет на импорт, субсидии, запрет экспорта по ключевым сырьевым материалам, либерализацию и льготы на импорт промышленного сырья и компонентов, призы и патенты для изобретений, контроль за стандартами качества продукции и развитие финансовой и транспортной инфраструктур.

(Гамильтон разделил эти мероприятия на одиннадцать групп. В их число входили:

— «защитные налоги» (таможенные тарифы, на современном языке);

— «воспрещение соперничающих товаров или налоги равнозначные воспрещению» (запрет на импорт или запретительные пошлины);

— «воспрещение вывоза материалов промышленности» (запрет на экспорт промышленного сырья);

— «денежные субсидии;

— «надбавки» («premiums») (специальные субсидии для важнейших нововведений);

— «освобождение от налогов при ввозе материалов промышленности» (либерализация импорта промышленного сырья);

— «возмещение налогов, коими обложены материалы промышленности были при ввозе» (возвратные пошлины при импорте промышленного сырья);

—  «поощрение новых изобретений и открытий в отечестве, и воспринятие в Соединённых Штатах оных, кои в прочих странах могли быть сделаны; в особенности к машинам касательство имеющих» (призовые деньги и патенты на изобретения);

— «рассудительное руководство к осмотру промышленных товаров» (поддержание промышленных стандартов);

— «содействие денежным переводам из одного места в другое» (развитие финансовых услуг);

— «содействие перевозке и перевалке товаров» (развитие транспорта).

Тарифная политика США

Хотя Гамильтон правильно предостерегал от того, чтобы заводить эти меры чересчур далеко, они тем не менее, и по сей день остаются очень мощным и одновременно «еретическим» политическим рецептом. Будь он министром финансов развивающейся страны сегодня, МВФ и ВБ определённо отказались бы одалживать деньги его стране и пролоббировали бы его смещение с поста.

После «Доклада» Гамильтона Конгресс воспользовался только небольшой частью его рекомендаций, в основном потому, что в американской политике того времени царили южане-плантаторы, у которых не было никакого интереса развивать американскую промышленность. Вполне понятно, что они хотели иметь возможность импортировать высококачественные промышленные товары из Европы по как можно более низкой цене, на те средства которые они выручали за экспорт сельхозпродукции. После «Доклада» Гамильтона средний тариф на иностранные промтовары подняли с 5% до 12,5%, но этого было слишком мало, чтобы побудить покупателей промышленных товаров поддержать нарождающуюся американскую промышленность.

Гамильтон оставил пост секретаря казначейства в 1795 году после скандала, вызванного его внебрачной связью с замужней женщиной, и не имел дальнейших возможностей продвигать свою программу. Жизнь этого блестящего человека, оборвалась на 50-м году (в 1804 году) в пистолетной дуэли в Нью-Йорке, на которую его вызвал его бывший друг, ставший его политическим соперником, Аарон Бёрр, впоследствии вице-президент при Томасе Джефферсоне.

Проживи он ещё хотя бы десять лет, Гамильтон смог бы увидать воочию как его программа реализуется в полной мере. Когда разразилась Война 1812 года (Англо-Американская война 1812-1815), Конгресс США немедленно удвоил тарифы, подняв средний тариф с 12,5% до 25%. Прервав импорт промышленной продукции из Британии и остальной Европы, война также создала пространство для появления новых отраслей. Новая образовавшаяся прослойка промышленников, естественно, захотела, чтобы защита продолжилась и даже усилилась после войны.

(Аналогичным образом, промышленное развитие Латинской Америки получило неожиданный импульс, когда Великая Депрессия 1930-х нарушила международную торговлю)

В 1816 году тарифы были подняты ещё выше, до среднего значения в 35%. К 1820 году средний тариф возрос до 40%, прочно укореняя программу Гамильтона. То, что создал Гамильтон стало основой американской экономической политики вплоть до конца Второй мировой войны. Его программа зарождающихся отраслей создала условия для быстрого промышленного развития. Ещё он создал рынок государственных ценных бумаг и стал инициатором дальнейшего развития банковской системы (опять же, вопреки оппозиции Томаса Джефферсона и его сторонников).

Гамильтон предложил выпускать государственные ценные бумаги, чтобы финансировать инфраструктурные капиталовложения. Сама идея «занимать, чтобы вкладывать» была в то время подозрительна многим, включая и Томаса Джефферсона. Делу Гамильтона не помогало то обстоятельство, что государственные заимствования в Европе в те времена обычно использовались для финансирования войн или экстравагантного образа жизни правителей. В конце концов Гамильтону удалось убедить Конгресс и купить согласие Джефферсона, согласившись на перенос столицы на юг – во вновь отстроенный Вашингтон в округе Колумбия.

Также Гамильтон хотел учредить «национальный банк». Идея заключалась в том, чтобы банк частично принадлежал государству (20%), и действуя как банкир правительства, мог бы развивать и обеспечивать стабильность финансовой системы. Он мог бы обеспечивать систему дополнительной ликвидностью, выпуская банкноты, пользуясь своим особым положением финансового учреждения, поддерживаемого государством. Также ожидалось, что банк сможет финансировать промышленные проекты общегосударственной важности.

Джефферсон и его сторонники и эту идею считали опасной, потому что считали банки движущей силой спекуляций и эксплуатации. Для них полугосударственный банк был ещё хуже, потому что он базировался на искусственно созданной монополии. Чтобы отвести их потенциальное сопротивление, Гамильтон просил учреждения банка на основании временной 20-летней лицензии, которую ему дали, и Банк США был учреждён в 1791 году. Когда в 1811 году срок её действия истёк, Конгресс её не продлил. В 1816 году был учреждён другой Банк США (так называемый Второй Банк США) под другой 20-лентней лицензией. Когда в 1836 году вышел срок её действия, её не обновили. После этого в США не было полугосударственного банка почти 80 лет, до тех пор пока в 1913 году не был создан Федеральный Резервный Совет.

То, что Нью- Йоркское Историческое общество назвало Гамильтона «Человеком, создавшим современную Америку», не было преувеличением. Отвергни США видение Гамильтона, и прими точку зрения его архисоперника Томаса Джефферсона, для которого идеальным обществом была аграрная экономика, состоящая из самостоятельных йоменов-фермеров (хотя этому рабовладельцу пришлось стыдливо замести под ковёр рабов, которые обеспечивали ему его образ жизни), то они никогда бы не смогли выдвинуться из мелкой аграрной страны, бунтующей против своего могущественного колониального господина в величайшую в мире сверхдержаву».

Источник