Страшное для Европы сравнение с Россией

Францию снова накрыла волна беспорядков. В Париже вот уже несколько недель«веселятся» студенты и старшеклассники, на этот раз выступающие против реформы трудового законодательства. Суть предлагаемых изменений – в увеличении количества рабочих часов с 38 до 45 в неделю, сокращении обязательной надбавки за сверхурочные часы работы с 25 до 10% оклада, но главное – в облегчении процедуры найма и увольнения работников.

Так что молодых людей понять можно: в начале года в стране было объявлено «состояние чрезвычайной ситуации в экономике», безработица находится на исторических максимумах с показателем 10,4%, а предлагаемое упрощение процедуры увольнения для молодежи, которая в сложившейся ситуации и так является наиболее уязвимой социальной группой, грозит лишь ухудшением положения.

Безработица среди лиц моложе 25 лет во Франции составляет 24,7%, что является одним из самых высоких показателей в ЕС: больше только у Греции (49,8%), Испании (48,3%), Хорватии (43%), Италии (40,3%), Португалии (32%) и Словакии (26,4%).

К слову, этот показатель в России считается несколько иначе: если у европейских социологов группа «младше 25» считается единой, то в России она разделяется на группы «15-19 лет» и «20-24 года». В декабре 2015 года показатель молодежной безработицы в нашей стране равнялся 35,4% (что можно объяснить как самим возрастом, так и профессиональными навыками) и 14,1% соответственно. При этом доля группы «15-19 лет» среди всех безработных составляет 4,7%.

Проблема занятости в целом является одной из главных тем для обсуждения в Европейском союзе уже далеко не один год, но особо актуальной она стала после мирового финансового кризиса 2008–2009 гг. и последовавшей за ним рецессии. Была наглядно продемонстрирована в принципе очевидная вещь: безработица напрямую зависит от экономического роста, причем на занятость среди молодежи, которая отличается большей нестабильностью, состояние экономики оказывает давление в три раза более сильное, чем на занятость среди взрослого населения.

Более того, эксперты заметили также следующую парадоксальную ситуацию: в то время как в некоторых странах Южной Европы безработица среди молодежи превышает 50%, в государствах Северной Европы миллионы рабочих мест (по некоторым оценкам, около 4,5–5 млн) остаются вакантными. И при этом периодически создается впечатление, что данную проблему в Европейском союзе решать не собираются, лишь ее усугубляя. Так, «санкционная авантюра» не только обошлась Старому Свету в копеечку, но и стала причиной массового сокращения рабочих мест: только для одной Германии эта цифра близится к 1 млн.

В общем и целом по безработице сегодня с легкостью можно судить, насколько той или иной стране или миру в целом удалось оправиться от последствий мирового кризиса и насколько социальная ситуация там стабильна.

С одной стороны, безработица во всем Европейском союзе сегодня находится на минимуме с 2011 года, но с другой – ситуация на европейском рынке труда свидетельствует как о появлении новых, нетипичных для него дисбалансов, так и об усугублении уже имеющихся.

Начать, пожалуй, стоит с традиционной для Европы проблемы расслоения Севера и Юга. Худшие показатели безработицы в ЕС отмечены в Португалии, Хорватии, Испании, Греции и на Кипре.

При этом стоит отметить, что еще до кризиса 2008–2009 годов эти страны не входили в «элитный клуб» аутсайдеров, где находились преимущественно страны Центральной Европы: Словакия, Польша и Германия. Тот же Кипр был совсем на противоположной стороне рейтинга. Однако по нынешним лидерам антирейтинга мировой экономический кризис нанес настолько сильный удар, что оправиться от него они не могут до сих пор.

Не менее удивителен и тот факт, что у трех из пяти самых крупных экономик еврозоны показатель безработицы в 2015 году находился на уровне выше 10%.

Помимо лихорадящей Франции, это также Испания и Италия. И, опять-таки, отправной точкой, после которой проблема занятости в этих странах начала усугубляться, стали кризис 2008–2009 гг. и последующая рецессия. Эти страны в полной мере на своей шкуре ощутили, что невозможно одновременно проводить меры жесткой экономии и бороться с долгосрочной безработицей.

Примечательно, что проблемы «европейской периферии» не коснулись Германии – начиная с 2009 года безработица в стране уменьшается, находясь сегодня на самом низком уровне с 1991 года.

Видимо, забыв времена, когда немцы были четвертой страной Европы по числу безработных, сегодня немецкие издания не упускают возможности пройтись по «стремительно растущей безработице в России». Делается это, естественно, с помощью типичного пропагандистского приема «разорванной в клочья экономики», хотя, видимо, умышленно при этом забывается, что все показатели – относительны.

Например, Россия по уровню безработицы даже в 2015 году, спустя два года после введения санкций и всевозможного давления на нее, с легкостью попадает в пятерку лучших по этому показателю европейских стран. А еще в 2014 году она заняла бы второе место после той же Германии.

К сожалению, европейские СМИ не могут отказать себе в удовольствии посмаковать проблемы российской экономики. Например, The Financial Times с явным удовольствием пишет о том, что якобы потенциальные темпы развития России «близки к нулю». Анализируя текущие тенденции, авторам статьи приходится как бы между делом написать и про важный социальный показатель:

С одной стороны, сегодня европейцам не с руки говорить о российской безработице – она значительно приуменьшает значимость остальных пропагандистских приемов, особенно с учетом того, насколько этот показатель оказался стабилен после финансового кризиса 2008–2009 года. А с другой – сравнение уровня европейского и российского уровня безработицы в большинстве стран ЕС может вызвать немалое количество вопросов.