Михаил Хазин: О чем бы я думал, если бы был Ротшильдом?

Все имена, названия государств, организаций и денежных единиц в нижеследующем тексте являются вымышленными. Возможные их совпадения с действительностью являются случайными и непреднамеренными и не могут быть использованы для каких-либо выводов.

М.Хазин

 


Мои предки создали уникальную систему, которая позволила им за какие-то 100-150 лет взять под практически полный контроль все мировые финансы, да и вообще, получить практически неограниченную власть над миром. Суть ее состояла в реализации идей алхимиков, которые хотели получать "в пробирке" тогдашнюю единую меру стоимости – золото. Ошибка средневековых идеалистов состояла в том, что они взялись за проблему не с той стороны: не золото надо было получать, а единую меру стоимости менять, одновременно разрабатывая механизм контроля над "пробиркой".

Мои предки в качестве единой меры стоимости выбрали валюту самого сильного в мире государства, ну а пробиркой становился частный центральный банк – с его самой важной функцией, эмиссией этой самой валюты.

Начали мы с военного и торгового лидера той поры – Великобритании, в которой стали контролировали Банк Англии и, соответственно, самую главную в мире валюту: британский фунт. При этом контроль над центральным банком, учреждением по определению достаточно закрытым, позволил создать замечательную систему, при которой о нашем реальном контроле над миром знал только очень узкий круг очень богатых людей. А поскольку только от нас зависело, кто в этот круг может войти (а как иначе, если у нас в руках был печатный станок), то и внутренних проблем практически не возникало.

Проблемы были внешние... Первой из них стали США. Стремительно растущая страна, которая к началу ХХ века должна была обогнать всех по силе и мощи, должна была стать нашей. Весь XIX век мы пытались взять под контроль ее финансовую систему и, наконец, с третьей попытки, уже в начале следующего, ХХ века, это удалось. Правда, в процессе пришлось спровоцировать в США гражданскую войну (поскольку иначе янки севера не хотели открывать свою экономику, сохраняя за протекционистскими барьерами собственный контроль над стремительно растущей прибылью) и, пользуясь острой необходимостью правительства финансировать военные расходы, создать в США слой олигархов, всех этих Морганов, Дюпонов, Рокфеллеров и Меллонов, "королей" стали и нефти. А уж затем, используя их как "пятую колонну", создать наконец в США наш собственный частный эмиссионный центр – Федеральную резервную систему.

После этого вопрос о контроле над американской элитой стал вопросом времени и техники (хотя пару-тройку не совсем удачных для нас президентов все-таки пришлось устранить). Как говорил мой великий предок Натан Ротшильд: "Дайте мне контроль над деньгами страны и мне будет все равно, кто будет у нее в правительстве". Да и действительно: после того, как мы получили контроль над эмиссией главной в мире валюты, только от нас стало зависеть, кто сможет в этом мире стать по настоящему богатым человеком. От наших финансовых атак защититься не может ни один коммерсант – его ресурсы, как бы они не были велики, по определению ограничены. Наши – нет!

Разумеется, скорость роста мировых активов после такой нашей победы стала стремительно увеличиваться – за счет увеличения доли активов финансовых. Но как можно эти финансовые активы продать? Для этого необходимо получить высокий финансовый рейтинг – что делают наши рейтинговые агентства. Для этого необходимо, чтобы покупатель получил разрешение на крупную покупку со стороны контролируемых нами финансовых регуляторов. Для этого необходимо, чтобы банки, которые обслуживают потенциального покупателя, дали свое "добро" на сделку, а то и выдали под нее крупный кредит... Ну, а банки это вообще наша вотчина. Наконец, необходимо оформить сложную сделку – что могут сделать только наши личные финансовые институты – инвестиционные банки Уолл-стрита. В такой ситуации наши интересы в "Западном" мире были практически гарантированы. К сожалению, в мире есть пока и другие силы...

Второй внешней проблемой стали наследственные империи Европы: все эти России, Германии и Австро-Венгрии. Именно они в начале XIX века стали основной угрозой для нашей экспансии и тогда только убийство российского императора Павла и контроль над политикой Александра I позволили спасти нашу власть над Индией и победить Наполеона. Однако Меттерних и Горчаков, Бисмарк и Витте, со своими государственническими идеями, пользуясь вредительскими экономическими теориями Листа и Менделеева, не давали нам контроля над экономиками своих государств. Пришлось организовать Первую мировую войну, которая должна была разрушить контроль этих государств над экономикой, обеспечивающий их закрытый, не поддающийся нашему влиянию характер.

Задача была решена не полностью – Российская империя сохранилась, причем приобрела еще более опасные для нас формы, поскольку ликвидировала ссудный процент – основу нашей мощи над миром и ликвидировала частную собственность. Одновременно, пользуясь своей закрытостью, экономика новой российской советской империи совершила невероятный рывок, который поставил под угрозу даже центр нашей мощи – США.

В результате, пришлось создавать альтернативу Сталину прямо в Европе, пожертвовав на время нашей исторической родиной – Германией, вырастив там человека, который должен был подорвать могущество нашего главного врага. Отметим, что в это время нами были найдены в США верные исполнители, руками которых мы создавали Гитлера. Именно из этих семей (в том числе, Бушей) мы потом выращивали президентов США.

"Завалить" СССР не удалось, зато наш контроль над Западной Европой стал практически неограниченным. К сожалению, этого оказалось недостаточно. Включение в социалистическую империю Китая впервые в истории создало ситуацию, при которой рынки потребления наших врагов стали больше, чем наши. Разумеется, они не использовали наши эмиссионные инструменты так активно, и финансовых институтов у них практически не было – но ведь надо отдавать себе отчет, что в стратегической перспективе, любой финансовый инструмент – это капитализация будущего реального производства. За счет контроля над эмиссией мы можем перераспределять существующие активы так, как нам захочется. Но если наши враги каждый год производят больше чем мы, если они развиваются быстрее, чем мы – то, по большому счету, в стратегической перспективе мы будем обречены.

О последних годах жизни Сталина я ничего говорить не буду – поскольку даже для меня там остаются многие темные пятна. Но преемников его масштаба у него, к счастью, не было и в результате нам удалось оторвать Китай от СССР – хотя в орбиту нашего влияния он в то время еще не попал. К сожалению, к середине 60-х годов прошлого века начали вновь проявляться некоторые негативные особенности нашей финансовой модели – ускоренная эмиссия долларов и завышенный спрос в США – витрине нашего мира – вызвали экономический кризис с резким ростом цен на нефть. Если бы был жив Сталин – скорее всего, нам пришел бы конец, но его преемники были явно не готовы к резким и решительным действиям. Кроме того, мы воспользовались этим кризисом для того, чтобы объявить частичный дефолт по доллару и отвязать его таким образом от золота.

Именно в этот период президент США Р.Никсон совершил прорыв а наших отношениях с Китаем, который, в обмен на наши инвестиции и технологии, согласился (пока только во внешней торговле) перейти на нашу модель развития. К сожалению, сам Никсон был уж слишком патриотом США, а экономический кризис давал ему теоретическую возможность национализировать функцию эмиссии доллара – что ставило под серьезную угрозу наше могущество. Линкольна в XIX веке мы за подобные штучки просто ликвидировали – для Никсона, в ХХ, хватило импичмента.

Кто отказывается от выигрыша – проигрывает сам. СССР отказался от победы в 70-е годы – и к началу 90-х прекратил существование. И в этот момент начинаются сложности, которые требуют от нас сегодня очень серьезных решений для сохранения нашего контроля над миром...

Поскольку разрушить СССР было мало – нужно было еще и взять под контроль экономику всех стран бывшего советского лагеря и обеспечить необратимость их перехода под наш контроль, нам пришлось резко увеличить общий объем долларовой денежной массы и, соответственно, существенно изменить финансовую модель в сторону резкого усиления объема и значения деривативов и общей массы долгов. Одновременно, рост доходов населения в США и Западной Европе, которые имели предпочтительный доступ к долларам, возникших в результате реализации функций нашего печатного станка, делал все менее и менее рентабельным производство на исходной территории нашего глобального проекта. И мы в конце концов оказались в ситуации, когда капитал просто не мог найти себе точку приложения, поскольку реальный доход стали приносить только спекулятивные технологии, связанные с доступом к ФРС.

В то же время, Китай, пользуясь нашими договоренностями еще 70-х годов, активно развивал свою промышленность и технологии, в том числе военные. Контролировать его активность на нашей территории становилось все труднее и труднее. Особенно тяжелая ситуация сложилась в США. Дикие структурные искажения, связанные с отказом от реального производства и переходом на обслуживание финансовых потоков, связанных с эмиссией доллара, привели к колоссальному потенциалу падения для самого доллара. Действительно, сегодня США производят где-то от 18 до 25% мирового ВВП, а потребляют около 40% - и все это сверхпотребление, фактически, оплачиваем мы – за счет нашего печатного станка. Это было оправдано, пока был жив СССР, но сейчас, после его распада и исчезновения реальной угрозы потери нами мирового господства можно и, может быть, нужно было бы постепенно понизить уровень жизни в США и Западной Европе – чтобы не ставить под угрозу экономическую систему. Но мы этого сразу не сделали – может быть, зря.

А сегодня отказаться от услуг США мы уже не можем – поскольку никакой альтернативной военной силы, способной поддержать нашу монополию на эмиссию мировой валюту просто нет. Но экономическая ситуация в этой стране настолько сложная, что для нас есть серьезная опасность – что в условиях резкого падения жизненно уровня в этой стране к власти придут реальные патриоты. Да, пока президентом является Буш, семья которого работает на нас уже почти сто лет, вроде все в порядке. Но, в конце концов, не исключено, что в США найдутся силы, которые поймут, какую же реальную роль играет этот человек. В этой ситуации нам придется идти на очень резкие шаги – которые в условиях дестабилизации мирового финансового оборота могут стоить нашей семье власти над миром. Чего я категорически допустить не должен.

А как удержать стабильность мировой финансовой системы – непонятно. Общий объем американского долга составляет уже более 4 их годовых ВВП – около 35 триллионов долларов. Стоимость их обслуживания прямо зависит от учетной ставки ФРС – чем она выше, тем больше приходится платить должникам. Уже сейчас многим приходится платить больше, чем их регулярные доходы – в результате даже "General Motors" и "Ford" не в состоянии поддерживать свои долговые рейтинги в приличном состоянии. Но и понижать ставку тоже нельзя – потому что даже сейчас она ниже, чем реальная годовая инфляция. Нельзя допускать, чтобы капитал долгое время не приносил прибыль – особенно в ситуации, когда нет внешнего консолидирующего фактора, каким был в 70-е годы СССР.

Выращенные на наши деньги яйцеголовые эксперты, сочинявшие все эти бессмысленные либерально-монетарные теории, призванные оправдать и замаскировать в глазах человечества наше господство, совершенно не в состоянии дать какие-либо внятные рецепты. Они не могут объяснить, как финансировать созданные в рамках выполнения их рецептов дефициты – и бюджета, и платежного баланса – а альтернативных экономических школ уже практически не осталось. А пока, эти, с позволения сказать, "специалисты" финансируют эти дефициты за счет эмиссии долларов – то есть не только отнимают нашу законную прибыль, но и подрывают устойчивость доллара, стимулируя инфляцию.

Мы пытались в рамках существующих у нас возможностей уговорить основных игроков на мировых финансовых рынках вкладывать средства в ценные бумаги, номинированные в долларах. Логика при этом была простая – если рухнет наша финансовая система, то проиграют все. Теоретически, можно было бы даже поделиться нашей эмиссионной прибылью, пересмотреть условия тайных соглашений. Однако беда в том, что нам задали естественный вопрос: какие мы можем дать гарантии, что поддержка Европы, Китая, Японии, Юго-Восточной Азии действительно даст гарантии сохранения и устойчивости мировой финансовой системы? И таких гарантий, к сожалению, мы дать не смогли – поскольку, по всей видимости, их просто не существует. И что делать в этой ситуации?

И вот тут произошло событие на самом деле страшное... Американские "яйцеголовые эксперты", ничего не понимающие в экономике, пытались надавить на Китай с тем, чтобы он ревальвировал свою валюту – юань. По их мнению, это могло бы улучшить внешнеторговый баланс США – хотя трудно не понять, что при таком разрыве в собственном производстве и потреблении (выше я уже об этом упоминал), который сложился в США, серьезно что-то сделать можно только за счет серьезного снижения внутреннего спроса. Китай от таких предложений очень долго отказывался. На первых порах мы это требование поддерживали – поскольку оно соответствовало нашим планам по открытию экономики Китая для международных финансовых рынков – то есть вело к усилению нашего контроля.

Но чем дальше ухудшалась ситуация на Западе, тем более опасной представлялась мне такая политика. Но остановить впавшую в истерику администрацию Буша было уже невозможна, она начала уже всерьез говорить о введении против Китая экономических санкций...

И Китай юань ревальвировал. И вот тут-то выяснилось, что, с учетом того, что он имеет колоссальный запас по себестоимости товаров, производимых на его территории, по общему объему производства, наконец, в связи с полным отсутствием на мировых рынках ценных бумаг номинированных в юане, он может предъявить рынку, в практически неограниченных масштабах, финансовый инструмент, который обеспечит самую высокую и самую устойчивую прибыль из всех возможных на сегодня инструментов.

Ну действительно, Китай может себе позволить увеличить себестоимость своих экспортных товаров примерно в два раза – то есть на 100%. Это означает, что он может выпускать ценные бумаги, которые будут в течении 6-7 лет обеспечивать доходность в 15% даже в том случае, если они формально бесприбыльные – только за счет изменения курсов валют. А если это облигации, продаваемые с дисконтом 5%, то запаса хватит и на все 10 лет. С учетом роста Китая примерно на 10% в год, этот запас увеличивается лет до 15. Иными словами, сегодня Китай может предложить миру то, что никто за последние 100 лет кроме нас предложить не мог: он может обеспечить своим союзникам и клевретам богатство. Гарантированное и защищенное. И элита Китая, как показал опыт последних десятилетий, обладает достаточным опытом, чтобы за эти 15 лет начать во многом контролировать созданную нами мировую финансовую инфраструктуру – в своих интересах.

И в этой ситуации совершенно неважно, что ревальвация юаня перераспределяет прибыль от дешевого китайского производства, которую мы до сих пор во многом контролировали, в пользу Китая, что внешнеторговый дефицит США от этой операции действительно (правда, ненадолго) несколько уменьшится и так далее. Важно только одно: что тот механизм, который мои предки создавали двести лет сегодня под колоссальной угрозой.

Разумеется, у нас есть с Китаем различные договоренности. Но Китай – это Китай, он совершенно четко понимает, что любые договоренности что-либо стоят только до тех пор, пока стороны могут наказать противника за их нарушение. История России 90-х годов тому свидетель: обещания, данные слабой стороне, гроша ломаного не стоят. Появление альтернативного ФРС механизма создания богатств принципиально меняет всю структуру наших отношений с Китаем – и не в нашу пользу.

Что здесь можно сделать – теоретически, во всяком случае? Во-первых, необходимо лишить Китай возможности ревальвировать юань и выходить на международные финансовые рынки. Последнее невозможно – Китай слишком большой и сильный и слишком выгодные условия предлагает: наши продажные банкиры от такого никогда не откажутся, как им не угрожай. И даже угроза отлучения от эмиссионных финансовых потоков по доллару ничего уже не даст – Китай может дать больше.

Можно попытаться лишить Китай возможности экспортировать. Тогда ревальвация не будет приносить прибыль – поскольку ее просто не будет. Но куда тогда девать эмитированные доллары?

Спекулятивных денег в мире много больше чем товаров, нефтяные рынки и рынки металлов и недвижимости это хорошо показывают. Да и от эмиссии отказаться невозможно – поскольку обрушение США в нынешних условиях это не только потеря нами долларового инструмента, но и очень вероятный приход к власти американских патриотов. Можно было бы попытаться договориться с Китаем о переносе монопольного центра эмиссии в Пекин – с окончательным обрушеним США. Но мы к этому не готовы: Китай еще не на настолько открыл свою экономику, еще не настолько куплена его элита, чтобы реализация такого сценария могла бы проходить исключительно под нашу диктовку. А риск должен быть исключен.

Можно попытаться создать мировую валюту – например, на базе Мирового банка. Тогда, с утерей эмиссионного механизма, США станут много меньше потреблять, сила юаня резко уменьшится и, более того, появится возможность давить на Китай, поскольку новый эмиссионный центр (а значит, деньги, на которые только и можно будет купить китайские товары) снова будем контролировать мы. Однако, к сожалению, сделать такой шаг будет возможно только после признания катастрофического положения с долларом – что само по себе неминуемо вызовет острый финансовый кризис. А за ним – череду региональных конфликтов, в которых все будет решаться силой оружия, а не денег. И нет никакой гарантии, что такой вариант завершится для нас успехом.

Остается дестабилизировать ситуацию в мире путем разжигания ряда региональных конфликтов – ради борьбы с терроризмом, разумеется, исключительно в интересах всего человечества, с целью борьбы за свободу и демократию. Именно на эту борьбу можно списать снижение жизненного уровня в США, что позволит уменьшить экспорт Китая и его финансовые ресурсы. Кроме того, эскалация конфликтов поможет сократить потребление и в других странах, активно потребляющих китайские товары. А затем, когда ситуация станет совсем нестерпимой, нужно чтобы кто-то вбросил идею о создании межгосударственной валюты. И, может быть, этот план даже можно реализовать...

В общем и целом, однако, можно отметить, что созданная моими предками система нашего контроля над миром, находится в жесточайшем кризисе. Уже понятно, что разрушение СССР было принципиальной ошибкой, и в этом смысле Политбюро ЦК КПСС в 70-е годы оказалось более дальновидным, чем мы в начале 90-х. Хаос, в который погрузился мир после разрушения СССР, оказался неуправляемым, угрозы все время нарастают, а очевидного, гарантированного пути их преодоления не видно. Перечисленные выше варианты явно не дают гарантированного результата – и это занимает все мои мысли последние годы...

( написано 02.08.2005, опубликовано 02.08.2005)

 
Михаил Хазин

worldcrisis.ru