Финансовая паника или медленное сгорание? (“The Boston Globe”, СШ)

Финансовая паника или медленное сгорание?

Торговый зал Нью-Йоркской фондовой биржи 1 февраля 2016 г.  Ричард Дрю / АП

Ниал Фергюсон

В самой известной сцене в "Выжившем" Леонардо Ди Каприо подвергается ужасной атаке медведя. Мировые инвесторы теперь точно знают, каково это.

Пока я пишу это, почти все крупные фондовые индексы акций понизились с начала года, при этом итальянский индекс имел наихудшие показатели (-23 процента), а Канада - лучшие (-5 процентов). Индекс S&P500 снизился на 9 процентов. За исключением драгоценных металлов и надежных гособлигаций, это был полный разгром. 

Со всех сторон теперь задается вопрос, не находимся ли мы на пути к повторению великого кризиса 2008 года. 

Одной из причин опасаться этого является то, что крупные банки особенно сильно пострадали. Они, конечно, были ключевым передаточным механизмом в 2008 году, когда их уязвимость в отношении ценных бумаг, связанных с американской высокорискованной ипотекой, стала роковым разрывом в мировой экономике.   

Были предложены две теории, чтобы объяснить эту недавнюю волну банковских трудностей: беспокойство, связанное с новыми правилами, которые намеренно возложили новое бремя на банки, и риски в энергетическом секторе в Соединенных Штатах, где ожидается всплеск банкротств в этом году. Но все же этих объяснений не достаточно. Скорее, текущая переоценка финансового риска отражает происходящие более глубокие изменения в глобальной экономике - некоторые из них являются наследием финансового кризиса 2008 года, а некоторые происходят от падения цен на сырьевые товары с 2011 года.  

Финансовый кризис 2008 года не стал Великой депрессией по двум причинам. Во-первых, центральные банки под руководством Федеральной резервной системы США приняли ряд мер, в частности нулевую процентную ставку и масштабную покупку активов (часто называемую "количественным смягчением"). Во-вторых, это огромное расширение кредитной эмиссии и инвестиций в Китае способствовали росту не только в Китае, но и во всех странах, экспортирующих сырьевые товары в Китай. 

Китайский источник стимулирования начал уменьшаться в 2011 году, когда Народный банк Китая непрерывно ужесточал финансовую политику. Это стало поворотным моментом для мировых сырьевых товаров, которые оправились после финансового кризиса благодаря китайскому спросу.

Конец сырьевого "суперцикла" поначалу оказал влияние на те страны, которые сильно зависели от экспорта сырьевых товаров. Это, казалось, не представляло серьезной угрозы для развитых экономик; более того, для таких основных импортеров как Япония и большинство европейских стран более дешевая нефть и другие сырьевые товары выглядели как дающие дополнительную поддержку спросу.

Важным изменением ситуации для развитых экономик стало постепенное осознание, что так называемая "нетрадиционная финансовая политика" центральных банков либо завершается (в случае Соединенных Штатов), либо теряет свою эффективность (в случае Японии). 

Так как все больше центральных банков прибегают к отрицательным процентным ставкам, то стали возникать сомнения. Может быть метод, который в течение многих лет отвергался как технически неосуществимый, сработает? И не будет ли у него непредвиденных последствий?   

Насущный вопрос заключается в том, будет ли иметь место эффект обратной связи, при котором финансовая безнадежная ситуация нанесет еще больший удар по спросу. Во время кризиса 2008 года, несомненно, имел место такой "порочный круг", так как опасения неплатежеспособности банков заморозили международную торговлю, что, в свою очередь, вызвало резкое падение производимой продукции и инвестиций. Я сомневаюсь, что в этом году будет то же самое. 

Это правда, что американские нефтепроизводители потеряли много денег и зажаты в тисках тяжелого кризиса кредитования. Но рынок труда в США выглядит относительно крепким, как отметила председатель ФРС Джанет Йеллен на прошлой неделе. Это правда, что потребители вроде бы тратят деньги, а не экономят в условиях неожиданного подарка в виде дешевого топлива. Но их уверенность колеблется, а не падает, как это было в 2007 году (задолго до краха "Леман Бразерс").   

Чтобы навредить "реальной" экономике, потери энергетических компаний должны произвести цепную реакцию сродни потерям инвесторов в высокорискованной ипотеке в 2008 году. А это выглядит маловероятным. 

Наконец, если ситуация реально станет угрожающей, то ФРС свободна резко изменить курс посредством снижения процентных ставок и проведения дополнительного количественного смягчения. 

Экономические участники, понесшие самые крупные потери богатства в последний год, это, конечно, правительства, наиболее зависимые от продажи нефти для своих доходов. Это напоминает не 2008 год, а период 1986-1998 гг., характеризовавшийся низкими ценами на нефть, а также знаменитым эпизодом колебаний на фондовом рынке.  

Обвал фондового рынка в октябре 1987 года нанес по инвесторам удар в два раза сильнее, чем в этом году. И все же в макроэкономическом плане ничего не произошло. Реальные события происходили в других местах. Просевшие цены на нефть лишили последней поддержки находившуюся в плохом состоянии советскую экономику. К концу 1991 года СССР больше не существовало.  

Сегодня экономические перспективы США довольно хорошие. Следует наблюдать за китайской валютой, которая, как утверждают некоторые, балансирует на грани большого обесценивания, и медленным сгоранием дешевой нефти. Как и в 1980-е и 1990-е, политические последствия этого могут оказаться намного более впечатляющими, чем финансовый фейерверк последних шести недель.  

Ниал Фергюсон является профессором кафедры истории им. Лоренса А. Тиша в Гарварде и старшим научным сотрудником Института Гувера в Стэнфорде.