Газовый транзит: перспектива

В предыдущей статье мы поговорили о европейском конце газовой трубы. До того – об украинской середине, а в завершающей – поговорим о конце российском. Или о начале, если смотреть по направлению движения газового потока.

 

 

Как и в прошлый раз, мы сознаем, что на «Афтершоке» эту тему рассматривали под микроскопом, в том числе, люди гораздо более сведущие в теме, чем мы. Так что вновь попытаемся ограничиться только суммой фактов. В целом же, делая прогноз российско-европейских отношений в газовой сфере, нужно исходить из того, что экономические аспекты теперь уже неотделимы от политических.

 

С одной стороны, как мы видели, европейский газовый рынок имеет тенденцию к снижению объема. Да, в 2015 году наблюдалось некоторое его увеличение, но все равно газ вытесняется из энергобаланса углем и «зелеными» мощностями. Руководство ЕС стремится создать рынок энергоресурсов, в состав которого войдет и рынок газа. При этом, как по политическим, так и по экономическим мотивам ставится задача избежать его монополизации со стороны России. Именно на это и направлено действие Третьего энергопакета. И очевидно, что даже такими директивными методами уровень конкуренции будет повышен. А еще больше его повышает появление новых игроков, которые вывели на мировой рынок СПГ и «сланцевый» газ. Впрочем, также очевидно, что как бы ни складывались успехи Газпрома в конкурентной борьбе, в любом случае значительная часть европейского рынка все равно останется за ним. Полной альтернативы поставкам из России просто нет.

 

С другой стороны, как мы видели, речь не идет о «честной конкуренции на рынке». Поскольку российский газ в Европу, в основном, проходит транзитом через Украину, то, скажем так, не вполне адекватная политика властей страны неизбежно оказывает влияние и на этот транзит. Фактически фактор Украины делает невозможным нормальное газоснабжение Европы. Безотносительно того, насколько далеко готовы зайти правящие в стране фашисты, на территории страны есть достаточно вооруженных до зубов неуправляемых отморозков. Подрыв 18 июня 2014 года газопровода Уренгой-Помары-Ужгород – доказывает, что транзитные риски слишком высоки. И, судя по тому, что официально объявлено о прекращении этого транзита с 2019 года, руководство России это понимает.

 

"Первая ласточка" надежного транзита через Украину

 

Единственным разумным ответом в такой связи является поиск альтернативных Украине путей транзита. А с учетом того, что и Польша проводит столь же антироссийскую политику, что привело к срыву строительства газопровода «Ямал-Европа-2», то, в силу географической данности, решением может стать строительство газопроводов по дну Балтийского и Черного морей, либо наращивание поставок СПГ. Давать какие-либо прогнозы в данной связи тяжело, однако некоторый пунктир попытаемся представить ниже.

 

В качестве дополнительных газопроводов в стратегии Газпрома рассматриваются следующие нитки: «Северный поток-2» в дополнение к уже существующему «Северному потоку» и трубопровод по дну Черного моря, который изначально предполагался в сторону Болгарии («Южный поток»), но, затем, был переориентирован на Турцию («Турецкий поток»).

 

 

Газопровод «Северный поток-2» во многом должен стать дублером «Северного потока», и имеет такую же расчетную мощность: 55 миллиардов кубометров в год. Однако, в отличие от своего двойника, он рассчитан не на газ Штокмановского месторождения, а на работу в комплексе с планируемым Балтийским терминалом СПГ в Усть-Луге, и начинается из этого порта. Главной его проблемой при реализации является то же ограничение, что и по «Северному потоку»: нормы Третьего пакета затрудняют подключение к газораспределительной сети Германии, прежде всего газопроводу OPAL. Впрочем, после того, как такое разрешение в 2016 году было получено для «Северного потока», вероятность, что и для его собрата будет принято положительное решение возросла (с другой стороны это же решение было европейским судом оспорено, так что перспектива довольно туманна). При хорошем стечении обстоятельств, если газопровод будет построен, как это запланировано, к 2019 году и заработает на полную мощность, то, при условии, полной загрузки «Северного потока» (а сейчас недогрузка составляет 15 миллиардов кубометров газа в год), от транзита через Украину (67,1 миллиард кубометров газа в 2015 году) можно будет отказаться.

 

 

Вторым по значимости является проект прокладки газопровода по дну Черного моря. Если в случае с обоими «Северными потоками» затруднения, испытываемые Газпромом, носят все же характер экономический, то проблемы «Южного потока» к экономике имеют весьма опосредованное отношение. В первом случае, политически ангажированные заявления восточноевропейских лимитрофов, в общем-то, остались без последствий. Если «отжать всю воду», то реальные претензии к российской стороне относятся к тому, что Газпром, контролируя подводные Газопроводы, будет иметь серьезное конкурентное преимущество перед прочими производителями, что противоречит целям ЕС в деле создания спотового рынка газа.

 

В своем первоначально варианте «Южный поток» представлял собой «рогатку», начало которой приходилось на Краснодарский край, «основание» на дно Черного моря, а «разветвление» на территорию Болгарии. Далее одна его ветвь через Сербию и Венгрию приходила в Австрию, а другая – через Грецию и по дну Ионического моря – в Италию. При этом заранее, еще до ввода в действие Третьего энергопакета, были подписаны двухсторонние соглашения между Россией и странами, через которые должен был пройти газопровод.

 

Впрочем, даже принятие новых норм ЕС не могло помешать строительству. Будучи корпусом экономических документов, Третий энергопакет мог только ограничить закупки газа через него, подобно тому, как это произошло с газом, поставляемым через «Северный поток». Поэтому владение Газпромом контрольным пакетом акций компаний-операторов «Южного потока», что запрещено Третьим энергопакетом, действительно создавало серьезные риски того, что по построенному газопроводу экспортировать газ в максимальном объеме не получится. Вопрос же собственно строительства газопровода относился полностью к компетенции национальных правительств.

 

Однако определенные силы были заинтересованы в том, чтобы газопровод не был построен вообще, так как при изменении экономической конъюнктуры, экспорт газа через него мог бы быть наращен. Поэтому в дело пошли чисто политические методы. Категорически против строительства выступили США, начав давление на Болгарию, во главе которой стояло марионеточное правительство. В итоге, после приезда в Софию высокопоставленной делегации Конгресса США, Болгария отказалась от проекта, и 1 декабря 2014 года В.В. Путин официально объявил, что и Россия прекращает свое участие в нем. Примечательно, что в ходе борьбы с «Южным потоком» был применен весь инструментарий, имевшийся в руках американских властей. Для этого использовалось давление через структуры Еврокомиссии и Европарламента, публичные истерики проамериканских политиков Восточной Европы, прямые заявления официальных лиц США и т.д. Частью кампании стал организованный политический кризис в Болгарии, в ходе которого к власти был приведен Георгий Близнашки, который за короткий срок своего премьерства (три месяца) окончательно похоронил «Южный поток». Решение это носило настолько же очевидный политический характер, насколько он было абсолютно невыгодно Болгарии в экономическом смысле. Поэтому, как только стало понятно, что Россия не блефует, болгарские власти попытались отыграть назад, когда новый премьер Бойко Борисов заявил о готовности продолжать проект, а в программу развития Болгарии до 2018 года он был внесен, как приоритетный.

 

 

Однако риски, не столько экономические, как мы видели, сколько политические заставили Россию искать альтернативу «Южному потоку». Им стал аналогичный газопровод по дну Черного моря, но заходящий не в Болгарию, а в Турцию. Проект получил наименование «Турецкого потока».

 

Однако и судьба этого газопровода также оказалась под угрозой. Если чисто экономические риски в таком варианте существенно ниже, так как он не подпадает под действие Третьего энергопакета, то политические, напротив, так как связаны с трудно предсказуемыми российско-турецкими отношениями. Собственно, так оно и получилось: из-за событий вокруг сбитого турками российского самолета, реализация проекта оказалась затянутой на год. Только 6 декабря 2016 года Р.Т. Эрдоган подписал закон о разрешении строительства, что случилось почти в юбилей решения о приостановке проекта, принятого 3 декабря 2015 года.

 

Технически это четыре нитки, сведенные в две очереди. Мощность каждой из очередей составляет 33,1 миллиардов кубометров газа в год. Первая очередь позволит отказаться от транзита через Украину газа, предназначенного для Турции, ныне передаваемого через Трансбалканский газопровод. Вторая – прекратить транзит полностью. Срок окончания строительства пока что назначен на 2019 год, то есть, ко времени, когда планируется отказаться от украинского транзита.

 

И, наконец, последний путь преодоления «украинского вопроса» – это развитие в России технологии СПГ. Началось оно в 2006-2010 гг., когда был реализован проект Сахалин-2. Мощность построенного завода эквивалента 13 миллиардам кубометров газа в год. Впрочем, этот проект, созданный по печально известной схеме «соглашения о разделе продукции», также стал заложником политической борьбы, которая прекратилась лишь в апреле 2007 года после того, как завод перешел под контроль Газпрома.

 

 

Помимо Сахалина-2 в России сейчас реализуется еще ряд проектов СПГ. Четыре из них поддерживаются государством: «СПГ Ямал», СПГ на Штокмане, Балтийский СПГ и «Владивосток СПГ». Кроме того, есть планы независимого строительства комбината «Печора СПГ». Все эти проекты находятся пока в стадии далекой от окончания, а их ввод в работу назначен на 2018-2020 гг. В случае, если они будут реализованы, это даст возможность России экспортировать дополнительно 30-35 миллиардов кубометров газа в год. Покупателями его, как предполагается, будут не столько страны Европы, сколько Азии: Китай, Индия и Япония, в которой после закрытия ряда атомных станций в связи с аварией на АЭС «Фукусима» прогнозируется энергетический голод.

 

 

Хоть это и выходит за рамки нашего очерка, следует также отметить, что украинские события 2014 г. показали и доказали уязвимость и критическую зависимость России от экспорта газа в Европу, в связи с чем начаты работы по диверсификации его путей. Помимо СПГ, который также может доставляться покупателям в любую точку мира, ведется работа по постройке экспортных газопроводов в Китай. Реализация происходит в рамках проекта «Сила Сибири», первые поставки по которому начнутся в 2019 году. Расчетный объем поставок – 38 миллиардов кубометров в год.

 

Таким образом, можно подытожить следующим образом. В любом варианте главным политическим фактором, который мешает нормальным поставкам российского газа в Европу – останется транзит через Украину, которая контролируется США, и свое положении использует уже даже не для воровства газа, как ранее, а для вытеснения России с европейского рынка с целью нанесения максимального вреда. Россия волей-неволей будет вынуждена решать этот вопрос. Наиболее вероятным нам представляется вариант, в котором украинский транзит к 2020 году будет замещен через «Северный поток-2» и первую очередь «Турецкого потока». В оптимистичном же варианте поставки будут еще более диверсифицированы, в случае, если будут достроены вторая очередь «Турецкого потока» и реанимированы планы строительства «Южного потока», а также начаты поставки в Европу российского СПГ. И, разумеется, России предстоит выход на иные газовые рынки кроме европейского, чтобы избежать зависимости от единственного покупателя.